То, что «Норд» — это псевдоним, сомнений не вызывает. Насчет имени Лидии тоже нет уверенности, что оно — подлинное, а не выдуманное. Интересно, что избранницу Тухачевского Норд называет Ликой — сокращенным именем от Лидии (вспомним чеховскую Лику — Лидию Мизинову). Если это — подлинное имя ее кузины, то выходит, что они с Норд — тёзки. Однако на самом деле вторую жену полководца звали Ниной Гриневич. Возможно, мемуаристка наградила несчастную кузину своим собственным именем — быть может, сама питала неразделенную любовь к красавцу военному? В 1921 году, когда Нина вышла за Тухачевского, ей было не 16 лет, а больше двадцати. К тому же она уже была замужем за армейским комиссаром Лазарем Аронштамом. Есть серьезные подозрения, что ее роман с Тухачевским стал причиной самоубийства его первой жены Марии Игнатьевой. Обо всем этом Лидия не пишет, заменяя не слишком приглядную историю супружеской измены романтической легендой. Это заставляет с осторожностью относиться и к другим местам ее довольно путаных воспоминаний. Однако психологический портрет Тухачевского нарисован ею точно; их общение явно было достаточно близким и долговременным. Одно это уже делает мемуары женщины-псевдонима ценным историческим источником.
Лидия Норд написала не только книгу о Тухачевском, но и роман «Офелия» о жизни советской интеллигенции в 20-е и 30-е годы. Этот роман публиковался в «Возрождении» за два года до «Маршала Тухачевского». В «Офелии» среди персонажей есть некая Лена, жена военного. В эпилоге, написанном в 1958 году, уже после «Тухачевского», рассказывается о ее судьбе «20 лет спустя»: «Мужа Лены, красного генерала, расстреляли в 1937 году и месяцем позже арестовали и ее, хотя они давно разошлись… С тех пор Леночка пропала без вести…» Возможно, прототипом Лены послужила та, кто в книге о Тухачевском названа Ликой (как мы увидим, их брак с Михаилом Николаевичем продлился недолго).
Французский журналист русского происхождения Виктор Александров, выпустивший в 1962 году книгу о деле Тухачевского, утверждал, что настоящая фамилия Лидии Норд — Загорская. Но и это свидетельство не проясняло вопрос. Было непонятно, идет ли речь о девичьей фамилии свояченицы Тухачевского, и если это так, то носила ли Лика фамилию Загорская? Или Александров назвал фамилию ее мужа? И сколько мужей было в действительности у Лидии Норд? Ведь среди осужденных вместе с Тухачевским не было человека с фамилией Загорский. А, быть может, Загорская — это еще один псевдоним, под которым Лидия Норд была известна в Париже?
Попытаемся подойти к решению задачи с другой стороны. Вот как Лидия Норд отвечала на упрек в том, что она «упорно не называет фамилию своего мужа»: «Да, не называю. Ибо я еще не сошла с ума и не настолько обессовестилась, чтобы рисковать участью своих родственников, которые, возможно, частично уцелели в СССР. Мне могут возразить, что Советы-де всё равно уже знают, кто я. Возможно. Но дело не в том — знают ли они или не знают, но пока я сама не назвала себя, мои близкие имеют юридическое право отрицать свое родство с Лидией Норд. А для эмиграции совершенно не важно, кто был мой муж — важно — кто я и кем навсегда останусь, независимо от всех советских реабилитаций. Я никогда не могу простить коммунистической власти гибели моего мужа, гибели наших родственников и друзей, а также зверского уничтожения в советских тюрьмах и концлагерях лучшей части российского народа. Советское правительство, какое бы оно ни было, не купит меня никакими пожизненными пенсиями и другими земными благами».
Сегодня давно уже нет в живых и той, что писала в Париже под псевдонимом Лидия Норд, и искренне ненавидимого ею Советского Союза. Раскрыв псевдоним автора «Маршала Тухачевского», мы никому теперь не нанесем ни малейшего вреда. Для решения этой непростой задачи нам с вами, дорогие читатели, придется обратиться к списку тех, кого судили вместе с Тухачевским. Лидия Норд однажды перечисляет их, но с одним примечательным исключением: «Тухачевский был смещен в мае 1937 года, а в июне того же года Особое заседание военного трибунала под председательством Ульриха творило суд „скорый и справедливый“ над Тухачевским, Уборевичем, Примаковым, Корком, Якиром, Путной и Эйдеманом…» Здесь блистательно отсутствует один человек, игравший далеко не последнюю роль в руководстве наркомата обороны и являвшийся одним из самых ближайших друзей Тухачевского. Речь идет о комкоре Борисе Мироновиче Фельдмане, начальнике управления по начальствующему составу РККА (по сегодняшней терминологии — Главного управления кадров). Кстати, дальше в своих мемуарах Лидия Норд всё-таки называет это имя среди подсудимых на процессе Тухачевского, но тогда, когда цитирует рассказ анонимного очевидца, присутствовавшего на суде. Таким образом, может показаться, что она выполнила свое обещание ни разу прямо не назвать подлинной фамилии своего мужа и что именно Фельдман и был этим мужем. Столь нехитрым способом — пропуском одной фамилии в списке подсудимых, — Лидия Норд могла дать понять вдумчивому читателю, кем именно был ее супруг.
Чтобы еще больше замаскировать подлинные факты своей биографии от бдительных читателей из госбезопасности, она сознательно путала даты и хронологию событий, иногда давая взаимоисключающие утверждения. Например, в одном месте годом вступления Тухачевского в партию назван 1921-й, в другом — 1919-й (оба раза — неверно, как мы уже убедились). Сдвинуты и перепутаны сроки командования Тухачевским Ленинградским военным округом и его назначения заместителем наркома обороны. В то же время делаются намеки, будто муж Норд — кадровый офицер царской армии, а в 20-е годы — преподаватель одной из ленинградских военных академий. Однако приводится и немало деталей, этому образу не соответствующих. Выясняется, в частности, что муж Норд запросто общается с Фрунзе и другими руководителями военного ведомства, часто ездит в инспекционные поездки, что как-то не свойственно рядовому преподавателю, и ко всему прочему в 30-е годы непонятно почему и как перебирается в Москву.
Здесь стоит сказать несколько слов о Фельдмане. Борис Миронович долгие годы был начальником штаба Ленинградского военного округа, а в 1934 году, когда его друг Тухачевский стал заместителем наркома обороны, перевелся в Москву, где возглавил управление по начальствующему составу. Он, кстати сказать, никогда не был офицером царской армии. Призвали Фельдмана на военную службу перед Первой мировой войной, и к 1917 году он был всего лишь унтер-офицером. Вместе с Тухачевским Борис Миронович служил на Западном фронте, потом — при подавлении Тамбовского мятежа и в бытность будущего маршала командующим Ленинградским военным округом. Как вспоминает один из офицеров штаба округа, генерал-майор Д. Н. Никишев, именно Фельдман представлял Тухачевского сотрудникам штаба при его вступлении в должность. Их дружба продолжилась и в Москве, сыграв, как мы убедимся в следующей главе, роковую роль в фабрикации «дела Тухачевского».
Лидия Норд часто сознательно искажает даты и должности руководящих военных работников, в чем ее неоднократно уличали критики. Однако в раде случаев сведения ее абсолютно точны, причем о людях достаточно малоизвестных, что называется, не первого ряда, о которых могли знать только те, кто действительно служил вместе с Тухачевским. Например, как мы помним, описывая визит Михаила Николаевича в лесничество, свояченица в качестве его спутника называет некоего Садлуцкого — начальника артиллерии Западного фронта. Эту должность в самом деле занимал человек с такой фамилией, ни в какие энциклопедии попасть не удостоившийся. О нем упоминает в своих мемуарах такой надежный свидетель, как главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов. В 1921 году Николай Николаевич вернулся из польского плена и стал командовать батареей одной из дивизий Западного фронта, оказавшись в подчинении у «инспектора артиллерии фронта В. К. Садлуцкого». Норд точна в перечислении командующих военными округами в середине 30-х годов, что неудивительно, если ее муж ведал высшими командными кадрами Красной армии. Упоминает она и подтверждаемый другими источниками конфликт Тухачевского с политуправлением Западного округа, связанный с обвинениями в «моральном разложении».
