– Какова политическая ориентация «Блейд»?

– Наш редактор ориентируется на местные власти. Вы, наверное, заметили, что мы почти не пишем о политике. Давайте лучше допьем коктейли и переберемся в кафе, пока местные таланты еще не съели все самое вкусное.

В кафе я взял в руки меню и спросил Мариан:

– Что будем есть?

– Так, – деловито начала девушка. – Вы не хотите рубленую солонину. Я не беру цыплячьи ножки, потому что цыплят они получили в среду. Есть пирог с телятиной, но это остатки с четверга. Ростбиф сравнительно безопасен. И они отлично готовят печеную картошку.

– Печеная картошка, хорошо сдобренная маслом, прекрасно заменит все остальное. Как это получилось, что вы пошли со мной ужинать?

Ее глаза округлились.

– Но вы же меня пригласили!

– Как это я догадался вас пригласить?

– А как вы думаете?

– Наверное, потому, что вы об этом заговорили.

– Я заговорила?

– Не прямо. Вы заговорили об этом после того, как человек, который хотел у меня что-то выпытать, шепнул вам за перегородкой, что вам стоило бы со мной поужинать.

Ее глаза стали еще больше, и она сказала:

– Ох, бабушка, какие у тебя большие уши!

– Он хочет, чтобы вы у меня что-то выпытали. И мне он намекнул, что расскажет все, что меня интересует, в обмен на мою информацию.

– В самом деле?

– Вы это знаете не хуже меня.

– К сожалению, я не умею читать мысли.

Подошла официантка и приняла наш заказ. Я заметил, что Мариан осматривает зал.

– Волнуетесь? – спросил я.

– О чем?

– Что Чарли увидит, как вы ужинаете со мной, прежде чем вы успеете предупредить его, что это только деловое задание, которое дал вам босс.

– Какой еще Чарли?

– Жених.

– Чей жених?

– Ваш.

– Не знаю я никакого Чарли.

– Конечно. Но я и не рассчитываю, что вы мне о нем расскажете, поэтому будем называть его Чарли. Это сэкономит время и упростит разговор.

– Понятно, – сказала она. – Нет, Чарли меня не беспокоит, он очень великодушный и терпимый парень.

– Значит, стрельбы не будет?

– Нет, Чарли уже почти полгода ни в кого не стрелял. А в последний раз он всего лишь ранил обидчика в плечо. Тот и шести недель не пролежал в больнице.

– Поразительная сдержанность! А я побаивался, что Чарли – парень горячий.

– О, нет! Он очень спокойный и любит животных.

– Чем он занимается? – спросил я. – Я имею в виду, где работает.

– Он работает здесь.

– Хоть не в гостинице?

– Нет-нет, я имею в виду, что он работает в городе.

– Ему здесь нравится?

Веселье в глазах девушки погасло.

– Да, – ответила она, втыкая вилку в ростбиф.

– Я рад за него.

Пару минут мы оба молчали.

В кафе было довольно много народу. Я не ожидал, что кафе при гостинице пользуется такой популярностью. Похоже, что здесь собирались в основном завсегдатаи. Некоторые из них проявляли явный интерес к Мариан Дантон и ее спутнику. Было ясно, что девушку здесь хорошо знают. Я задал ей еще несколько вопросов о городе и получил короткие, точные ответы. Мариан больше не пыталась подшучивать надо мной. Настроение у нее явно испортилось. Я пытался понять, не стал ли причиной этого кто-то из тех, кто только что пришел в кафе. Если так, то можно было заподозрить двух пожилых мужчин, всецело поглощенных едой и своей беседой, или небольшую семью, по виду автотуристов, – пожилого мужчину с лысой головой и выцветшими серыми глазами, с которым сидели коренастая женщина, девочка лет девяти и мальчик лет семи.

После десерта я предложил Мариан сигарету. Мы закурили, и я протянул ей список имен, которые выписал из газеты.

– Кто из этих людей живет сейчас в Оуквью?

Она несколько минут рассматривала список, а потом неохотно сказала:

– А вы действительно хорошо соображаете.

Я молча смотрел на нее, ожидая ответа.

Помолчав, Мариан сказала:

– Здесь пятнадцать имен. Из них в городе остались только четверо или пятеро.

– А куда девались остальные?

– Они переехали вслед за железнодорожными мастерскими. Когда здесь жил доктор Линтиг, эти люди входили в компанию «золотой молодежи». Я знала кое-кого из них. Когда дела пошли плохо, почти все разъехались. А в 1929 году у нас был еще один кризис, когда закрылась консервная фабрика.

– Вы знакомы с теми, кто остался в городе?

– Да.

– Как мне их найти?

– Отыщите имена в телефонной книге.

– А вы не можете их назвать?

– Могу. Но будет лучше, если вы получите информацию из телефонной книги.

– Понятно. – Я сложил список и сунул в карман.

Начался довольно нудный фильм, который я к тому же видел раньше. Я предложил уйти, и Мариан согласилась. По тому, как охотно она встала, я понял, что она тоже видела эту картину. Мы заказали мороженое, а потом я снова достал список.

– Может, вы все-таки покажете мне, кто из этих людей остался в городе? Просто чтобы меньше трепать телефонную книгу.

Она немного подумала, потом взяла список и подчеркнула четыре фамилии.

– Это остроумный способ розыска, – сказала она. – Но я не думаю, что он вам поможет. Вряд ли кто-нибудь в городе знает, где она находится.

– Почему вы так думаете?

– Вы же знаете, что ее не нашли, даже когда это дело было в центре внимания.

– Но это было еще до кризиса, – ответил я. – С тех пор многие вещи привлекали внимание.

Она, казалось, хотела еще что-то сказать, но промолчала.

– Сделайте одолжение, – попросил я. – Подскажите.

– Вы же мне не подсказываете.

– Если я найду миссис Линтиг, это может оказаться очень выгодно для нее. Возможно, она получит в наследство большое состояние.

– А потом еще выиграет на скачках, – рассмеялась Мариан.

Я ухмыльнулся.

– Вы можете мне объяснить, почему такая суета вокруг миссис Линтиг?

– Не знаю, – ответил я с самым равнодушным видом.

– Вы работаете на кого-то или на себя самого?

– Ну, если я смогу ее найти, то за это мне кое-что перепадет.

– А как насчет меня, – спросила Мариан, – если я ее найду?

– Если вы знаете, где она, и согласитесь поделиться информацией, то внакладе не останетесь.

– Сколько?

– Я не могу этого знать, пока не задам вам несколько вопросов. Вы знаете, где она?

– Нет, хотя хотелось бы знать. Из этого получился бы хороший материал. Вы же знаете, я собираю новости для «Блейд».

– И вам бы подняли зарплату?

– Нет, – ответила она.

– Я могу свести вас с человеком, который готов заплатить за эту информацию больше, чем ваша редакция.

– Газета ничего бы не заплатила, – заметила Мариан.

– Тогда, я уверен, мы назначили бы самую высокую цену.

– Сколько?

– Не знаю. Это надо будет выяснить. А что вы скажете насчет других?

– О ком это вы?

Я сделал вид, что удивлен.

– Ну, о тех, кто искал ее до меня.

– Наверное, зря я тогда намекнула вам насчет проторенной дорожки, – задумчиво проговорила девушка.

– Да, – ответил я. – Человеку, который сидел в редакции за перегородкой, этот намек не понравился.

Мариан перевела взгляд на большой стеклянный бокал с мороженым, в котором в былые времена наверняка подавали пиво.

– Сколько вы прожили в большом городе? – спросила она, медленно поворачивая пальцами стеклянную ножку бокала.

– Всю жизнь, – ответил я.

– И как, нравится?

– Не очень.

– А я думала, что вы в восторге от городской жизни.

– Почему?

– Быть всегда в гуще событий вместо маленького лягушачьего пруда, где вы всех знаете и каждый знает вас. А в городе у вас действительно настоящая жизнь. Вокруг тысячи и тысячи людей, неограниченные возможности заводить новых друзей и знакомых. Витрины магазинов, вечерние шоу, настоящие салоны красоты – и рестораны.

– Там есть еще уйма мошенников, – добавил я, – светофоры на каждом углу, суета и шум, а что до друзей – ну, если хотите почувствовать настоящее одиночество, попробуйте поживите в большом городе. Все друг другу чужие, и, если вы не заведете нужных знакомств, они так и останутся для вас чужими.