Спору нет, расположение к Тухачевскому Ленина, рекомендации, данные ему старым большевиком Кулябко, а возможно, и Куйбышевым, равно как и быстрое вступление в партию, немало значили в начале его военной карьеры в Красной армии. Но не обладай молодой подпоручик недюжинными организаторскими и военными способностями, его звезда тотчас бы закатилась. Время было такое, что назначение командующих по знакомству или протекции, независимо от их профессиональных качеств, не имело смысла: ведь угроза существованию советской власти была более чем реальна. Военных сил у Совнаркома фактически не было, поскольку старая армия уже развалилась, а новая только-только создавалась. На Западе обширные районы оказались оккупированы Германией и Австро-Венгрией. На Востоке значительные территории перешли под контроль чехословаков и поддерживаемого ими Комитета Учредительного собрания (Комуча), где преобладали правые эсеры. От большевиков требовались энергичные усилия и решительные меры, чтобы сохранить власть.
По дороге на фронт Тухачевский в середине июля прибыл в недавно оставленную чехословаками Пензу. Этот город давно уже стал для него родным; здесь прошли пять гимназических лет, которые в свете последующих событий должны были восприниматься как безмятежные. Здесь на гимназических балах Михаил встретил свою первую любовь. И вот теперь, прибыв в Пензу уже в должности командующего, он без промедления женился на своей возлюбленной. Первой женой Тухачевского стала Мария Владимировна Игнатьева, дочь машиниста пензенского депо. Михаил шел по стопам отца, связав свою судьбу с полюбившейся девушкой незнатного сословия. Мария сопровождала его на фронтах Гражданской войны, однако этот брак продолжался недолго. Как утверждает бывший сослуживец и друг Тухачевского генерал Н. И. Корицкий, вместе с ним учившийся в пензенской гимназии, М. В. Игнатьева «трагически погибла в Смоленске в 1920 году». Лидия Норд также передает распространявшиеся в конце 1920 года слухи, что первая жена Тухачевского покончила жизнь самоубийством и что муж даже не был на похоронах, поручив заняться ими своему адъютанту.
Наиболее подробно об обстоятельствах самоубийства Марии Владимировны говорит Роман Гуль: «Может быть, Маруся никогда бы и не сделала рокового шага, но русский революционный голод во вшивой, замершей стране был страшен. А жена командарма Тухачевского может ехать к мужу экстренным поездом, ей дадут в охрану и красноармейцев и не обыщут, как мешочницу. Маруся из любви к родителям, по бабьи, возила в Пензу домой мешки с мукой и консервными банками. Не то выследили враги (врагов у Тухачевского пруд пруди) — о мешках стало известно в реввоенсовете фронта. И, наконец, командарму Тухачевскому мешки поставлены на вид. Мешки с рисом, мукой, консервными банками везет по голодной стране жена побеждающего полководца?!
Я думаю, слушавшему "красную симфонию" и глядевшему не на небесные звезды, а на свою собственную, Тухачевскому от этих мешков прежде всего стало эстетически невыносимо (прямо по Достоевскому — бывают стыдные преступления! — Б. С). Мировой пожар, тактика мировой пролетарской войны — и вдруг мешки с мукой для недоедающих тестя и тещи! Какая безвкусица!
Тухачевский объяснился с женой: церковного развода гражданам РСФСР не требуется, и она свободна. Маруся была простенькой женщиной, но тут она поступила уж так, чтоб не шокировать мужа: она застрелилась у него в поезде. Враги, донесшие на Тухачевского, посрамлены, а Тухачевский женился еще раз».
Трудно сказать, что здесь от писательской фантазии, что — от недостоверных слухов, а что — от истинной трагедии, происшедшей в салоне-вагоне командующего Западным фронтом. Как мы убедимся дальше, недруги Тухачевского действительно писали в вышестоящие инстанции о мешках продовольствия, которые использовали для своих нужд командарм с супругой и его штаб, но это было задолго до прибытия четы Тухачевских в Смоленск и вряд ли могло послужить поводом для самоубийства Марии. Может быть, причиной трагедии послужило увлечение Михаила какой-то другой женщиной? Ведь слабый пол был от него без ума, и бывший гвардейский подпоручик очень многих его представительниц дарил своей благосклонностью. Во всяком случае, Тухачевский действительно недолго горевал о смерти Маруси и, как мы увидим, очень скоро женился вновь. Но мы забежали на два года вперед. Давайте вернемся в Инзу, где Тухачевский ускоренными темпами создает 1-ю Революционную армию.
Уже в начале июля молодому командарму удалось сформировать первые регулярные дивизии — Пензенскую, Инзенскую и Симбирскую, впоследствии получившие номера — соответственно 20, 15 и 24-й. Все они, и особенно 24-я Железная во главе с Г. Д. Гаем прославились на фронтах Гражданской войны как наиболее стойкие и боеспособные соединения. Для укомплектования войск командным составом Тухачевский и глава симбирских коммунистов И. М. Варейкис впервые издали приказ о мобилизации офицеров. Он был опубликован 4 июля 1918 года. Появлению этого приказа предшествовал разговор Тухачевского с Варейкисом, который приводит один из мемуаристов, Б. Н. Чистов, при нем присутствовавший: «У нас в Симбирске несколько тысяч офицеров, — говорил Варейкис. — Из них лишь единицы пошли в Красную армию. Большинство выжидает. Две недели назад губчека раскрыла подпольную белогвардейскую организацию. Но из офицерства в ней участвовали сравнительно немногие, только сынки помещиков и купцов». Тухачевский подхватил эту мысль: «Я знаю настроения офицерства. Среди них есть отъявленные белогвардейцы. Но есть и искренне любящие свой народ, родину. Надо помочь им пойти с народом, а не против него». «Помогали», правда, посредством трибуналов. Приказ командарма гласил: «Для создания боеспособной армии необходимы опытные руководители, а потому приказываю всем бывшим офицерам, проживающим в Симбирской губернии, немедленно стать под Красные знамена вверенной мне армии. Сегодня, 4 сего июля, офицерам, проживающим в городе Симбирске, прибыть к 12-ти часам в здание Кадетского корпуса, ко мне. Не явившиеся будут предаваться военно-полевому суду».
