Очутившись в собственной постели, Милославская еще долго ощущала отзвуки тряски во всем теле: внутренняя дрожь терзала его, а в голове даже во сне шумело.

Звонок будильника должен был поднять ее очень рано – согласно видению, авария могла произойти и перед восходом солнца, и, не теряя надежды, Яна намеревалась с утра отправиться на прежнее место.

– Думаю, сегодня мне повезет, – тихо проговорила гадалка, усаживаясь на заднее сиденье такси, которое она заранее специально заказала, чтобы потом не нервничать, голосуя у полупустынной в такую рань дороги.

– А? – оглянувшись, переспросил ее водитель.

– Нет, ничего, – ответила ему Яна, – это я так.

Начинало рассветать, но день судя по всему обещал быть пасмурным, и тягучая прохлада вокруг напоминала полусумерки. Воздух, остыв за ночь, заставлял содрогаться при одном только слабом дуновении ветерка. И вообще, казалось, был наполнен чем-то зловещим.

Всю дорогу гадалка сидела в напряжении, а когда машина миновала городскую часть, оно еще больше усилилось. Сердце подсказывало Милославской, что да, сегодня, точнее, вот-вот что-то должно было произойти. Мысли Яны невольно обращали ее к недавнему видению, и жестокие картины всплывали в ее воображении. Когда до нужного места оставалось два-три поворота, гадалка стала напряженно вглядываться вдаль.

Черное пятно, показавшееся вдали после очередного поворота, заставило ее вскрикнуть. Да, нагромождение посреди дороги не могло быть ничем иным, как ожидаемой ею трагедией. Неужели она уже произошла?

Милославская сухо велела водителю остановиться и, расплатившись с ним, покинула машину и скоро зашагала вперед, заставив его удивиться. Мужчина, ничего в отличие от гадалки не ожидающий, пристально вдаль не смотрел, а потому подозрительного там и не обнаружил. Он недоуменно глянул вслед стремительно удаляющейся даме и, развернувшись, поспешил удалиться.

Несколько метров передвигаясь быстрым шагом, Яна в конце концов побежала. Жгучее внутреннее чувство толкало ее вперед, где стали более отчетливо очерчиваться контуры двух перевернутых машин, одна из которых успела обгореть.

Что могла приоткрыть перед ней случившаяся авария? Зачем видение предсказало ее? Как это поможет в расследовании? Эти мысли первоначально терзали бегущую Яну. Но когда она различила возле одного из автомобилей недвижимое человеческое тело, один вопрос стал для нее важнее всех остальных: «Это она? Ольга Сергеевна?»

Сердце гадалки бешено колотилось. На этот момент она не имела хорошей физической подготовки, и теперь организм с укором напоминал ей об этом: в боку резко закололо, в глазах стало темнеть, воздуха не хватало, и ноги, казалось, вот-вот готовы были подкоситься и заставить ее упасть.

Быстро наступившее физическое бессилие Яны усугублялось ее психическим состоянием. Личные болезненные воспоминания, страшные предчувствия и переживания за мать клиента – все это сейчас разом навалилось на Милославскую.

Выбившись через какое-то время из сил, гадалка снова пошла шагом. Теперь до места оставалось совсем немного. Милославская с уверенностью могла уже назвать марку обгоревшей машины. Это были «Жигули». А недвижимое тело без какой-либо надежды на лучшее про себя она уже именовала трупом. К счастью, не женским. Яне открылось зрелище не из приятных, хотя подобное ей случалось видеть нередко.

Подойдя ближе, гадалка остановилась всего в нескольких метрах от машин. Она была в полной растерянности и первые минуты не могла сообразить, что же делать дальше. Обгоревшие «Жигули» с выбитыми двумя стеклами и глубокой вмятиной с водительской стороны лежали на одном боку посреди дороги. Хозяин их, вылетев каким-то образом из автомобиля на улицу, безжизненно лежал в паре метров от него. Другая машина, старенький «Москвич», свесилась наполовину с обочины и упиралась передними колесами в огромный серовато-желтый камень, который и не давал ей окончательно съехать в кювет. Она пострадала не меньше «Жигулей»: весь перед был изрядно вмят, человек, мужчина, лицо которого было залито кровью, сидел за рулем, наполовину съехав вниз со своего места.

Невольно Яна стала представлять возможную картину произошедшего. По ее первому предположению, столкновение случилось из-за того, что один из владельцев автомобилей просто уснул за рулем. В столь ранний час это не удивительно, особенно если человек и вовсе не спал этой ночью. Другие варианты, конечно, не исключались. Мало ли что еще могло быть – размышлять об этом Милославской сейчас было некогда.

Свидетелей у этой аварии, судя по всему, не имелось. Или же они благополучно сгинули с ее места во избежании возникновения ненужных сложностей в их личной жизни.

Силясь перебороть всепоглощающий ужас, страх, жгучую боль и даже естественное отвращение, возникшее при виде мертвых тел, гадалка решилась подойти ближе и получше рассмотреть каждое их них. Ладонью зажимая половину лица, она осторожно, как будто боясь испугать кого-то, подошла к «Москвичу», так как находилась ближе именно к нему, и стала всматриваться в обезображенное лицо его владельца.

Нет, этого человека она никогда не видела. Его окровавленная одежда, вещи, раскиданные по салону, да и сам изуродованный старенький, видавший виды автомобиль говорили о том, что это простой работяга, возможно, житель сельской местности. Стараясь взять себя в руки, гадалка приоткрыла скрипнувшую дверь «Москвича», провалившись каблуком в начавший осыпаться с обочины щебень, и теперь уже более пристально оглядывала автосалон. Первое, что сразу привлекло ее внимание – засаленная барсетка, размахрившаяся и сильно потертая по углам.

Милославская осторожно наклонилась еще ниже и приподняла ее. Сумочка оказалась плотно набитой, и натянутый замок с трудом поддался. Внутри оказался вшитый калькулятор, блокнот, несколько чеков, две квитанции, водительские права, ПТС, еще кое-какие документы и деньги.

Яна прочитала на ПТС фамилию, имя, отчество погибшего. Она ведь, когда гадала, спрашивала у карт о кредиторе, а сюда ехала в надежде узнать что-то о пропавшей. Нет, имя хозяина «Москвича» не было ей знакомо. Да и при первом взгляде, собственно говоря, она поняла, что этот человек не мог быть кредитором достаточно крупной суммы.

Яна достала из своей сумки записную книжку и перенесла туда основные данные из найденных документов. Вернув барсетку на прежнее место и прикрыв дверь, она побрела ко второй машине.

Милославская присела на корточки возле лежащего лицом вниз мужчины и стала почему-то, будучи в полной растерянности, проверять его пульс, хотя по внешним признакам почти наверняка определила, что он мертв. Нет, биение сердца у этого несчастного не определялось. На всякий случай Милославская приложила кончики пальцев к другим точкам, где могло еще ощутиться пульсирование, но и эти попытки оказались тщетными.

Яна с горечью зажмурила глаза и сжала губы. Потом ей на ум пришло еще кое-какое соображение. Она осторожно, дрожащими руками приоткрыла слипшиеся веки пострадавшего и по виду зрачка окончательно установила, что он покойник.

– Черт возьми! – с досадой вскрикнула она.

Ведь никто теперь не мог гадалке рассказать, каким образом случившееся могло быть связано с исчезновением матери ее клиента.

От охватившего ее отчаяния Яна зажала рот руками и безнадежно, сама не понимая чего, стала искать глазами вокруг. Природа ни одним своим движением не говорила о том, что в чьей-то жизни произошло что-то непоправимое, что человека уже не вернешь и что чье-то сердце, наверное, будет разбито. Все было так же тихо и пасмурно.

Милославская глянула на изувеченную машину.

– Стоп! – неожиданно для самой себя медленно проговорила вдруг она. – Кажется, номера, хотя и пострадали, но вполне читаемы. Обгоревший салон, конечно, мне ничем помочь не может, – Яна медленно подошла к «Жигулям» и, склонившись, заглянула внутрь сквозь разбитое стекло.

– Похоже, все сколько-нибудь стоящее внутри сгорело, – пробормотала она, – и документы, кажется, тоже.