– Где, где…

– Вот именно там, женишок, и опять получается, что разницы тебе никакой, – добила я кавалера.

– Эх, Долли, – недовольно произнес он, – иногда я тебя не понимаю. Ну что ты привязалась – женишок…

– Я привязалась?

– Все, баста. Я привязался, – громко сказал он, прекращая бессмысленную перепалку. – А то опять сбежишь посреди дороги! И что за привычка такая!

А ведь он прав, слишком резко я принимаю решения, даже не дав развиться ситуации – просто сбегаю! Для журналиста такое поведение – профессиональная смерть. Надо менять отношение, надо быть терпеливее, гибче, управлять ситуацией и людьми, манипулировать, в конце концов.

– Не буду больше, – вдруг выдала я, несказанно удивив Костика.

– Ух, ты, а что случилось? – не поверил он в мое прозрение.

– Буду паинькой, обещаю, – начала я, – только и ты мне обещай, что не будешь знакомиться с моими родителями.

Похоже, знакомство входило в его планы, и мое условие ему не понравилось.

– Это как? – спросил он.

– А вот так, привезешь меня, и поедешь обратно.

– А картошка с грибами? – уцепился за соломинку утопающий Костик.

– Перетопчешься, – буркнула я, но тут же вспомнила о своем зароке. – Ээ… в смысле в следующий раз.

– А я размечтался, сто лет грибочков не ел, да с лучком зажаренных… – он мечтательно вздохнул и хитро посмотрел на меня.

Неожиданно мой организм подал знак, что тоже не прочь отведать жареных грибочков – животе у меня заурчало.

– Садист ты Костик, я даже не позавтракала, – промолвила я, мне стало неудобно.

– Так и я тоже, – обрадовался он, и посетовал, – а ты меня собираешься в обратный путь отправить голодным.

Ну что ж, ведь я не зверюга какая, путь не близкий.

– Ладно, чай с бутербродами с меня, – согласилась я, – только клянись, что ни одним словом не обмолвишься отцу, чем я занимаюсь.

На что Костик вытаращил глаза, и тихо произнес:

– Да что ж я дурак?

– Ну не знаю, – сказала я, и мысленно пошлепала себя по губам – неисправимая!