– Черт! – грохнул кулаком по столу Копылов и, взяв красный фломастер из стоящего на столе стакана, жирно перечеркнул крест-накрест лист со сведениями по Есении.

Проснувшись на следующий день довольно поздно, Леонид позавтракал и, помыв посуду, взялся за уборку – пылесосить квартиру было его обязанностью еще с детства.

Пропылесосив все ковры и мамины вязаные половички, он вытер пыль и сел у окна, наблюдая, как во дворе гуляют дети.

Погода стояла хорошая, можно было тоже пойти погулять, но он не хотел уходить из дома, боясь пропустить звонок Есении или капитана Копылова.

К обеду он уже начал маяться. Попытался еще раз дозвониться отцу Есении по рабочему телефону, но там по-прежнему никто не отвечал.

Днем позвонила мама, на звонок которой Леонид бросился буквально со всех ног и испытал немалое разочарование, услышав ее голос вместо голоса Есении.

Несколько раз он порывался позвонить Копылову, но в последний момент отходил от телефона, понимая, что времени прошло еще мало и дергать капитана не стоит, он и так взялся ему помочь из любезности.

Но когда к вечеру не последовало никаких звонков, у него начало назревать нехорошее предчувствие, превращаясь в темный ком, разбухающий с каждой минутой ожидания. Если даже капитан Копылов, имея милицейскую возможность беспрепятственно и быстро выяснить, куда переселили семью Есении, до сих пор этого не узнал и не позвонил ему, значит, там что-то на самом деле произошло.

«В кои веки встретил девушку, которую захотел видеть своей женой, и, черт возьми, ее тут же отбирают у меня! – думал он с досадой и тревогой. – И главное, непонятно, кто это сделал…»

Но сидеть и ждать сложа руки было не в его характере. Ночью у него созрел план действий.

Утром, поднявшись пораньше, он взял телефонный справочник и, открыв его на странице медицинских учреждений, попытался прикинуть, какие из них находятся на Васильевском острове и в каких могли работать родители Есении.

Он надеялся, что, найдя ее родителей, найдет и Есению. И пусть она ему тогда в лицо скажет, что не хочет больше с ним видеться, если это действительно так. В душе он не хотел верить в это, хотя если предполагать другую причину ее исчезновения, то в голову лезли только тревожные мысли. Леонид безуспешно пытался их отогнать, молясь про себя: «Господи, только бы с ней ничего не случилось!»

Не найдя в справочнике ничего конкретного, кроме Института акушерства и гинекологии, он пригорюнился, но потом подумал, что нужно посоветоваться с Марией Ивановной, их Скорой Машей. Она наверняка подскажет что-нибудь дельное.

Поднявшись этажом выше, Леонид позвонил в квартиру Марии Ивановны, надеясь, что та сегодня не на дежурстве. Ему повезло: где-то из глубины квартиры послышались ее шаги, и, погремев замком, она распахнула дверь.

– Мария Ивановна, вы почему не спрашиваете, кто пришел? – пожурил ее Леонид. – А вдруг бы это были бандиты!

– Заходи давай, я тебя в глазок видела, – ответила Мария Ивановна, отступая от двери и приглашая его войти. – Бандиты так рано не встают, да и лифта не было слышно, значит, кто-то из своих пришел.

– Ой, нарветесь вы когда-нибудь… – покачал он головой.

– Ты мне еще накаркай! – проворчала Мария Ивановна, закрывая дверь и направляясь на кухню. – Позавтракал уже? А то давай со мной кофейку со сливками, я еще не садилась…

Леонид с удовольствием присоединился к Марии Ивановне и за чашкой кофе коротко ввел ее в курс дела.

Услышав про то, что Есения была получена методом клонирования, Мария Ивановна недоверчиво посмотрела на него и, хмыкнув, сказала:

– Ой, что-то я сомневаюсь… В нашей-то нищей науке да чтобы такие дорогостоящие эксперименты… Ты только представь, сколько на это нужно денег! Больницы вон разваливаются… К тому же если бы это было правдой, то, думаю, это моментально стало бы мировой сенсацией.

– Да я тоже вначале сомневался… А вы что, хотите сказать, у нас этим никто вообще не занимается? – спросил Леонид.

– Ну так уж однозначно я бы не стала утверждать… – ответила Мария Ивановна задумчиво. – Этими проблемами, скорее всего, могут заниматься учреждения, проводящие цитогенетические исследования.

– Какие исследования? – переспросил Леонид, поскольку был очень далек от сферы медицинских и других естественных наук.

– Цитогенетические… – повторила Мария Ивановна и, посмотрев на него, процитировала лекторским голосом: – «Цитогенетика – наука, изучающая закономерности наследственности во взаимосвязи со строением и функциями различных внутриклеточных структур». Короче говоря, изучает хромосомы и все, что с ними связано.

– Ну, для меня это темный лес! – признался Леонид. – Но если все-таки предположить, что родители Есении действительно занимаются этими проблемами, где они могут работать?

– Наверное, это должен быть какой-нибудь научно-исследовательский институт, что-то типа Института цитологии или Института экспериментальной медицины, там, где есть кафедры генетики.

– У нас в городе есть такие? Где они находятся?

– Не знаю, но могу узнать, – сказала Мария Ивановна.

– Когда? – нетерпеливо спросил Леонид.

Глянув на него, Мария Ивановна улыбнулась и, отставив чашку с недопитым кофе, сказала:

– Ну коли тебе так не терпится, то могу сейчас позвонить и узнать…

– Мария Ивановна, вы золото!

– Еще какое! Высшей пробы! – подтвердила та и, смеясь, вышла из кухни.

Леонид налил себе еще кофе, разбавив его жирными прибалтийскими сливками, и приготовился ждать.

Мария Ивановна вернулась минут через десять, держа в руке листок бумаги и очки.

– Кроме того что я тебе назвала, – с порога сказала она, – к списку можно добавить Институт генетики и разведения сельскохозяйственных животных в Пушкине и Биологический научно-исследовательский институт нашего университета в Петродворце. Вот адреса, которые ты просил.

Просмотрев адреса, Леонид покачал головой:

– Нет, это все далеко! Есения говорила, что ее родители работают недалеко от дома, но рядом у них только Институт Отто. Я туда уже заходил. К сожалению, там они не числятся.

– Ну не знаю, чем еще тебе помочь, – развела руками Мария Ивановна. – Попробуй, съезди туда, зайди в отделы кадров, хотя, боюсь, там тебе не захотят ответить.

– Пожалуй, все-таки стоит попробовать… Спасибо, Мария Ивановна, за помощь. И за кофе тоже, – поблагодарил Леонид.

Спустившись домой, он написал маме записку, что уехал по делам и будет вечером.

Уже почти собравшись в дорогу, он решил позвонить Копылову – предупредить его. Однако в отделении он его не застал – тот был на выезде, и дежурный пообещал, что все ему передаст.

Мария Ивановна оказалась права. В Институте цитологии, куда Леонид направился в первую очередь, с ним даже не стали разговаривать, заявив, что не дают подобных справок неофициальным лицам. И никакие уговоры, что Леониду нужно только знать, работают ли тут такие или нет, не помогли.

Расстроенный, он поехал в Институт экспериментальной медицины на улице академика Павлова. Там пожилая, но очень приятная начальница отдела кадров, внимательно выслушав рассказ о причине поисков Леонида, молча ушла в соседний кабинет и, вернувшись, сказала, что среди сотрудников их института Вербицких нет и не было.

Поблагодарив ее за хлопоты, он решил ехать дальше – в Петродворец, в Биологический институт. Поездку в Пушкин, где находился Институт генетики и разведения сельскохозяйственных животных, он отложил на завтра, рассудив, что если родители Есении искусственно вывели и исследовали человека, которого с трудом можно причислить к сельхозживотным, то вряд ли они работают в этом институте.

В Петродворце, куда Леонид почти час добирался на электричке, ему без проблем удалось разыскать институт, а потом и самого начальника отдела кадров. Им оказался мужчина средних лет с типично коммунистическо-партийной внешностью. Разговаривать с ним оказалось нелегко – он слушал молча, по всей видимости, очень внимательно, но на его лице абсолютно не отражалось никаких эмоций. Леонид, привыкший, что люди обычно хоть как-то реагируют в разговоре, например машинально кивают, поддакивают или улыбаются, почувствовал себя так, словно он разговаривает в вакууме. В какой-то момент его монолога у него даже возникло желание помахать перед глазами кадровика рукой, чтобы проверить, реагирует ли тот вообще на мир… С трудом удержавшись от этого жеста, Леонид постарался побыстрее объяснить кадровику свою проблему и замолчал в ожидании ответа.