– Что, что будем делать? – нетерпеливо спросил Синявский.
– Договоримся о цене и…
– И?
– Я должна осмотреть дом, – ответила Яна, пожав плечами.
– Да-да, конечно, – обрадованно согласился с ней клиент.
Они коротко оговорили размер, форму и сроки оплаты работы Милославской, и Яна начала собираться. Через двадцать минут она появилась перед Виктором.
– Хорошо выглядите, – не сумев скрыть восхищенного взгляда, заметил он.
– Обычно, – парировала Яна.
Конечно, сменив домашнее одеяние на элегантный костюм и подчеркнув красоту косметикой, она преобразилась, хотя и не захотела признать этого.
– Идем? – спросила она застывшего на месте Виктора, перекидывая через плечо маленькую сумочку на длинном тонком ремешке.
– Угу, – буркнул он и неуклюже поплелся позади нее.
«Медведь», – почему-то заметила про себя Яна.
– Я возьму с собой собаку, – запирая дверь, заявила она.
Синявский покосился на явно не симпатичную ему Джемму, но возражать не стал. Милославская, видя его недоверчивый взгляд, брошенный на овчарку, улыбнулась.
– Такси? – спросила она, когда впереди показалась дорога, движение на которой в этот час было особенно оживленным.
– Конечно, – неуверенно ответил Синявский, снова недоверчиво посмотрев на собаку. Однако он поспешил обогнать.
Яну, чтобы поскорее остановить машину.
– Плохо без своего транспорта, – произнес он, встав у обочины и вытянув вперед правую руку, – тем более, когда к нему привык.
– У вас хороший автомобиль? – из любопытства поинтересовалась Милославская.
– Очень, – горделиво протянул в ответ Синявский, – Я даже жене его не доверяю. Эх, как он теперь там без меня?!
В этот миг возле них притормозила серая «девятка», и ставшие единомышленниками поспешили усесться на заднее сиденье. Яна ловко юркнула вперед первой, потянув за поводок Джемму, вслед за ними грузно опустился в машину и Виктор. Задняя часть автомобиля в этот миг, казалось, заметно опустилась.
– Куда? – спросил водитель.
Синявский назвал адрес, и «девятка» тронулась.
Ехали довольно долго. Дом находился на противоположном конце города. Виктор всю дорогу выглядел мрачным. Добившись положительного ответа от гадалки, он не надоедал ей разговорами, зная, что надо не говорить, а действовать.
– Сколько ей? – спросил Яну водитель, восхищенно поглядывая на Джемму в зеркало.
Милославская ответила, внутренне радуясь такому отношению к своей любимице. Ей нечасто удавалось встретить таксистов, которые бы доброжелательно относились к перевозке собаки в их авто.
– Я тоже о такой мечтаю, – протянул мужчина, притормозив на светофоре, – да жена против. Аллергия у нее…
Яна промолчала и стала смотреть в окно. Она давно не была в этом районе, и ей интересно было наблюдать за так скоро изменяющимся городом. Кругом пестрели вывески новых супермаркетов, бутиков; обочины дороги украшали яркие рекламные щиты; в одном месте две новенькие десятиэтажки заменили квартал старых полуразрушенных домов. Район развивался, изменялся к лучшему, и это радовало.
Шумные улицы вскоре сменились более пустынными, а их пышность – некоторой убогостью. Начались кварталы, усеянные частными домами, домиками, домишками. Здесь были и великолепные особняки, двухэтажные, недавно отстроенные, смотрящие на мир амбициозно и тщеславно; были и скромные жилища, поросшие вокруг бурьяном, с покосившимися заборами и прохудишимися крышами.
– Во-он, вон туда, – вытянув вперед указательный палец, указал Виктор водителю.
– Может быть, тут выйдете? – спросил тот, – Тут дорога плохая очень…
Синявский посмотрел на Милославскую. Она пожала плечами, дав понять, что ничего против не имеет, и через пару минут Яна и ее клиент уже стояли посреди неширокой улицы.
– Вперед? – спросил Виктор, тяжело вздохнув.
– Угу, – поджав губы, промычала гадалка и потянула за собой собаку.
– Вон, посмотрите, – сказал Синявский, указав на добротный кирпичный дом, обнесенный высоким, тоже кирпичным забором, заканчивающимся большим гаражом, в котором легко могли уместиться две машины.
– Неплохо, – удивленно заметила гадалка.
До этого в качестве жильцов таких строений ей приходилось видеть преимущественно новых русских или просто обеспеченных горожан. Что так могут жить пенсионеры, Милославская никак не предполагала.
– Отец сам его выбирал, – горделиво заметил Виктор, а потом с грустью добавил: – Но пожить в нем ему толком так и не удалось. Сердце…
Когда Синявский и Яна приблизились к калитке, массивной, деревянной, Виктор достал из своей кожаной барсетки ключи и, повернув одним из них в замочной скважине пару раз, распахнул ее перед Милославской.
Яниному взору предстал просторный двор с несколькими кирпичными строениями, вероятнее всего, баней, летней кухней и двумя сараями. За домом находился сад, густо усаженный плодовыми деревьями.
– Отец любил проводить там время, – заметил Виктор, уловив взгляд гадалки.
– Идемте в дом? – спросила она, не желая тратить время понапрасну.
Синявский ступил на невысокое крыльцо и отпер металлическую дверь. Миновав просторную веранду, Яна и ее клиент очутились наконец в доме. Гадалка приказала собаке лечь в угол.
Джемма, явно недовольная таким распоряжением, тем не менее подчинилась.
Обставлен дом был великолепно. Дорогая мебель в сочетании с замечательно подобранными под нее аксессуарами смотрелась эффектно. Все это в представлении Милославской о пенсионерах выглядело очень непривычно. В доме не было и того специфического запаха, который обычно бывает в жилищах стариков.
– Недурно, – протянула она, – очень недурно…
– У мамы был отменный вкус, – пояснил Виктор.
– А у папы зарплата? – спросила Яна, постучав кончиками пальцев по деревянному круглому столу, окруженному четырьмя стульями с высокими резными спинками.
– Да, зарабатывал он неплохо, – коротко ответил Синявский и поспешил перевести разговор на другую тему, предложив гадалке кофе.
– Как зовут вашу мать? – спросила гадалка, ничего ему не ответив и рассматривая портрет, висящий в простенке между окнами.
– Ольга Сергеевна, – ответил Виктор и, смахнув с портрета пыль, сказал: – Это она. Правда, десять лет назад.
С художественной фотографии на Милославскую смотрела обаятельная женщина, которой на вид вряд ли можно было дать более сорока пяти лет. Она немного склонила голову и подперла ее локтем, слегка поджав ухоженные тонкие пальцы.
Запечатленный фотографом взгляд играл лукаво и даже надменно, и во всем облике чувствовалась внутренняя сила и успешность, а слово старость никак не шло в сочетание с ним.
– После смерти отца она заметно сдала, – сказал Синявский, – да и болячки всякие стали ее одолевать. То давление, то спина, радикулит, или как его там. Она писать-то об этом не любила, но иногда все-таки проговаривалась.
– Ладно, – перебила Виктора гадалка, – хватит лясы точить. Давайте к делу. Я могу осматривать вещи Ольги Сергеевны?
– Д-да, – немного неуверенно ответил Синявский.
– Эта процедура может для вас оказаться не очень приятной, – предупредила гадалка.
– Ничего не поделаешь, – вздохнув в пониманием, ответил ей клиент.
Милославская принялась внимательно осматривать дом. Теперь она была гораздо больше похожа на обычного сыщика, нежели на мага-чудотворца, и именно это, наверное, Синявского очень удивляло. Он сел в кресло и пристально наблюдал за действиями гадалки, которая без этих процедур обойтись не могла. Во-первых, они ей помогали получить наиболее полную картину данных о человеке, а во-вторых, раскрытие преступления, если таковое имело место, всегда оказывалось возможным только при сочетании методов необычных и традиционных. Могла, например, выясниться какая-нибудь деталь, зацепившись за которую Яна и начинала действовать в одном каком-то направлении. Пока же она не имела представления о том, с чего же ей начать.
Первым делом Милославская принялась копошиться в вещах пропавшей, раздвинув двери шкафа-купе в комнате, являвшейся, по словам Виктора, спальней его матери. Антресоли до отказу были забиты постельными принадлежностями, используемыми и новыми, на которых болтались еще картонные этикетки. Здесь гадалка не нашла ничего необычного. Две полки под антресолями вмещали в себя нижнее белье. Яна, скрепя сердце, осмотрела его наскоро и перешла к исследованию других отделов шкафа.
