Любимый Будда,

Однажды, после того как Дайджи уже стал просветленным, он сказал, своим монахам: «Я не собираюсь разводить больше никаких дискуссии: вы знаете, это просто болезнь».

На это встал, монах из собрания и вышел, вперед:

Дайджи ушел. обратно к себе в комнату.

По другому поводу, когда Дайджи подметал двор. Джошу спросил, его, как провозгласить праджну.

Дайджи повторил:« Как мы можем провозгласить праджну.?»

На это Джошу расхохотался.

На следующий день, увидев Джошу, подметавшего двор, Дайджи спросил его: :« Как мы можем провозгласить праджну.?»

Джошу отбросил метлу и громко рассмеялся хлопая в ладоши.

Дайджи ушел к себе в комнату.

Мои друзья и спутники. Я очень хочу воспользоваться словами Урду для того же самого, ибо в них есть глубина и поэзия… даже сам их звук звенит колокольчиками в сердце. Обычное значение одно и тоже: мои друзья и спутники.Но у меня внутри очень настоятельные ощущенияе дать вам самые содержательные слова. Вот эти слова:

МЕХРЕ ХАМСАФАР

МЕХРЕ ХАМДХАМ

МЕХРЕ ДОСТ

Мехре Хамсафар значит «мой спутник». МехреХамдхам значит «мое сердце». Мехре Дост значит «мой друг». Но такое огромное различие... Английский становится все больше больше прозой и все меньше и меньше поэзией просто оттого что он был поставлен на службу научному и объективном» технологическому прогрессу. Он должен быть точен, он не может быть поэтичным. Вы не можете описывать математику стихами; то же самое относится к физике, к химии. Из-за этого преобладающего фактора науки и технологии английский утратил свое очарование, свое великолепие, свою музыку. Он должен получить это назад, ведь объективной стороны жизни недостаточно. Если ваше сердце не затронуто, то в словах не очень много смысла и значения.

Эти пять дней имели огромное значение. Можно сказать, что почти никогда в истории человека не случалось такого феномена. Это было глубоким исследованием медитирующих за тысячи лет - то, что раз человек становится просветленным, раз человек наполняется светом и познает свою собственную вечность, то он исчезает в запредельном, в космосе. Он не может прийти снова через чрево женщины. У него нет желаний, у него нет стремлений. У него больше нет никаких страстей, которые тащат человеческие души снова и снова в цикл рождения и смерти.

Но раз человек ушел за пределы всех этих произведенных умом желаний, жадности, гнева и насилия, раз он подошел к истинному центру своего существа, он освобожден. Освобожден от себя, освобожден от тела, освобожден от ума. Впервые он понимает, что тело будет только тюрьмой. Теперь, когда его интуиция приобрела абсолютную ясность, он может видеть, что тело - не что иное, как болезнь и смерть, может быть несколько мгновений удовольствия, которое продолжает сохранять вас в теле в надежде на большее удовольствие... Но скоро он поймет, если имеет разум, что эти удовольствия очень феноменальны, иллюзорны, что они созданы точно из того же вещества, что и сны.

В тот миг, когда происходит это узнавание, ваша энергия раскрывает свои крылья и летит в открытое небо космоса, чтобы раствориться в запредельном.

Но Гаутамма Будда — исключение.

В форме прекрасной истории говорится, что Гаутамма Будда, когда умер, он достиг врат рая. Там была большая церемония в честь его приема, но он отказался войти. Он настаивал: «До тех пор пока каждое человеческое существо не пройдет через врата рая, я не могу войти. Это против моего сострадания»

За мгновение до своей смерти он предсказал, что возвратится через двадцать пять столетий. Конечно, он может прийти только одним способом — он овладеет чьим-то телом; чрево больше невозможно для него.

Семь недель непрерывно я свидетельствовал испытание огнем. Каждый миг, казалось, был последним и каждое дыхание уходя, не обещало возвратиться. За эти семь недель сердце семь раз проявляло симптомы паралича. Мой врач, Амрито, во время седьмого приступа подумал, что это конец. Я сказал ему: «Кардиограмма может показать, сколько пульсации я пропустил, но она не может показать тебе, что я не сердце - я наблюдаю за ним, я свидетель. И мой источник жизни — это не сердце или тело; мой источник жизни - само существование, и я верю, что эта семинедельная долгая темная ночь будет закончена». Я никогда бы не рассказал вам, но благодаря Кату Ишиде...женщина, которая не знала меня, только видела мое изображение и мои глаза, женщина, хорошо известная прорицательница в оракул, которая редко разговаривает. Очень редко люди приходят к ее древнему храму Синто в лесу задать вопросы о своих судьбах, своем будущем. И большую часть времени она остается молчаливой; она говорит лишь, если чувствует: «Сейчас существование владеет мною. Я не говорю, я только позволяю существованию говорить через меня». Моя японская переводчица, Гита, информировала ее обо всем, что произошло за эти пять потрясающе значительных дней Благодаря ее предсказанию, что Гаутама Будда овладел моим телом как проводником, я должен признать истину. Но я к тому же выразил ей, что моя индивидуальность и индивидуальность Гаутамы Будды разделены двадцатью пятью столетиями. Он был индивидуалистом - я еще больший индивидуалист. Я могу быть хозяином, но гость должен помнить, что он не мой учитель.

Я никогда никого не признавал как своего учителя. Это потребовало от меня очень долгого открытия себя самого, но я безмерно счастлив, что у меня нет никого, кому можно было бы сказать «спасибо». Поиск был абсолютно одиноким потрясающе опасным.

И есть положения, по которым я обязан разойтись с Гаутамой Буддой. Четыре дня он оставался со мной и увидел ясно, что невозможен никакой компромисс. Компромисс всегда ведет вас прочь от истины. Истина не может быть компромиссом - либо вы знаете это, либо нет.

Гита информировала Ишиду и очень сильно боялась: как почувствует себя эта женщина? Но та оказалась потрясающе сильной. Она сказала: «Это неважно. Я люблю вашего учителя, и я абсолютно согласна со всем, что бы ни случилось». А потом она вдруг начала кричать.