— Вы продали все одеяла?

— Нет. Думаю, у нас осталось несколько в запасе.

Они довольно дорогие и не так быстро продаются.

— Как давно это было? — спросил Сели.

— Больше года назад, — ответил Холл.

— А когда именно?

— Я могу уточнить, но, грубо говоря, можете считать, что это было год назад.

Селби последовал за хозяином в заднюю часть магазина. Холл взял с полки одеяло и развернул, чтобы прокурор мог хорошенько его рассмотреть.

— Ничего подобного теперь не найдешь, — сказал он. — Его легко сложить вдвое, оно пористое, хорошо пропускает воздух между седлом и спиной лошади, поглощает лошадиный пот… и стоит черт знает сколько денег. Но оно того заслуживает.

Селби сказал:

— Я куплю у вас одеяло. Заверните и отложите его в надежное место, сделайте какую-нибудь пометку на пакете, чтобы вы могли вспомнить его.

Он заплатил за одеяло, пошел к выходу, потом повернулся и спросил:

— Нет ли у вас случайно филиала в Туксоне?

— Есть, — ответил Холл.

Волнение снова охватило Селби.

— Сколько одеял ушло в Туксон?

— Не помню, не то пять, не то шесть. Заведующий филиалом в Туксоне не был о них такого высокого мнения, как мы, и… он был прав, а мы ошибались, — сказал Холл.

Селби поблагодарил его и вышел. Пять минут спустя фотограф вручил ему его фотографию и копию, на которой Джеймс Лейси был изображен с пышными усами цвета стали и в сером сомбреро. Кроме легкой нечеткости, ничто не говорило о необычности фотографии, не указывало на подделку.

Селби выдал ему двадцать долларов.

Фотограф вздохнул:

— Самые тяжелые двадцать баксов, которые я когда-либо зарабатывал. Я никак не мог найти фотографии в сомбреро, чтобы можно было бы поменять лица. Пришлось сфотографировать сомбреро, прилепить на голову вашего парня, снова сфотографировать ее, высушить негатив, отретушировать его, увеличить, подрисовать, а затем сделать снимок кабинетного размера. Друг, я здорово поработал!

— Я тоже, — рассеянно сказал Селби и, спохватившись, добавил: — Это не значит, что я не благодарен вам. Большое спасибо.

Он взял фотографию и отправился в отель «Пайонир-Румз». Всю дорогу его подсознательно сверлила мысль, что следует позвонить Рексу Брэндону и дать знать, где он находится, но Селби было приятно чувствовать себя как бы за чертой волшебного круга. Всякие разговоры о том, чем он сейчас занимается, нарушили бы эти чары.

Он будет действовать самостоятельно, а Брэндону позвонит позднее, когда сможет сказать, что тайна уже раскрыта и доказательства у него в руках.

Управляющая отелем «Пайонир-Румз» была крупной женщиной с тяжелым, скептическим взглядом, она смотрела на Селби настороженно, без всякого радушия. Селби объяснил, кто он такой, и спросил ее о человеке, который снимал комнату как Гораций Перн из маклерской компании «Интермаунтен».

Она сказала с досадой:

— Боже, я устала от этого человека! Полиция без конца спрашивает и спрашивает о нем. А я, хоть убей, ничего не могу вспомнить, за исключением того, что ему около пятидесяти или, может быть, чуть меньше, он носил кожаный жилет, сомбреро, у него были висячие седые усы. Их-то я помню лучше всего.

— А не было ли чего-то особенного в его глазах? — спросил Селби.

— Да, — ответила она. — Было в них что-то странное… манера держать их широко открытыми. Эти глаза напоминали мне что-то, но, хоть убей, не могу вспомнить, что именно.

— Вы хотите сказать, что видели их прежде?

— Нет, не думаю, и все же у меня такое ощущение, как если бы я их уже видела. В них есть что-то комичное, что ли. В общем, странные глаза…

— Вы имеете в виду цвет?

— Нет, форму. Что-то в разрезе глаз.

— Может, в нем есть восточная кровь? — спросил Селби наугад, чувствуя, как его все больше охватывает чувство разочарования.

— Нет, не то, но я просто не знаю, в чем тут дело.

— Был он высок, грузен?

— Нет, думаю, он был среднего роста. Ну, может быть, немного выше. Вы знаете, как это бывает. У нас сорок комнат, и большая часть их сдается каждую ночь. Одни приходят, другие уходят. Я смотрю на них лишь для того, чтобы определить, могут ли они напиться, или нашуметь, или вообще сделать что-то такое, что придется вызывать полицию. Я особенно осторожно отношусь к молодым женщинам, которые путешествуют парами. На прочих не очень обращаю внимание.

— Вы узнали бы этого человека, если бы снова увидели его?

— Думаю, что узнала бы.

— А может быть, вы все-таки вспомните, что необычного было в его глазах? Что показалось вам знакомым?

— Нет, не могу. Словно я где-то что-то видела, ну, вы знаете, как будто видела его брата или сестру, и… Я вот что сделаю, мистер Селби, — подумаю над этим еще раз и постараюсь вспомнить. Возможно, тут семейное сходство, и, может, он просто напоминает мне кого-то, кого я хорошо знаю.

— Благодарю, — сказал Селби, — а как насчет фотографий? Вы узнали бы его по фотографии?

— Думаю, что да.

Селби открыл портфель и вынул снимок, сделанный фотографом.

— Это тот человек? — спросил он.

Она внимательно посмотрела на снимок.

— Нет. Это не он.

— Вы хотите сказать, что не узнаете в нем человека, который жил здесь, или что это абсолютно не тот человек?

Она проговорила медленно:

— Я не скажу, что это абсолютно не тот человек, он чем-то похож на него и все-таки не похож. Это… о, подождите минутку.

Она опустила снимок, быстро заморгала глазами и сказала:

— Я знаю теперь, на что похожи его глаза.

— На что? — спросил Селби, снова почувствовав волнение.

— Я знала когда-то женщину, которой сделали операцию на лице. Какое-то время лицевые мускулы должны были находиться в покое, чтобы не растянуть кожу. Поэтому ей наложили несколько полосок пластыря от глаз ко лбу — вы знаете, не от самых глаз, а от висков. Это сильно оттягивало кожу назад, и у нее был напряженный остановившийся взгляд. Вот что напомнил мне тот человек.

Селби еще больше заволновался.

— То есть вы полагаете, что на его лоб был наложен пластырь, чтобы изменить выражение глаз и лица?

— Ну, я бы не стала заходить так далеко, просто его глаза напомнили мне об этой женщине. Я знала, что-то в них есть. Просто не могла определить — что.

Селби попросил:

— Посмотрите снова на эту фотографию. Представьте, что кожа от висков подтянута вверх полосками пластыря и оттого разрез глаз кажется странным, необычным. Можно тогда было бы сказать, что это тот же человек?

— Пожалуй, — с запинкой произнесла она. — Я думаю, что такое возможно, но это просто предположение, а не утверждение. Сомбреро, жилет и усы делают облик знакомым — даже если глаза были другими.

— Понимаю, — сказал Селби, — и хочу, чтобы вы обдумали все в целом. Я полагаю, что человек, который жил здесь, был переодет, усы у него фальшивые, а разрез глаз он изменил полосками пластыря, спрятанными под шляпой. Я собираюсь показать вам настоящую фотографию человека, жившего здесь, как я думаю, с загримированным лицом. Но пока я хочу, чтобы вы все это выбросили из головы. Ладно?! Не пытайтесь представить, как бы выглядел этот человек, если бы у него были другие глаза. Вы понимаете?

— Я так и сделаю, мистер Селби, и буду здесь, когда бы вы ни захотели меня видеть.

Селби оставил ее, отправился на телефонную станцию и вызвал Брэндона.

— Ты в Финиксе, Дуг? — В голосе Брэндона звучало изумление.

— Да, — подтвердил Селби. — Пытаюсь отработать эту версию с Аризоной.

— Полиция все уже там проверила, — сказал Брэндон. — Показания владелицы «Пайонир-Румз» ничего не дали. Полиция в Финиксе сделала все, что могла, но ничего не узнала.

— А у вас есть что-нибудь новое? — спросил Селби.

— Мы задержали Лейси, — сообщил шериф. — Дуг, у тебя просто нюх. Перед тем как лечь спать, я позвонил властям в Нью-Мексико. Они перекрыли все посадочные площадки и в каком-то отеле в Альбукерке зацапали Лейси, миссис Берк с ребенком и пилота.