И рука набрала на клавиатуре: «Обойдутся!» Интересно, каким он им представляется? Наверное, чудовищем. Бритый наголо череп, новая форма со стоячим воротником, грузное, но мускулистое тело сорокалетнего борца-вольника. Ну, да и черт с ними.
Верховный бросил взгляд на плоское табло, украшавшее переборку салона. На нем высвечивалась желтовато-бурая карта Казахстана, по которой медленно двигалась пульсирующая точка – его самолет. Группировка из двенадцати спутников «ГЛОНАСС-М», обращавшаяся на высоте в 24 тысячи километров над планетой, давала точнейшую ориентацию. Хорошо, подходим к озеру Балхаш. Здесь, на Байконуре, русские сегодня снова поразят мир. И как поразят!
В памяти словно понеслась кинолента. Идею выхода в космос с летящего высоко самолета впервые высказал красный инженер Фридрих Цандер. Потом был гитлеровец Зенгер со своей стотонной «Сильберфогель» («Серебряной птицей»): либо два с половиной кругосветных перелета с тонной бомб на борту, либо – рывок на 12 тысяч верст с четырьмя тоннами боевой нагрузки. Аппарат как бы скачет, отталкиваясь от плотных слоев атмосферы. Максимальная высота в полете – 300 верст, скорость – около восьми километров в секунду, запас топлива – 90 тонн. Максимальный скачок – на высоту 250 километров. И какое счастье, что русские полки смели гитлеровский Рейх прежде, чем Зенгер сумел запустить свое детище, опередившее время на полсотни лет!
Сын Сталина, авиационный генерал Василий, первым «заболел» аэрокосмическими системами. В наши руки попали только чертежи Зенгера, но сам он со своей женою-сотрудницей бежал во Францию. Василий Иосифович даже убеждал отца провести спецоперацию разведки и выкрасть семью конструктора из Парижа. Почему это не получилось – дело темное. Зенгер умер в 1964-м, свято веря в торжество многоразовых воздушно-орбитальных машин.
В 1949 году профессор Цзян из Калифорнийского университета выдвинул проект пассажирской крылатой ракеты весом в 50 тонн. Она должна была выскакивать в космос на 480 км, покрывать в нем 1920 километров, а затем входить в воздушный океан и еще 2880 км планировать до места назначения. Но Цзяна не послушали. Примерно в это же время бывшие гитлеровские ракетчики Дорнбергер и Эрике, работавшие еще в Пенемюнде, эмигрировав в Америку, предложили фирме «Белл Эркрафт» свой проект. Большого треугольного разгонщика, что несет на себе гиперзвуковой пассажирский ракетный корабль. К счастью для нас, проект так и остался на бумаге.
А идея многоразовой крылатой космонавтики вовсю за–хватила умы русских. Лавочкин взялся за «Бурю», но та еще не была полноценным космическим аппаратом. Мы строим гиперзвуковые самолеты, обладающие скоростью в 15 тысяч км/час, запуская их с борта тяжелых бомбардировщиков. Фактически то были ракеты с короткими крыльями. На Западе их называют Т-4А. В 1959-м взрыв такого самолета в стратосфере уносит жизнь отважной Марии Громовой. Ослиный послесталинский Кремль засекретил и забыл имя русской валькирии, погибшей на пороге космоса.
Еще один «великий неизвестный», конструктор Петр Цыбин, до 1960 года ведет работы над сверхвысотным и сверхскоростным аппаратом. Кажется, вот-вот родится русская крылатая космонавтика. Пятнадцать первых космонавтов СССР, учась в Военно-воздушной академии имени Жуковского, берут аэрокосмолеты как темы для дипломных проектов. Цыбин разрабатывает стремительный и прекрасный самолет РСР – одноместный разведчик, запускаемый с тяжелого Ту-95. Обладая скоростью в 2,65 Маха, он должен был забираться на высоту в 26–28 килоиетров. А набрав ход – выскакивать и на 42 тысячи метров, обходя рубежи противовоздушной обороны врага. Цыбин успел построить только прототип своего полукосмического разведчика НМ-1, и герой-истребитель Великой Отечественной, крымчак Амет-Хан Султан 7 апреля 1959 года поднял машину в воздух.[23]
Потом Петр Цыбин будет работать вместе с великим советским конструктором Робертом Бартини: тот разработает уникальную стартовую платформу для РСР, огромный реактивный самолет-амфибию, способную садиться в открытом океане. То была первая в мире система морского старта! Это оружие даже сейчас способно прорывать пояса обороны США и уходить от их истребителей.
Но все пошло прахом: сменивший Сталина Хрущев тупо молился на ракеты. Ракеты и только ракеты! Машину-красавицу разобрали на металлолом. Не помогло даже то, что ракетопланами стал заниматься хрущевский любимец, прекрасный создатель крылатых ракет и спутников-истребителей – сам Владимир Челомей. В те годы идет борьба за космос между Военно-воздушным флотом и ракетно-стратегическими войсками. ВВС тогда ратуют за создание авиакосмического самолета. С их главкомом Вершининым по этому поводу горячо солидарен сам начальник отряда космонавтов, великий Каманин – один из первых людей, удостоенных звания Героя Советского Союза еще в 1932 году, за спасение людей с погибшего в ледяных пустынях Арктики парохода «Челюскин». Знаменитый командир штурмовиков в Великую Отечественную. Но даже слава Каманина не смогла сдвинуть с места начавшую стремительно тупеть верхушку партии. Не увенчалась успехом даже попытка снабдить корабль типа «Союз» крыльями для управляемого спуска в атмосфере.
Но мы все равно вели в гонке за аэрокосмонавтику. В 1962-м великий наш ученый, профессор Глеб Лозино-Лозинский начинает работать над «Спиралью», называемой еще «Проектом 50–50». Замечательный по дерзости замысел: тяжелый самолет-разгонщик выпускал в полет аппарат-орбитер с высоты в 35–40 верст, набрав ход в 6 «звуков». Орбитером становился экспериментальный пилотируемый орбитальный самолет – десятитонный разведчик и истребитель спутников ЭПОС, которого снабжали разгонной ракетной ступенью. Работы начались в фирме «МиГ».
Сделать удалось многое. Даже пилотов для чудо-машины стали готовить: второго космонавта Земли Германа Титова, его коллег Анатолия Филипченко и Анатолия Куклина. ЭПОС построили в 1964-м, шутливо прозвав «галошей» – за форму огнеупорного носа. Испытатель Игорь Волк начал облетывать машину без мотора: ее сбрасывали с бомбардировщика, набиравшего 10 тысяч метров, и та планировала вниз, разгоняясь до нужной скорости. Именно Волк заставил конструкторов оснастить «галошу» реактивным двигателем.
И опять злой рок преследовал русскую крылатую космонавтику. Сначала все складывалось как нельзя лучше. Если американская программа самолетов-орбитеров была благополучно завалена стараниями ведущего американского ракетчика, гитлеровского еще любимца фон Брауна – он видел в аэрокосмолетах своих конкурентов, которые отберут у него бюджетные ассигнования, – то наш ракетчик-основатель Сергей Павлович Королев, любимец еще Сталина, яро поддерживал Лозино-Лозинского. К тому же фон Браун втянул Америку в бессмысленную и разорительную программу лунных экспедиций.
Тогда же туполевцы начинают работать над прообразом сверхзвукового разгонщика – Ту-144. В 1968-м он уходит в первый полет – сгусток супертехнологических чудес.
Но Королев умирает от перенапряжения в 1966-м. А в 1973-м в Ле-Бурже, пытаясь уклониться от настырного истребителя «Мираж», погибает экипаж Ту-144. Француз пытался фотографировать русский гигант-сверхзвуковик в полете. Наши пытались уйти пикированием, но штатив кинокамеры попал в тяги управления. И Ту-144 не выдержал нагрузки. Пилот-испытатель Михаил Козлов до последнего вытягивал машину. Потом в остатках кабины найдут его оторванные кисти рук, намертво стиснувшие штурвал. Вечная память русскому герою! Но после трагедии министр обороны маршал Гречко распорядился свернуть работы над проектом.
Однако энергия Лозино-Лозинского бьет ключом. Ему тогда уже за шестьдесят, но он пробивает программу использования ВКС – воздушно-космических самолетов. Не пропадать же даром плодам работы над ЭПОСом! Тем паче что в начале 1970-х Империя начинает запуски орбитальных станций. В том числе и вооруженных авиационной пушкой «Алмазы». Орбитальные станции нужно быстро обслуживать, в случае чего – спасать экипажи и ремонтировать околоземные машины. Тут нужны ВКСы.
