Этот человек посмотрел на вице-канцлера и сказал: «Вы правы; этот студент тоже жесткий! У него есть точка зрения, и теперь мне будет трудно задавать ему мои вопросы, поскольку я знаю, что он сделает из моих вопросов пародию». И он сказал: «Принимаю! Что такое философия? - ведь именно этот вопрос вы сами поставили».

Я сказал ему: «Странно, что вы много лет были профессором философии и не знаете, что такое философия. Я не могу по-настоящему поверить в это». И интервью было закончено.

Он сказал доктору Карпатри: «Не надо без необходимости изводить меня этим студентом. Он будет просто изводить меня». И он сказал мне: «Вы сдали экзамен. Вам больше не нужно об этом беспокоиться».

Я сказал: «Я никогда и не беспокоился об этом; об этом беспокоились вот эти два человека. Они заставляют меня сдавать экзамены; я всячески стараюсь не делать то, что они стараются делать, но они очень жестко подталкивают меня».

Если вы принимаете что-то как вредность, вы имеете определенное предубеждение. Коль скоро вы понимаете то, что я делал в своей жизни... это могло и не быть частью формального поведения, это могло не соответствовать принятому этикету, но тогда вы принимаете точку зрения, основанную на определенном предубеждении.

В этой маленькой жизни случается так много вещей, что я удивляюсь, почему их так много.

Они случались просто потому, что я был всегда готов прыгнуть во что угодно, никогда не думая дважды о возможных последствиях.

Я выиграл мои первые межуниверситетские дебаты; это были всеиндийские дебаты, я пришел первым и завоевал награду для моего университета. Ответственным профессором был Индрабахадур Кхаре, он был поэтом и добрым человеком, и к тому же очень правильным джентльменом - совсем таким же правильным как Сагар - все застегнуто. Пуговицы, костюм, все было правильным, - а я был очень неправильным.

Он отвел меня в фотостудию. Поскольку я выиграл награду на всеиндийских соревнованиях, газетам была нужна моя фотография, вот он и привел меня. На протяжении всей своей университетской карьеры я носил картху, своего рода одеяние, совсем лишенное пуговиц. Поэтому, когда я стоял там со своей наградой, Индрабахадур сказал мне: «Постойте, а где же ваши пуговицы?»

Я сказал: «Я никогда не пользовался пуговицами. Я люблю воздух, я наслаждаюсь им - зачем пуговицы?» А сам он был застегнут на очень большое число пуговиц. Он носил мусульманское шервани, национальную одежду в Индии, длинный костюм с многочисленными пуговицами; даже воротник застегивается на пуговицу.

Поэтому он сказал: «Но без пуговиц... эта фотография будет напечатана во всех газетах; я не могу допустить этого».

Я сказал: «А я не могу допустить пуговиц. Я могу принести пуговицы, и вы можете сделать их фотографию для копии - я не возражаю. Меня не интересует эта фотография. Это должна быть моя фотография или ваша? Встаньте вы, вы совершенно правильный; фотография получится очень хорошей. Но если вам нужна моя фотография, она должна быть без пуговиц, потому что я почти четыре года прожил без пуговиц».

«Я не могу измениться ради фотографии - это будет фальшь, ложь. И как я стану пришивать пуговицы, когда на другой стороне нет петель; даже если я захотел бы пришить пуговицы, потребуются еще и петли, а мне совсем не хочется портить свою одежду. Так что простите меня - или моя фотография должна быть без пуговиц или ее не будет вовсе».

Он сказал: «Ну это вы вредничаете».

Я сказал: «Я не вредничаю, это просто вы слишком манерничаете. И кто вы такой, чтобы решать? За эти четыре года каждый профессор пытался настоять на том, чтобы я пользовался пуговицами, а я спрашивал их: "Где в университетском уставе написано, что следует иметь пуговицы? Покажите мне закон, указ, какое-нибудь дополнение к указу, что-нибудь, что доказывало бы, что следует иметь пуговицы, и они у меня будут". Но никто не подумал о пуговицах, о том, что однажды всплывет этот вопрос и что нужно внести его в университетский устав. Поэтому все они замолкали в знак того, что все в порядке, с этим ничего не поделаешь».

Я обычно ходил в индийских сандалиях, сделанных из дерева. Такими пользовались санньясины на протяжении столетий, почти десять тысяч лет или даже больше. Деревянные сандалии... это позволяет избежать какой бы то ни было кожи, которая обязательно получена от какого-то животного, которое, может быть, было убито, убито единственно ради этой цели — и наилучшая кожа получается от самых молодых животных. Поэтому санньясины избегали этого и пользовались деревянными сандалиями. Но эти сандалии при ходьбе создают так много шума, что их можно услышать почти за полмили. И на бетонной дороге или на верандах университета... весь университет знает.

Весь университет знал меня, знал, что я прихожу или ухожу; видеть меня было не нужно, достаточно было моих сандалий. Один из моих профессоров, профессор Авастхи, очень хорошо относившийся ко мне, спросил меня: «Почему вы выбираете странные вещи? Здесь тысячи студентов, сотни профессоров - и я был в качестве профессора во многих университетах, - но я никогда не встречался ни с одним студентом, который носил бы деревянные сандалии и беспокоил бы целый университет».

Я сказал: «Это не так. Если вы беспокоитесь, то это означает, что вы никак не контролируете свой ум. Мои деревянные сандалии, что они могут сделать вам? Ведь вокруг так много шумов, вы в постоянном беспокойстве: проезжает автомобиль, проезжает автобус, чей-то звуковой сигнал - ведь в Индии постоянно...

Здесь я совсем не пользуюсь звуковым сигналом, но в Индии им пользуются каждую минуту. Нет другого способа, иначе вам не сдвинуться с места: на пути стоит корова, стоит бык, стоят и болтают между собой люди прямо посреди дороги... Особенно в таких местах, как Варанаси, где люди продолжают разводить быков как священных животных - это считается большой добродетелью.

Бык - это символ Шивы, его приверженец. Поэтому в храме Шивы, рядом с храмом, можно найти быка. Шива внутри, снаружи рядом сидит бык. Он телохранитель, слуга, приверженец Шивы - все. И всякий раз, когда Шива хочет проехаться по окрестностям, он едет на быке.

За сотни лет стало обычаем, что люди приводят в Варанаси быков и оставляют их там, потому что Варанаси считается городом Шивы. И по индусской мифологии это самый древний город мира. Может быть, это верно; похоже на то. Вся структура этого города, особенно его старой части, кажется очень древней.

Поэтому в Варанаси тысячи быков, и кормить этих быков - религиозное дело. Человек может умирать, голодать, но вас он не беспокоит: надо накормить быка. Если в овощную лавку заходит бык и начинает поедать ваши овощи, вы не можете помешать ему. Нет, у него есть разрешение от Шивы, ему просто позволено. Когда он идет, он идет. Ему нельзя мешать. Он может поедать сладости в кондитерском магазине, он может есть овощи, фрукты, все, что хочет; он полностью свободен.

Единственное свободное создание в Индии — это бык, особенно в Варанаси.

Никто не может бить быка, никто не может причинить ему никакого вреда. В Варанаси это было такой проблемой. Вы непрерывно сигналите, но быка это не беспокоит - бык просто сидит перед вашим автомобилем. Если вы не выйдете из автомобиля, не подтолкнете его, не уговорите его подвинуться... и они хорошо откормлены, потому что свободны, никто не может мешать им. Чтобы проехать на маленькое расстояние, вам нужно стартовать на час раньше, потому что в пути все возможно.

Я выступал в Теософском Обществе в Варанаси, а место, где я остановился, было всего в пяти минутах ходьбы. Но доехать занимало целый час, поэтому я сказал своему хозяину: «Нам лучше ходить пешком и добираться до места без этих проблем, не беспокоя столь многих приверженцев Шивы — они ведь повсюду, отдыхают, сидят. У них нет другой работы - только есть, ходить, сидеть, сражаться».

Я сказал Авастхи: «Все эти беспокойства все время вокруг вас».

Он сказал: «Я знаю, что все эти беспокойства постоянно вокруг нас, но ваши сандалии стоят отдельно. То, что вы рядом, забыть невозможно, даже во всем этом шуме. Почему вы выбрали эти сандалии? Просто чтобы раздражать людей, или...?»