Ум - это способность работать в мире. Для него нет пути достичь вашего истинного центра, который далеко, позади. Ум не может идти обратно, у него нет механизма реверса; он способен идти только вперед. Вы можете взять его в горы, к звездам, всюду, куда захотите, но вам не удастся взять его к вашей собственной сущности. Если вы хотите двигаться к своей собственной сущности, вам придется оставить ум; вам придется идти самому. Вы должны будете идти в молчании, без мыслей. И однажды, просто однажды вы узнаете, что свобода, радость, вечность, огромная жизнь взрываются в вас — как только внесен не-ум, к вам приходит весна. Расцветают тысячи дветов вечности. Вы узнаете универсальный ключ, который открывает все двери всех тайн существования. Но он не имеет ничего общего с умом или мышлением. Нет мышления, нет ума, нет выбора - просто безмолвное пребывание, укоренение в самих себе, празднование. Трепещущая переживанием, переполненная великим благословением всей вселенной - это единственная религия, известная мне.
Все другие религии - просто обманы.
Хо-о написал:
Солнце отразилось в струях дождя. зависнув на один миг, никогда не видимое снова.
Солнце отразилось в струях дождя, зависнув на один миг
- он говорит о радуге, не упоминая названия. Солнце отразилось в струях дождя, зависнув на один миг, никогда не видимое снова.
Видели вы когда-нибудь ту же самую радугу снова? Такова наша так называемая мирская жизнь: просто радуги, созданные из той же материи грез. Нет нужды отказываться от радуг - наслаждайтесь. Но знайте наверняка, что это преходящий феномен.
Меня удивляет, что такие люди, как Гаутама Будда, Махавира и другие, утверждали, что качество внешнего мира просто подобно радугам, грезам, и, однако же, они отвергают его! Только одна вещь может быть правильной. Либо они понимают именно так, что мир — это проста греза... тогда нет смысла отвергать его. Разве вы отвергаете свои сны каждое утро? Вы знаете, что то были сны - и кончено!
Но, с одной стороны, они говорят, что весь этот мир словно грезы, а с другой стороны, они отвергают его и проходят через все виды аскетизма в его отвержении. Определенно что-то не так. Либо они не понимают, что говорят, -то, что мир совсем как радуги... Так что же?
Наслаждайтесь радугами!
Вам не надо бежать от радуг. Они прекрасны в этот миг
- зачем стремиться и требовать от них постоянства? Что неправильного в их преходящем существовании? Радуйтесь! Если дождь, - пляшите под дождем.
Когда я был аспирантом в университете, там находилась небольшая улочка только для деканов факультетов — искусств, торговли, науки — и известных профессоров других предметов. Она была очень тихой, мирной, с огромными деревьями, древними деревьями. Это был особый район, построенный для англичан, поэтому деревья были очень древними, бунгало замечательными. И улица была тупиковой, она не вела никуда. Через милю прекрасных бунгало и высоких деревьев внезапно была остановка; вы стояли лицом к глубокой долине. Улица была на вершине холма.
Всякий раз, когда бывал дождь, я обычно ходил по этой улице, так как там не было транспорта. Последнее бунгало принадлежало декану по науке, некоему доктору Шриваставе; он очень дружил со мной. Обычно мы обсуждали возможность встречи однажды мистицизма и физики, - он был профессором физики и профессором с мировой известностью. Но он никогда не видел... он бывал в университете, когда я обычно ходил там, распевая и танцуя под дождем. Мне всегда приходилось останавливаться у последнего бунгало. Последнее бунгало было его; его жена и дети всегда ждали меня. Всякий раз, когда бывал дождь, все они стояли на веранде, ожидая меня. Я махал им, а они махали мне... нас не знакомили друг с другом; я не знал, что это была семья профессора Шриваставы. А они думали, что я. наверное, сумасшедший... Однажды профессор Шривастава сказал мне: «Я хочу, чтобы вы встретились с моей семьей, прежде чем покинете университет». Я сказал: «Я приду, когда вам будет угодно». Он предложил: «Почему бы не сегодня?» Итак, он взял меня к себе в автомобиль и позвонил предупредить семью: «Я веду особого гостя». Семья ожидала особого гостя. Когда они увидели меня, все рассмеялись и убежали в дом!
Профессор Шривастава был сильно сконфужен. Он сказал мне: «Простите, тут, похоже, какое-то недоразумение». Я сказал: «Нет, тут некое понимание!»
Он произнес: «Понимание?» Я сказал: «Это ваша семья? Мы прекрасно знакомы. Они считают меня сумасшедшим, я считаю сумасшедшими их - мы машем друг другу...» Он сказал: «Вы никогда не рассказывали мне!» Я сказал: «Я же не знал, что это была ваша семья». Он провел меня внутрь, вызвал всех и спросил: «Почему вы смеетесь?» Они сказали: «Мы смеемся уже почти два года! Это странный молодой человек». Его жена сказала: «Когда идет дождь, он всегда приходит, распевая, танцуя, один на улице; он останавливается как раз перед нашим бунгало, и мы машем друг другу. Так мы прекрасно познакомились. Мы думаем, он сумасшедший, и знаем, он считает сумасшедшими нас, ведь с чего бы это нам ждать? Мы ожидаем часами».
Доктор Шривастава сказал: «Удивительно. Я думал представить вас своей семье, но они знают вас лучше меня! Почему вы никогда не говорили мне? »
Я сказал: «Я просил многих профессоров сопровождать меня, это такая радость, но они говорят: "Это выглядит совсем нелепо. Если какие-то студенты "или профессора увидят, может быть риск даже для нашей работы. Вам терять нечего, во всяком случае, весь университет считает вас странным. Вы можете позволить себе это, мы не можем". Вот почему я не говорил ничего вам. Вы человек пожилой, вам бы не понравилась эта идея». Он сказал: «Идея мне нравится чрезвычайно, но я не могу выйти плясать под дождь - даже моя семья подумает: "Боже мой! Тот молодой человек испортил нашего отца, нашего мужа"».
Я сказал: «Это и есть все мое дело, — портить. Это было делом Сократа, - портить, - это и мое дело тоже».
Солнце отразилось
в струях дождя,
зависнув на один миг, никогда не видимое снова.
Поэт говорит: «Только потому, что это преходяще и вы никогда не сталкиваетесь с ним опять, нет резона отказываться от этого. Радуйтесь этому. Луна, солнце, дождь... они все настолько прекрасны». Не нужно отвергать ничего.
