– А что моя сестра? Боюсь, я не смогу принять предложение, если у вас не найдется места и для Клер.

Он уловил напряженность в ее голосе. Она нуждалась в работе – нуждалась отчаянно. Но она не согласилась бы остаться без сестры. Виктория, очевидно, не понимает, что именно из-за Клер ей предложили место.

– В качестве экономки вы сможете нанимать тех, кого сочтете нужным. Наверняка нелишней окажется еще одна горничная. Я пошлю за миссис Миллз. Она вам все покажет и обсудит с вами ваши обязанности. Так как это холостяцкий дом, будет лучше, если я представлю вас как миссис Темпл. Ее рот непроизвольно сжался – необходимость прибегнуть ко лжи явно угнетала ее.

– Хорошо, согласна, так будет лучше. А чтобы не возникало проблем у Клер, вы можете называть мою сестру мисс Марион. Это ее второе имя.

Он сделал знак Тиммонзу, и тот отправился за миссис Миллз. Через несколько минут явилась широкобедрая экономка, на ее лице было написано любопытство.

– Миссис Миллз, это миссис Темпл, – сказал Корд. – Она займет ваше место с понедельника.

Экономка нахмурила седеющие брови.

– Но я считала, что миссис Ратбон…

– Вас заменит миссис Темпл. А это ее сестра, мисс Марион. Она будет горничной.

Миссис Миллз это явно не понравилось, но она кивнула в знак согласия, дала сестрам знак следовать за ней и стала подниматься по лестнице.

– Сначала устроим вашу сестру, – сказала экономка. – А потом я покажу вам вашу комнату. Это внизу, рядом с кухней.

– Идем, Клер. – Слова сестры оторвали блондинку от созерцания вазы с цветами. – Миссис Миллз покажет нам наши комнаты. – Тори обращалась к Клер, но продолжала смотреть на Корда, и он уловил в ее глазах что-то похожее на предупреждение.

Это изумило его. Служанка – и такая дерзость. Он обнаружил, что в первый раз за последние недели думает не о делах и не об Итане.

Корд еще раз взглянул на Клер, которая поднималась по лестнице, наклонив изящную головку, словно разглядывала узор на ковре. Корд не мог оторвать глаз от серебряной пряди волос на ее щеке и чувствовал знакомое воодушевление. Он улыбался, предвосхищая захватывающие приключения, которые неожиданно приготовила для него судьба.

Потом подумал о кипе бумаг, ожидающих на письменном столе, и улыбка исчезла с его лица. Со вздохом Корд направился в кабинет.

На следующий день миссис Миллз принялась объяснять Тори ее обязанности. По счастью, Тори вела довольно большое хозяйство в Харвуд-Холле, а так как скаредный барон свел штат слуг до минимума, все в поместье целыми днями трудились до изнеможения.

Хотя в Харвуд-Холле Клер никогда не приходилось работать, она без жалоб начала выполнять все, что от нее требовалось: собирала горох и бобы в огороде при кухне, бегала на рынок за горшочком масла, которое могло понадобиться повару, чтобы приготовить ужин, и получала удовольствие от общения с другими слугами.

С тех пор как три года назад умерла их мать, Шарлотта Темпл Уайтинг, леди Харвуд, они почти ни с кем не виделись. Когда мама заболела, Тори находилась в частной школе миссис Торнхилл. А после маминой смерти отчим настоял, чтобы Тори оставила учебу и занялась хозяйством. Он сказал, что Клер может учиться дома. Когда дело касалось сестер, барон был предельно скуп, но теперь Тори знала, что он к тому же надеялся пробраться в постель к сестре.

По ее спине пробежала дрожь. Теперь Клер в безопасности, сказала она себе. Увы, на самом деле кража ожерелья и возможная смерть барона нависли над ними, как темная туча, омрачая каждый прожитый день. Но если бы барон был мертв, они бы узнали об этом из газет или их бы уже арестовали.

Поэтому скорее всего барон оправился и просто ничего не сообщил о происшедшем, надеясь избежать скандала. Он был помешан на своем титуле, доставшемся ему после смерти отца Клер и Тори. Теперь он был бароном Харвудом. Может быть, не желал пятнать свое имя.

Ее мысли вернулись к ожерелью. Майлс Уайтинг с первого взгляда пришел в восторг от прекрасных жемчужин и сверкающих между ними восхитительных бриллиантов. Тори не исключала, что он приобрел ожерелье для любовницы, но не смог расстаться с ним. Как бы там ни было, ожерелье возымело какую-то власть над ним.

Конечно, рассказываемые шепотом небылицы о темных страстях и насилии, об огромных состояниях, обретенных и потерянных обладателями ожерелья, были не чем иным, как фантазиями.

И еще… Тори смотрела вокруг, размышляя о своем нынешнем положении, лицо ее было влажным от жара – под кастрюлями, кипящими на плите, плясали языки пламени. Ее волосы выбились из прически и прилипли к затылку. Она думала о Клер, о том, нет ли у барона дурных намерений.

Тори принимала дела у миссис Миллз, вникая во все тонкости ведения хозяйства. Ей предстояло проверять счета, составлять меню, принимать поставляемые продукты, вести учет хранящегося в кладовых, следить за сменой и стиркой белья, заказывать все, что может потребоваться в хозяйстве, и это составляло только часть бесконечного перечня обязанностей.

Только через несколько часов она смогла подняться наверх, чтобы проверить по списку белье в кладовке западного крыла особняка, и наткнулась на графа, стоявшего в дверях одной из спален. Тори догадалась, что сестра меняет в спальне белье, и вся напряглась.

– Вам что-нибудь нужно, милорд? – спросила Тори, уверенная, что знает, зачем он здесь.

– Что? О нет, ничего, я просто… – Он мельком взглянул на Клер, которая, держа в руках охапку грязных простыней, не отрываясь смотрела в окно. – Чем это занята ваша сестра?

Тори заглянула в комнату, по лицу Клер было видно, что она целиком ушла в созерцание чего-то. Оказывается, она следила за мотыльком, сидевшим на кончике пальца ее вытянутой руки. Клер не двигалась, наблюдая за взмахами крошечных крылышек.

Тревога сжала грудь Тори. Им нужна эта работа. У них не было денег, не было выбора. Им некуда было пойти.

– Вам не о чем беспокоиться, милорд. Клер отличается большим усердием. Она со всем справится. Может быть, ей потребуется немного больше времени, чем кому-нибудь другому, но она очень старательна. Она все сделает хорошо.

Граф с высоты своего роста взглянул на Тори. У него оказались светло-карие глаза с золотыми крапинками, немного необычные и какие-то тревожащие.

– Не сомневаюсь в этом. – Его взгляд снова переместился на Клер, которая все еще была загипнотизирована медленными, грациозными движениями маленького мотылька.

Тори решительно направилась к сестренке.

– Клер, дорогая. Почему ты не несешь эти простыни вниз, к миссис Уиггз? Ей, наверное, нужно помочь со стиркой.

Личико Клер осветилось блаженной улыбкой.

– Хорошо. – Выходя из комнаты, она легко проскользнула мимо графа, который продолжал следить глазами за грациозно движущейся по коридору фигуркой.

– Повторяю, вы можете не волноваться из-за Клер.

Он повернулся к Тори, и уголки его рта поползли вверх.

– Разумеется, достаточно того, что вы волнуетесь за нее.

Тори промолчала и вслед за ним вышла в коридор. Ее сердце стучало, в животе будто что-то переворачивалось. Это страх потерять место, сказала она себе. Но когда ее взгляд сам собой последовал за уходящим высоким темноволосым графом, она испугалась, что тому была другая причина.

Позолоченные бронзовые часы на каминной полке пробили полночь. Сидящий в кабинете за письменным столом Корд едва ли слышал их. Он уставился в круг света от серебряной лампы, освещающей гроссбух, над которым он корпел все время после ужина. Усталый, он протер глаза и откинулся на спинку кресла, размышляя над тем, насколько велики были убытки, понесенные семейством, прежде чем он взял на себя обязанность восстановить утраченное.

Пока не умер отец, Корд не имел представления, какие проблемы одолевали старого графа. Корд кутил с друзьями, дебоширил, играл в азартные игры, бегал за юбками – словом, развлекался как мог. У него не находилось времени для того, чтобы заняться тем, чем ему надлежало заняться как старшему сыну, – взять на себя ответственность за семейные дела.