– Помню, – коротко ответил Копылов.

– Вот, а дальше сиди спокойно, я сам доведу дело до конца.

Круглов откинулся на стуле и, достав пачку болгарских сигарет «БТ», закурил.

Копылов встал, открыл форточку, взял с подоконника пепельницу и, ни слова не говоря, поставил ее перед Кругловым, после чего вернулся на свое место и отвернулся к окну.

Оставшееся время до прихода Леонида они просидели молча.

Подходя к отделению милиции, Леонид оглянулся на соседний дом. Ему показалось, что на него оттуда смотрят. Уже в третий раз за последнее время он ощущал на себе чей-то взгляд. И ему это совсем не нравилось.

Леонид осмотрел окна, но не заметил ничего подозрительного. Лишь на втором этаже в открытом окне стояла, опершись передними лапами на подоконник, коричневая мохнатая чау-чау и, высунув от жары свой фиолетовый язык, часто дышала. Заметив взгляд Леонида, чау-чау спрятала язык, слегка напружинилась, глядя на него сверху вниз, но потом, решив, что он не стоит ее высочайшего внимания, отвернулась, уставившись куда-то вдаль.

«В прошлой жизни, небось, была китайским мандарином!» – усмехнулся про себя Леонид и поспешил дальше.

Без пяти три он уже стоял у кабинета Копылова. Решив, что пять минут за срок не считается, он постучал.

– Войдите, – раздался голос из-за двери.

Леонид вошел.

Капитан Копылов, привстав, кивнул ему и указал рукой на свободный стул рядом со своим столом:

– Заходи, Леонид, присаживайся.

Леонид сел и выжидающе посмотрел на капитана, но тот почему-то молчал. Тогда Леонид перевел взгляд на мужчину в сером костюме за другим столом.

Поглядев на него в ответ, мужчина затянулся догорающей сигаретой, выпустил дым и загасил окурок в пепельнице. Все это он проделал медленно и как-то нарочито спокойно.

– Вот, Леонид, знакомься, это майор Круглов из отдела по розыску пропавших без вести, – представил его Леониду Копылов.

– Очень приятно, – машинально откликнулся тот, чувствуя, как у него засосало под ложечкой, и назвался в свою очередь: – Леонид Ярославович Батурин.

– Леонид Ярославович, – сказал майор Круглов, придвигаясь к нему. – У нас будет с вами очень тяжелый разговор…

– Что случилось? – холодея, спросил Леонид.

– Капитан Копылов доложил, что вы разыскиваете вот эту девушку. – Круглов, порывшись в стопке бумаг, лежащей перед ним на столе, вытащил и протянул Леониду фотографию.

С черно-белой фотографии на него смотрела женщина. Он с трудом узнал в ней Есению – на ней был какой-то жуткий, похожий на больничный, халат. Лицо – бледное, осунувшееся, а в глазах застыла тоскливая отрешенность.

– Господи, что с ней случилось? – в смятении воскликнул Леонид, вскакивая с места.

– Успокойтесь, Леонид Ярославович! Значит, вы узнаете ее? А теперь переверните фотографию и посмотрите на дату…

– Конечно узнаю! Это Есения, только что с ней произошло? Она сама на себя не похожа! – Леонид послушно перевернул снимок и прочел надпись на его оборотной стороне: «Девятнадцатое декабря 1982 года…». – Ну и что?

– Да вы садитесь, Леонид Ярославович, разговор у нас будет долгий… – попросил Круглов.

Леонид сел, приготовившись выслушать то, что ему скажут.

Капитан Копылов молча сидел за своим столом и что-то чертил на листке бумаги.

– Снимок, который вы сейчас видели, – сказал Круглов, – нам предоставили врачи психиатрической клиники Скворцова-Степанова, откуда ваша знакомая сбежала два месяца назад.

– Что?! – Леонид оторопело уставился на Круглова.

– Да-да, Леонид Ярославович, к сожалению, ваша знакомая душевно больна. И зовут ее, кстати, не Вербицкая Есения Викторовна, как вы ее назвали, – он глянул на лист, лежащий перед ним, – а Ольга Ивановна Мерцалова. В клинику она поступила два года назад после второго курса биофака университета. Переучилась девушка, такое бывает. Вообразила себя генетической копией какой-то женщины, которую она называла своей матерью.

– Но они действительно очень похожи! – перебил его Леонид.

– Кто? – спросил Круглов, удивленно поднимая на него глаза.

– Есения и ее мать, я видел их фотографию.

– У Ольги нет ни отца, ни матери, – сказал Круглов.

– Как это? – не понял Леонид. – Значит, это правда, что ее вывели искусственно?

– М-да-а… – протянул Круглов, озабоченно глядя на него. – Чувствуется влияние больного человека… Это значит, Леонид Ярославович, что ее родители всего-навсего неизвестны – Ольга выросла в детском доме в Челябинской области, куда ее подбросили в двухмесячном возрасте. А искусственное выведение человека, о котором она вам говорила, – вещь технически невыполнимая. Ученые еще даже процесс искусственного оплодотворения не до конца изучили, о каком уж тут выведении людей может идти речь! Это возможно только в фантастической литературе. А человечеству пока остается только одно – пополняться естественным путем. Тем более что это не самый неприятный путь… – Круглов цинично усмехнулся.

– А что же тогда за женщина была изображена на той фотографии, так похожая на Есению?.. – спросил Леонид.

– Я не знаю, о какой фотографии идет речь, но думаю, что это было ее собственное изображение, сделанное еще до больницы, – предположил Круглов.

– А остальные снимки?.. – настаивал Леонид.

Бросив на него короткий взгляд, Круглов поинтересовался:

– Какие снимки, что на них было?

– Да какие-то пробирки, клетки в увеличенном виде… человеческие зародыши…

– А! – отмахнулся Круглов. – Наверное, хранились у нее со времени учебы на биологическом, она же не была буйной, и ей позволяли иметь свои вещи.

– Да уж, буйной она точно не была! – подтвердил Леонид, чувствуя, что начинает злиться. – Более того, я не верю, что она вообще была душевнобольной! Мы все-таки провели три недели вместе, а я не заметил у нее никаких отклонений…

– А вы что, психиатр? – насмешливо спросил Круглов. – Да вы себе представить не можете, насколько успешно психи прикидываются нормальными людьми! Ведь ни один из них не считает себя больным, а при некоторых психических расстройствах отклонения не сразу и распознаешь…

– Ну знаете, это вопрос спорный: кого считать нормальным, а кого нет. Но меня в данный момент больше интересует, где сейчас Есения? Вы нашли ее? Она в клинике? Я хочу ее видеть!

Круглов вдруг помрачнел, опустил голову и, глядя на лежащую перед ним стопку каких-то бумаг, сказал:

– К сожалению, это невозможно. Она погибла.

– Что?! – вырвалось у Леонида. В первый момент ему показалось, что он ослышался.

– Она погибла, – повторил Круглов и посмотрел на него.

«Какие у него противные глаза, – подумал Леонид, встретившись с ним взглядом. – Как у дохлой рыбы… И что он несет?! Кто погиб? Есения? Это невозможно!» В голове у него вдруг стало просторно-просторно… Обрывки мыслей метались по этому гулкому пространству, бились о стенки черепа и, отлетая от них в разные стороны, никак не давались сознанию.

– Кто погиб? – тупо переспросил он, пытаясь заглушить гул в голове.

Круглов, порывшись в своей стопке, вытащил еще одну фотографию и, положив ее перед ним на стол, сказал:

– Ваша знакомая, которую вы называете Есения Вербицкая, а на самом деле Ольга Мерцалова, погибла. Посмотрите, пожалуйста.

Леонид опустил взгляд на фотографию и отшатнулся: на снимке был запечатлен чей-то обгоревший труп, лежащий на земле среди каких-то обломков и мусора. Его верхняя часть была обуглена до черноты.

– Вы хотите сказать, что это она? – в шоке спросил он, не в силах поверить, что это может быть его Есения. – Господи!

– Мне нужно выйти, – сказал вдруг до сих пор молчавший Копылов и, быстро поднявшись, выскочил из кабинета.

– С чего вы взяли, что это Есения? – выкрикнул Леонид и, привстав со своего места, схватил Круглова за грудки и принялся его трясти: – Где она? Покажите мне ее!

Круглов, видимо не ожидавший от него такого, сначала опешил, а потом, крепко взяв его за руки и заставив разжать пальцы, усадил на место.