– Ты обязан сотрудничать с полицией. Не забывай.

– Послушай, Фрэнк, это самоубийство, несчастная любовь. Они оба чокнутые. Предпочли такой выход из положения... Это их личное дело. Что касается полиции, то дело закрыто. Ты знаешь это не хуже меня.

– Но здесь есть некоторые неясности. И начальство требует, чтобы их прояснили.

– А здесь нечего прояснять. Они мертвы. Обычное двойное самоубийство.

– А машина? И вообще все это запутано. И я хочу распутать.

– Если бы я рассказал тебе все, что знаю, дело не стало бы менее запутанным.

– Кто твой клиент? На кого ты работаешь?

Я покачал головой.

– Подожди здесь, – сказал Селлерс.

Я видел, как он направляется в офис. Через пять минут он вышел, на ходу складывая лист бумаги.

Он сел в машину и сказал:

– Ладно. Прогуляемся по другому адресу.

На этот раз мы поехали в Сан-Роублз. Дом 6285 по Ориндж-авеню был послевоенной постройки. Его слепили из тех материалов, которые были под рукой. Такие домики обычно строят на юге. Он был опрятный снаружи. Но перед строителями, по-видимому, встала проблема стоимости одного квадратного метра, вот они и постарались сделать как можно меньше этих квадратных метров. Лет пятнадцать назад такой миниатюрный домик, наверное, сочли бы за архитектурную новинку и использовали бы как кукольный, правда, большого размера, или как агентство по продаже недвижимости. Теперь же он стоит двенадцать тысяч семьсот восемьдесят пять долларов. В нем были две спальни и ванная.

Мы прошли через маленькую калитку. Селлерс позвонил.

Женщина, открывшая нам дверь, плакала. Увидев нас, она попыталась взять себя в руки. Ее ожидало нелегкое будущее, и теперь она в каком-то полубессознательном состоянии старалась приспособиться к новым обстоятельствам, которые она не могла предусмотреть.

– Знаете этого человека? – спросил Селлерс.

Она покачала головой.

– Извините за вторжение, – сказал Селлерс, – но мы хотим войти.

Миссис Фултон посторонилась и открыла пошире дверь.

– Где дети? – спросил Селлерс.

– У соседей, – сказала она. – Здесь все время толпятся люди, и мне показалось, что лучше их увести отсюда.

– Я с вами согласен, – сказал Селлерс. – Мы вас задержим ненадолго.

Он уселся в удобное кресло, скрестил ноги, расстегнул куртку, сунул большие пальцы в проймы жилета и сказал:

– Прошу без увиливаний. Вы абсолютно уверены, что никогда раньше не видели этого человека?

Она посмотрела на меня и опять покачала головой.

– И вы никогда не нанимали его для слежки за вашим мужем?

– Нет, боже упаси! Конечно, нет. Мне и в голову не приходило, что что-то неладно.

– Вы думали, что он задерживается в конторе?

– Нет, не в конторе, а вообще работает где-то.

– Он к вам не переменился за последние две недели?

– Нет, что вы! Напротив. Он стал еще более внимательным. Всего несколько дней назад я думала, как мне повезло в жизни... Он сделал комплимент по поводу моей внешности и... ну... кажется, это было вчера.... Как бежит время.

Селлерс посмотрел на меня.

– Как у вас со страховкой? – спросил я.

– Что за странная идея, Умник? – сказал Селлерс.

– Ничего странного. Ты уже столько времени терзаешь бедную женщину, что я подумал, не пора ли для разнообразия сделать что-нибудь полезное.

– Хорошо, я обдумаю это, – сказал Селлерс.

– Всего несколько месяцев назад, – сказала миссис Фултон, – я заставила мужа застраховаться. Стоимость жизни быстро растет, и он, к сожалению, ничего не смог отложить. Поэтому я велела ему застраховаться, чтобы хоть как-то обеспечить наше будущее... если... ну... если с ним что-нибудь случится. Он оставил завещательное распоряжение на сорок тысяч долларов: на имя детей по пятнадцать тысяч долларов на каждого, чтобы в случае чего дать им возможность закончить обучение в школе, и на мое имя – десять тысяч долларов.

– Правильно сделали, – сказал Селлерс.

– Когда это было? – спросил я.

– Прошлой осенью... А теперь я позвонила в страховую компанию, и мне сказали, что страховой полис считается недействительным в случае самоубийства, если не истек годичный срок со дня заключения договора. Мне вернут только первый взнос. Вот и все деньги, какие у меня есть.

– А дом? – спросил Селлерс.

– Мы отдали за него большой залог. Конечно, нам могли бы вернуть какую-то часть залога. Но на это уйдет время. И... мне же нужно где-то жить. И дети...

Она запнулась и задумалась над ситуацией, в которой так неожиданно оказалась.

– Что же мне делать? Как же мне жить сейчас? Боже мой! У меня же нет никаких доходов! Никаких! Никаких! – Ее охватила настоящая паника.

– Не волнуйтесь, – сказал Селлерс.

– А что, эти полисы, – спросил я, – они только по страхованию жизни?

– Да. Они обеспечивают двойную компенсацию в случае гибели. В автомобильной катастрофе или... где-нибудь еще в таком же роде. Вы знаете, я ночами не спала – все думала, что будет со мной и с моими детьми, если вдруг... если что-нибудь... И когда он застраховался, у меня камень с души упал... А теперь... Они не хотят платить.

– Да, это так, – сказал Селлерс, – они не выплачивают компенсацию в случае самоубийства. Если еще года не прошло со дня заключения договора.

Наступило молчание. Затем Селлерс сказал:

– Очень сожалею, миссис Фултон, но вам придется поехать со мной. Вам придется встретиться с одним человеком.

– Ну что ж. Придется так придется, – сказала она. В голосе ее даже звучали нотки благодарности, словно она была рада возможности уйти из дома.

– Вы можете оставить дом?

– Конечно... Я его просто запру. Дети все равно у соседей.

– Ладно, – сказал Селлерс, – собирайтесь, и поедем. – Он свирепо взглянул на меня и угрожающе сказал: – А я пока обойдусь без твоих комментариев, Умник.

– Ну и ладно, – сказал я. – Но ты сейчас вытащишь пустой номер.

– Без комментариев! – сказал он сердито. – Я еще пока не знаю, что я сделаю с тобой. Хорошо бы, если бы это было убийство. Тогда я бы тебя бросил в каталажку.

Я смолчал. Селлерс был не в настроении вести дебаты.

Миссис Фултон плеснула холодной водой в лицо, попудрилась, надела пальто и шляпу и вышла к нам.

Селлерс отвез нас в мотель «Коузи Дэлл». Хозяйка вышла, посмотрела на миссис Фултон и покачала головой.

– Нет? – спросил Селлерс.

– Нет, – сказала она. – С ним была совсем другая женщина, очень маленькая, с хорошей фигурой, длинноволосая, скуластая, с большими темными глазами и пухлым ртом.

– Вы уверены, что вас не одурачили? Ведь вы не видели, как она выходила из машины.

– Ни в коем случае, – сказала женщина. – Эта женщина... Ну, она знает как себя вести. Она замужем, это сразу видно. А та была настороженная, ну такая, немного испуганная. Она, конечно, погуливала, но не привыкла проводить ночи в придорожных гостиницах.

– Помнится, вы назвали ее шлюхой, – сказал Селлерс.

– Ну ладно, пусть будет так. Но в ней было что-то неестественное, какое-то притворство. Видно было, что она чего-то боится. Я даже подумала, а не опасается ли она, что ее здесь поймают с поличным во время ночной попойки. Ну, не знаю... Что-то в ней вызывало подозрения.

– Откуда вы знаете, что эта женщина замужем? – спросил Селлерс.

– А я как посмотрю, так сразу и вижу. Эта женщина уже угомонилась. Она перестала думать только о себе. У нее есть дом, ребенок, возможно, даже парочка ребятишек. А вчерашняя шлюшка, сразу было видно, еще не встретила своего суженого и думала только о себе.

– Вы что, читаете чужие мысли? – спросил Селлерс.

– В нашем деле иначе нельзя, – ответила женщина.

– Сколько лет ей было, на ваш взгляд?

– Моложе этой женщины, гораздо моложе.

– И меньше ростом?

– Меньше.

– И худее?

– Гораздо худее.

Селлерс вздохнул и завел машину.

– Ну ладно, – сказал он устало, – дело приняло совсем другой оборот. Придется вникать во все подробности.