¹⁶ Есенин писал Г. А. Бениславской 17 октября 1924 г.: «„Песнь о великом походе“ исправлена. Дайте Анне Абрамовне и перешлите Эрлиху для Госиздата. Там пусть издадут „36“ и ее вместе» (VI, 155). Подробнее об истории публикации «Песни о великом походе» см. примеч. 14 к воспоминаниям Г. А. Бениславской.

¹⁷ Эти записки к С. А. Толстой-Есениной и А. А. Берзинь неизвестны.

¹⁸ В. И. Эрлих не прав, говоря об «импровизационном» характере творчества Есенина. Подобное мнение могло возникать отчасти потому, что Есенину было свойственно работать не «по бумаге», не «по тексту», а отрабатывать стихотворение в уме и фиксировать на бумаге уже сложившиеся стихи. Этим объясняется, в частности, что среди его рукописей (особенно первых лет творчества) сравнительно мало черновиков. Исключение составляют, разумеется, большие вещи (например, «Пугачев»). Черновики лирических стихотворений появляются чаще уже в 1924–1925 гг. Поэтому неправомерным представляется вывод В. И. Эрлиха, что Есенин «тратит несколько часов на написание шестнадцати строк». Тщательно, напряженно, иногда по нескольку месяцев работал над каждым своим стихотворением Есенин и раньше. См. об этом также в воспоминаниях И. И. Старцева и М. П. Мурашева.

¹⁹ Договор с Есениным на издание Собрания сочинений в трех томах был заключен Госиздатом 30 июня 1925 г. Оно было издано уже после смерти поэта в четырех томах. Договор с B. В. Маяковским на издание Собрания сочинений в четырех томах был заключен Госиздатом 26 марта 1925 г., но работа над изданием в то время была приостановлена, и тома начали выходить только в 1927 г.

²⁰ Приведенные строки из «Кобыльих кораблей» были изменены Есениным еще в 1920 г. при подготовке сб. «Трерядница» (см. об этом в воспоминаниях И. В. Грузинова). Никаких переделок в поэме «Сорокоуст» Есенин не производил.

²¹ Правильно — Григорий Александрович Карасев.

²² Речь идет о глиняном бюсте Есенина, вылепленном C. Т. Коненковым. Он не был восстановлен и не сохранился. 12 марта 1926 г. С. Т. Коненков писал С. А. Толстой-Есениной: «Вы трогательно описываете Сережу и кончину моего бюста-портрета Сережи и спрашиваете, возможно ли восстановить его. Скажите, сохранились ли у Вас осколки? Впрочем, это не важно! Я напрягу все силы, чтобы воскресить образ Сережи» (VI, 380–381). До нас дошел бюст Есенина, созданный С. Т. Коненковым из дерева.

²³ 24 декабря 1925 г., четверг — первый из четырех последних дней жизни Есенина.

²⁴ Из стихотворения «Исповедь хулигана».

²⁵ Из стихотворения А. С. Пушкина «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…» (с неточностью).

²⁶ Из поэмы А. А. Блока «Возмездие».

Елизавета Алексеевна Устинова — жена писателя и журналиста Г. Ф. Устинова, с которым Есенин познакомился и подружился в конце 1918 года. В начале 1919 года они некоторое время жили вместе в гостинице «Люкс», где находилось тогда общежитие Наркомата внутренних дел. Г. Ф. Устинов работал в то время в Центропечати и помогал поэту в распространении его книг. В январе-феврале 1919 года он входил в редколлегию газеты «Советская страна», в четырех вышедших номерах которой был напечатан ряд произведений Есенина. С середины 1925 года Устиновы жили в Ленинграде, и поэт бывал у них в свои приезды в этот город в ноябре и декабре.

Воспоминания были впервые опубликованы в сб. Воспоминания, 1926, по тексту которого печатаются и датируются в наст. изд.

¹ Есенин был в Ленинграде 3–6 ноября 1925 г. Г. Ф. Устинов вспоминал: «В ноябре Есенин был в Ленинграде. Долго, целый вечер просидел у меня в „Англетере“, трезвый и необыкновенно смирный. Он мне показался тем Есениным, которого я знал в 1919 году. Есенин читал свои новые стихотворения, в том числе „Черного человека“. Эта поэма была еще не отработана, некоторые места он мычал про себя, как бы стараясь только сохранить ритм, и говорил, что над этой поэмой работает больше двух лет» (Воспоминания, 1926, с. 160).

² Разговор о романе передает и Г. Ф. Устинов, относя его, правда, не к декабрю месяцу, а к лету 1925 г.: «Летом, например, он говорил мне, что работает над большим романом, который вчерне уже закончен. Первая часть романа, по его словам, была уже отделана совсем, и он собирался сдать ее в „Красную новь“. Но, как потом оказалось, никакого романа Есенин не писал…» (Воспоминания, 1926, с. 160–161).

Первая встреча Владимира Владимировича Маяковского (1893–1930) с Есениным произошла в конце 1915-го — начале 1916 года в Петрограде. В. В. Каменский вспоминал:

«Однажды на званом ужине у Федора Сологуба, после выступления Маяковского, хозяин попросил прочитать свои стихи белокурого паренька, приехавшего будто бы только сейчас из деревни.

И вот на середину зала вышел деревенский кудрявый парень, похожий на нестеровского пастушка, в смазных сапогах, в расшитой узорами рубахе, с пунцовым поясом.

Это был Сергей Есенин.

Слегка нараспев, крестьянским, избяным голосом он прочитал несколько маленьких стихотворений о полях, о березках.

Прочитал хорошо, скромно улыбаясь.

А когда стали просить еще, заявил:

— Где уж нам, деревенским, схватываться с городскими Маяковскими. У них и одежда, и щиблеты модные, и голос трубный, а мы ведь тихенькие, смиренные.

— Да ты не ломайся, парень, — пробасил Маяковский, — не ломайся, миленок, тогда и у тебя будут модные щиблеты, помада в кармане и галстук с аршин» (Каменский В. Жизнь с Маяковским. М., 1940, с. 174–175).

Поначалу их встречи на различных литературных вечерах были относительно редкими и не становились «литературной злобой дня». Однако ко времени возникновения объединения имажинистов положение изменилось. Полемические выпады Есенина и Маяковского друг против друга заметно участились. В памяти современников сохранилось немало отрицательных суждений Есенина о Маяковском. Их столкновения на литературных диспутах (особенно резкие и бескомпромиссные в 1919–1921 гг.) надолго запомнились всем присутствовавшим. Есенин не только не скрывал, но как бы нарочно подчеркивал свою неприязнь к поэзии Маяковского. В «Железном Миргороде» он писал, например: «Мать честная! До чего бездарны поэмы Маяковского об Америке!» (V, 144). В основе всех этих взаимных выпадов лежала групповая литературная борьба. Такие имажинисты, как В. Г. Шершеневич и А. Б. Мариенгоф, не могли, разумеется, принять яркой гражданственности поэзии В. В. Маяковского, его борьбы за революционное искусство. Уязвленные революционным пафосом его поэзии, тем, что на этом фоне особенно ничтожными выглядели их псевдорадикальные «дерзновения», они всячески стремились разжечь литературные скандалы вокруг В. В. Маяковского и втягивали в эту борьбу Есенина.

Некоторые современники, в немалой степени «с подачи» того же А. Б. Мариенгофа или В. Г. Шершеневича, склонны были считать инвективы Есенина в адрес Маяковского как нечто неизменное, как отражение его постоянных литературных вкусов. Но, во-первых, и в пору своего содружества с имажинистами Есенин не скрывал ни своего уважения, ни своего интереса к творчеству В. В. Маяковского. И, во-вторых, по мере ослабления связей Есенина с имажинистами все явственнее проявлялась его тяга к В. В. Маяковскому. Хотя их литературная пикировка продолжалась и в 1924 году (см. примеч. 1 к воспоминаниям H. H. Асеева), но в то же время велись разговоры даже о сотрудничестве Есенина в «Лефе».

Со своей стороны и В. В. Маяковский никогда не отрицал большого дарования Есенина. Ведя последовательную борьбу с имажинизмом, он в то же время замечал: «Из всех них (имажинистов. — А. К.) останется лишь Есенин» (Maяковский В. Полн. собр. соч., т. 13. М., 1961, с. 217).