– У нас телефон сломался! – с обидой выкрикнула Лена, словно это Вероника Федоровна была причиной поломки.

– Сломался? – удивилась она. – Не может быть. С чего бы это ему портиться?

Вероника Федоровна взяла трубку, задумчиво послушала тишину, после чего тапочкой легонько пнула телефонную розетку, криво торчавшую над плинтусом. Из трубки немедленно донесся тихий писк.

– Вот и все проблемы! – гордо сообщила она Лене и шлепнула трубку на рычаг. – А тебе нервишки подлечить пора. Чуть что, сразу в крик. Подумаешь, телефон не работает…

– Это тебе «подумаешь», а у меня судьба решается, может быть! И вообще, сейчас даже у школьников трубки есть, а я вынуждена зависеть от этой допотопной коробки! Дикость какая-то. Вот возьму и со следующей зарплаты куплю себе мобильный телефон!

– Да-да, – хмыкнула мама. – А еще жемчужное ожерелье, потому что некоторые их тоже себе покупают, и авто, поскольку некоторых школьников возят на занятия в автомобилях. Ты с кем по мобильному телефону общаться собралась? С Карякиной своей? Купи карточку и звони из таксофонов: дешевле и не украдут!

Лене очень хотелось рассказать маме об Олеге, но она боялась маминой реакции, советов, планов… Да и сам Олег куда-то пропал. В глубине души Лена очень сомневалась, что он пытался дозвониться по неработающему телефону.

Утром ей на работу позвонила Светка. Лена настолько ушла в мысли о резко оборвавшихся отношениях с Олегом, что даже не сразу отреагировала на карякинские всхлипы:

– Все, Ленк! Опять облом. Вот ведь невезуха! Такой мужик и…

– Привет, Светик!

– Слушай, что ты как эхо: я уже там, а ты еще тут. Не тормози. У меня горе.

– Горе?

– Ступеньки-пеньки-пеньки! – сердито передразнила Светка. – Хватит повторять, встряхнись давай. Не выспалась, что ли?

– Я?

– Нет, я! Хотя я-то как раз и не выспалась, но меня оправдывает то, что я пыталась устроить свою судьбу! А вот что делала ты? Только не смей опять переспрашивать, а то я приеду в твою контору и стукну тебя по башке!

Лена едва успела поймать уже щекотавший кончик языка вопрос «я?» и модифицировала его в «ну?».

– Гну. Не телефонный разговор.

– А зачем тогда звонишь?

– Ты сейчас издеваешься или у тебя правда мозговой затор?

– Затор, – согласилась Лена.

– Интересно, – задумчиво протянула Карякина. – А если я сейчас скажу, что ты дура, ты тоже согласишься в манере эха? Слышь, лесная фея! Очнись! Раз разговор не телефонный, то ко мне надо приехать.

– Ну надо так надо…

– А теперь засунь в рот «Рондо»! – рявкнула Карякина.

– Зачем? – Лена с трудом слушала Светку, потому что обычно Карякина углублялась в пространные монологи, и можно было только изредка мычать, поддакивать, в общем, не вникать. Сегодня схема была очень некстати поломана, а мысли, как назло, растекались киселем и не желали оформляться в какие бы то ни было конструкции.

– Так по рекламе положено.

– Свет, что ты за бред несешь? У меня и так голова квадратная, а тут еще ты со своими шуточками! – вспылила Лена, устав успевать за ходом карякинских мыслей.

– Слушай внимательно. Мне. Надо. Чтобы ты. Пришла. Ко мне. После работы. Тчк. Телеграмма принята?

– А, приду…

– Не заблудись смотри, болезная, – Светка хмыкнула и повесила трубку.

– Кораблева! Ты в сроки укладываешься? – проверещала климактерическая начальница, видимо, желая придраться хоть к чему-нибудь и начать неделю в тонусе.

– Да, – коротко ответила Лена, даже не потрудившись уточнить, о каких сроках идет речь. Тратить душевные силы на Татьяну Филипповну она не собиралась.

Но та не успокоилась. Не получив привычной порции адреналина, Татьяна Филипповна почувствовала некоторую незавершенность действия.

– Кораблева! А почему у тебя такой беспорядок на столе?

– Чисто только у тех, кто не работает, – неожиданно огрызнулась Лена. У Татьяны Филипповны, восседавшей за девственно чистым столом, на котором стояли только плоский монитор компьютера, канцелярский прибор, заполненный остро отточенными карандашами и новенькими ручками, и регистраторы неизвестного назначения, особой работы никогда не было. Сфера ее интересов была где-то вне кабинета. Лена, периодически покидавшая насиженное место, чтобы поразмяться, замечала бдительную начальницу то в курилке, то с чашечкой кофе в бухгалтерии, а то и вовсе наблюдала в окно ее удаляющуюся спину: это называлось «поехать в местную командировку». Какие такие местные командировки могли быть у начальника отдела переводов, Лена искренне не понимала, но сидела тихо и не высовывалась. В любом случае в этой заштатной фирмочке спокойно можно было заниматься своими халтурами и брать больничные для работы на выставках, поэтому она честно терпела затяжную менопаузу, изводившую злобную начальницу.

– Кораблева! Ты на что намекаешь? – грозно рыкнула Татьяна Филипповна, но тон слегка сбавила. – У тебя на столе не рабочий порядок, а помойка. Почему я должна терпеть это хамство? Вся нынешняя молодежь крайне невоспитанна и неаккуратна. Вот поэтому ты до сих пор еще и не замужем! – злорадно добавила начальница. – Такая неряха никому не нужна!

Лене стало смешно. Она вспомнила, как бабушка, еще когда Лена была совсем маленькая, учила ее:

– Хочешь выйти замуж, понравься свекрови. Хочешь понравиться свекрови, первым делом, когда придешь к ней в дом, возьми швабру да подмети. Что порвано – зашей, что грязно – вымой…

В наше время таким поведением можно только напугать. Женихи, как и свекрови, эти похвальные качества проверяют в последнюю очередь. Вспомнив про женихов, Лена опять приуныла.

– Кораблева, я с кем разговариваю? Что прикажешь мне делать, а?

– Родителей вызвать, – «помогла» ей Лена.

Татьяна Филипповна возмущенно засопела, но продолжать тему не отважилась. Обычно подчиненная не позволяла себе столь независимого поведения.

После работы, стараясь не думать о внезапно пропавшем кавалере, Лена поехала к Карякиной. Светка была в печали. Горе выпирало из нее, как фарш из мясорубки. Она молча открыла дверь и поплелась в кухню, сгорбившись и жалобно шмыгая носом.

Лена, привыкшая к подобным эпилогам подружкиных романтических историй, научилась не обращать внимания на драматический накал обстановки.

Следы вчерашнего разгрома были тщательно заметены, вымыты и рассованы по шкафчикам и полочкам. Чтобы разрядить напряженную тишину, Лена поинтересовалась:

– Слушай, а что это у тебя вчера тут такой бедлам был? Как будто рота солдат пообедать заходила.

– Для него все… – Светка изобразила презрение, отчего ее нос угрожающе сморщился, а брови съехались в жирную прямую линию.

– Первый раз слышу о такой оригинальной жертве. Или это новое течение в психологии?

– Он сказал, что его предыдущая жена была повернута на чистоте. Из-за этого и разошлись. А он натура творческая, и ему не нравится, когда все по линеечке и плюнуть некуда. Вынужденное поддержание этого самого порядка мешало ему сосредоточиться на докторской.

– Да, у тебя вчера было куда плюнуть, – кивнула Лена. – Хоть обплюйся, не заметишь. Кстати, предыдущая жена – очень скользкий термин. Обычно если жена была одна, говорят – первая жена…

– Ой, и в кого это ты такая умная?

– В маму.

– Он был женат четвертый раз.

– Экий ветреник…

– Не гордись. Если бы ты вчера не размалевалась, как на панель, он бы тебя и не заметил.

– Мне его внимание не очень-то и польстило, – обиделась Лена. – Вообще, еще неизвестно, почему от него предыдущие жены сваливали.

– Он сам их бросал.

– Ох, да неужели! Небось цитируешь своего психолога? Так я ему и поверила. Тоже мне, ценный кадр. Плюнь – утонет, дунь – сломается!

– Я не смогла создать ему нужную атмосферу. Я не доросла еще духовно, – печалилась Карякина.

– Ты для чего атмосферу создать не смогла?

– Для того самого, – Светка снисходительно скривилась. – Тебе еще рано об этом знать!