— Тогда я точно должен повидать Пирру. Прямо сейчас.

— Сначала с тобой надо разобраться, — мотнул головой парень, — а потом, может, она с тобой и поговорит. Она очень занята. У нее полно дел.

Три дня Пандараса держали в маленькой душной комнатке на верхнем этаже шестиэтажного дома, выходящего окнами на одну из городских площадей. Людской гомон и грохот повозок не прекращались ни день, ни ночь. Запах горящего спирта смешивался с ароматом цветущего винограда, который оплетал балконную решетку за окном. Под балконом торчал столб с громкоговорителем, и тот целыми днями шипел и что-то неразборчиво бормотал. В центре комнаты из поломанной трубы капала вода, звонко шлепаясь в пластиковое ведро. Одна только ящерица составляла Пандарасу компанию.

Она часами сидела на стене абсолютно неподвижно, и лишь слабое биение пульса у нее на глотке указывало, что это живая тварь. Потом ящерица делала резкий бросок, хватала таракана или жучка и снова замирала в неподвижности. В комнате не было никакой мебели. Спал Пандарас на балконе, а в часы бодрствования разглядывал картинки в Пуранах или же наблюдал за уличным движением, которое крутилось вокруг кучки гигантского бамбука в центре площади. И все это время он помнил, что должен не терять самообладания. Должен сохранять решимость.

Керамический диск продолжал мерцать узором из слабых искр.

Парень, внук Мемоса, и оба бандита навещали Пандараса каждое утро и вечер. Они приносили еду из ближайшей забегаловки: рис, креветки и острый зеленый перец в бумажном пакете, края которого были прозрачными от жира. Парень садился на корточки у окна, смотрел, как Пандарас ест, чистил свои широкие ногти лезвием перочинного ножичка. Два гангстера оставались у дверей и толковали меж собой на щелкающем отрывистом наречии. За поясом отглаженных брюк парень всегда носил пистолет, прикрывая его рубахой навыпуск, у обоих гангстеров тоже были пистолеты.

Мальчишку звали Азуф. Он был старше Пандараса, но принадлежал к долгоживущей расе, а потому был еще ребенком. В нем чувствовалась холодная жестокость существа, которое никогда не испытывало боли, которое не верит, что когда-нибудь умрет, и которое полагает, что смерь — это ерунда. Он никогда не снимал оранжевых очков, никогда не отвечал на вопросы Пандараса, а вместо этого минут десять, а то и полчаса говорил о войне, потом внезапно и без предупреждения поднимался и уходил. Двое гангстеров шли за ним следом.

Дверь не была заперта, но у Пандараса хватало ума, чтобы не пытаться сбежать.

На третий вечер два бандита грубо спихнули его с лестницы и поставили на краю тротуара у самой дороги. Прохожие делали широкую дугу, обходя их, а транспорт проносился в ладони от носков ботинок. В тени гигантского бамбука стоял рикша. Пандарас увидел, как кто-то внутри кабины наклонился к водителю и сказал несколько слов.

Водитель кивнул и налег на педали. Когда рикша отъезжал, Пандарас успел бросить взгляд на пассажира: женщина в красном шелковом платье, более миниатюрная, чем он сам, огромные глаза, свойственные ночным расам, длинные, роскошные черные волосы.

Поднимаясь по лестнице в дом, Пандарас спросил Азуфа, не Пирру ли он видел.

— Не лезь не в свое дело, — рыкнул один из гангстеров.

— Я не с тобой разговариваю, — бросил через плечо Пандарас. — Ты сам ничего не знаешь.

— Пирра тобой заинтересовалась, — сказал Азуф.

— Она что, боится со мной поговорить?

— Она просто еще не решила, стоит ли с тобой возиться, — насмешливо отозвался Азуф. Входя в комнату, он положил руку на спрятанный под рубахой пистолет, подошел к окну, лег на подоконник и осмотрел шумную улицу далеко внизу.

— Чего ты боишься? — спросил Пандарас.

— Мы живем своим умом, — не поворачивая головы, ответил Азуф. — Покажи, что ты чего-то стоишь, и ты — наш, а мы — твои.

— А тот тип все еще меня ищет, ведь так? А он человек опасный, уж я-то знаю.

— Может, нам следует выдать тебя? Как тебе это понравится?

— Значит, денег он не предлагает, иначе вы бы давно уже это сделали.

— Он угрожает, а мы этого не любим. Рано или поздно Пирра его найдет и разберется с ним. — Азуф обернулся и стал бесцеремонно разглядывать Пандараса. — Кто ты?

— Верный слуга.

Азуф кивнул.

— Мы хотим знать, откуда у тебя иеродул, почему тебя так настойчиво ищут и где твой хозяин.

— Я его потерял.

Азуф усмехнулся.

— Не печалься. Для такого, как ты, хозяин быстро найдется.

Позже, когда Азуф уходил, Пандарас ему сказал:

— Передай Пирре, что я много чего знаю.

Гангстеры зашлись дребезжащим смехом, а Азуф набычил голову:

— Не изображай из себя важную птицу, и все будет нормально.

Сидя на балконе и глядя на шумящую внизу улицу, Пандарас думал о том, что услышал. Может, он и невелика птица, не более, чем был до встречи с Йамой. Простой трактирный слуга, умеющий, правда, рассказывать легенды и попадать во всяческие переплеты. Может, сейчас он вляпался в какой-то из своих рассказов? Однако он умудрился выжить в таких приключениях, которые не по плечу обычному человеку. Пусть он отправился в дорогу простым мальчишкой, незаметным представителем своей расы, теперь все не так, ведь с ним произошли невероятные вещи. И вот за ним охотится префект Корин, который, пожалуй, вообще какой-то сверхчеловек, раз выжил в кораблекрушении, когда Йама вызвал из глубин реки гигантских полипов, и они потопили корабль префекта. Пандарас содрогнулся, вспомнив, как один из полипов, слегка взмахнув щупальцами, разодрал пополам бедного Пантина.

Юноша коснулся амулета, потом керамической монетки и пообещал своему господину, что он не подведет.

— Я попал в переделку, — прошептал Пандарас, — но я сумею выбраться. И я найду тебя и спасу, что бы тебе ни грозило. Моя жизнь коротка и никому, кроме меня, не нужна, но я клянусь ею, так и будет.

Пандарас не мог уснуть, думая, что ему предстоит сделать и чего может от него потребовать Азуф. Он листал Пураны, вглядываясь в картинки с новым интересом, и обнаружил, что чем дольше он на них смотрит, тем больше в них смысла.

Эти картины были насыщены смыслом, и только теперь он начинал полностью понимать историю, которую они хотели поведать.

Женщина Древней Расы, покинувшая свой корабль, пролетела по всему миру и остановилась в скромном городке, там, где Великая Река переливается через край мира. Живший там народ еще не прошел преображения, и она смогла захватить над ним власть, несмотря на усилия городского комиссара и архивиста. Ей удалось что-то узнать в оракуле у падения Великой Реки, а потому она сумела ускорить работу крохотных машин в мозгу некоторых жителей города. Их личности подверглись преобразованию и полностью изменились. А потом, в самый разгар гражданской войны между преображенными и непреображенными, прибыл корабль Древней Расы, добравшийся сюда от места своего приземления в Изе.

Женщина попыталась уничтожить своих товарищей, ко они ее убили. Однако ее идеи остались жить. Архивисту города Сенша удалось покинуть корабль Древних. Он был первым из еретиков, которые и сейчас еще пытаются перевернуть мир, созданный Хранителями.

У Пандараса возникла мысль, что еретики могут быть правы — или по крайней мере быть правы в чем-то важном. Казалось, в голове у Пандараса зазвучал чей-то голос, разбуженный книгой или, может быть, зароненный ею. Мир свернул с пути, предназначенного ему Хранителями. Его одолевает статичность и расслоенность. Душат ритуалы и обычаи.

Никто не свободен в выборе своего пути.

Пандараса передернуло. Дрожь, короткая, как чих, сотрясла тело. Мать сказала бы: это вампир обнюхивает твою могилу. Да, книга драгоценна для Йамы, но она очень опасна. Пандарас решил, что ему не следует туда больше заглядывать, однако крошечный уголок его души, может быть, тот самый нашептывающий голос, знал, что он обязательно туда заглянет.

Было далеко за полночь. Око Хранителей начинало скрываться за крышами и вершинами деревьев. Неоновое сияние города приглушило слабый свет красной спирали, но зрачок в самом центре был виден очень отчетливо — булавочная головка абсолютной пустоты, начисто выметенная черной Дырой, в которую канули Хранители и откуда они не вернутся До самого конца времен. Хватит ли у еретиков дерзости и туда перенести войну, если они покорят мир, оставленный Хранителями?