Мы можем понять Херригеля. В этом вся западная позиция: это невозможно.

Учитель сказал: «Тогда вы можете идти». Херригель спросил: «А вы дадите мне удостоверение?» Учитель сказал: «Это невозможно, поскольку вы ничего не выучили. Все, что вы выучили, можно выучить где угодно, так что это не заслуга. Можете идти». Он забронировал авиабилет, сделал все приготовления к отъезду, забыл обо всем. Он пробыл здесь уже три года — слишком долго.

Затем он пошел попрощаться с Учителем, но Учитель занимался с другими учениками, так что нужно было ждать. Он сел на скамейку, пока Учитель занимался, и впервые расслабился, поскольку теперь он больше не беспокоился: он уезжал, все кончено, он больше не был алчным. Не было усилия. Он просто смотрел — и он смог увидеть, что Учитель не стреляет. Учитель держал лук в руках, натягивал лук руками, — но лук стрелял сам. Он смог увидеть это. Это было видение. Он не мог представить, как он упустил это. В течение трех лет он много раз смотрел на своего Учителя, но его собственный логический ум был помехой. Ум не позволял ему видеть. Он говорил: «Как это может быть? Он, может быть, лучший знаток, но как стрела может лететь сама?» В это утро он смог увидеть это. Сейчас он был расслаблен. Сейчас он не тревожился о достижении чего-либо. Когда вы более не пребываете в усилии, алчности, желании, вы расслаблены.

Он рванулся к Учителю, коснулся его ног и, не говоря ни слова, взял лук из его руки и выстрелил в цель. И Учитель положил свою руку на его голову и сказал: «Вы сделали это. И вы можете получить удостоверение. И вы можете все же идти, поскольку нет нужды ждать. Кончено. Вы познали, вы ощутили вкус».

Все может случаться само по себе. Вы родились — вы не управляли этим. Вы влюбились — вы не сделали этого. Приходит голод, вы едите, вы чувствуете удовлетворение. Возникает жажда, вы пьете, вы чувствуете утоление жажды. Вы молоды, вы станете старыми. Однажды вы умрете. Все случается. Делатель — ложная иллюзия. Будьте в состоянии муи.

Общество создает состояние уи. Оно делает вас неестественными, напряженными, знающими; оно делает вас культивированными, культурными, — но оно создает твердую корку вокруг вашего сердца, и вы теряете свою настоящую природу, Дао.

Он отправился снова практиковаться и после трех лет опять явился с отчетом к Куан-иню.

«Знаете ли вы, почему вы попали в цель?»

«Я знаю», — сказал Ли-цзы.

И снова просто, так же просто, как первое «Нет». Нет притворства. Когда человек притворяется, он сначала думает, прежде чем сказать: «Я знаю». Он старается прорепетировать в своем уме — это то, что вы называете думанием. От Ли-цзы последовал ответ без всякого думания. Есть, как есть. В первый раз он сказал просто: «Нет». Теперь он точно так же смиренно — без декларации, запомните, — говорит: «Я знаю».

Много раз вы оказывались запутанными словами. Упанишады говорят, что тот, кто говорит: «Я знаю», — не знает. Правильно, но может быть человек, говорящий: «Я знаю», и действительно знающий. Если вы можете сказать: «Я знаю», — просто, смиренно, без декларации, тогда нет проблемы. Когда Упанишады говорят «если человек говорит "я знаю", то он не знает», тогда ударение пророка Упанишад падает на слово «я»; когда кто-то говорит: «Я знаю», ударение падает на «я» — «я» подчеркивается. Когда человек по-настоящему знает и говорит «я знаю», «я» не подчеркивается. «Знаю» — это просто факт.

Как может Ли-цзы сказать что-нибудь неистинное? Если он знает, он знает. Он должен сказать это. Но это не декларация.

Так что не отягощайтесь слишком словами. Люди слишком отягощены словами. Например, если знаток Веданты прочтет это, то он скажет: «Он говорит "я знаю", поэтому он не может знать, ведь так говорят Упанишады». Слова есть слова, а нужно чувствовать внутреннюю сердцевину слов, сердце слов.

Я говорю вам, что когда Ли-цзы говорит: «Я знаю», то он знает. И его «я знаю» означает в точности то же самое, когда Упанишады говорят «я не знаю». Его «я знаю» означает в точности то же самое. Оно означает в точности то же самое, когда Сократ говорит: «Я не знаю этого». Словами «я не знаю этого» Сократ отвергает «я». Но говоря «я знаю» как простой факт, как обыкновенный факт, без декларации, Ли-цзы совершает гораздо более великое чудо, потому что — послушайте это — иногда притворщик может притвориться и сказать: «Я не знаю», — в надежде, что вы подумаете, что он знает. Поскольку Упанишады говорят так, Сократ говорит так, то притворщик может сказать: «Я не знаю», — и он может надеяться, что вы подумаете, что он знает, что он еще один Сократ. Ум очень хитер. Поэтому запомните одну вещь: если ум прост, смиренен и просто констатирует факт, то это истина — каков бы ни был факт.

«Теперь достаточно», — сказал Учитель.

Он сказал очень легко: «Теперь достаточно». Это не вопрос того, что говорит Ли-цзы, это вопрос того, что есть Ли-цзы — простота, смирение, кротость человека, невинность человека.

Когда вы говорите «я знаю», возникает тонкое эго. Просто скажите слова «я знаю» и вы почувствуете, как тонкое эго усиливается в вас.

Учитель, должно быть, заглянул в Ли-цзы. Учителя глядят не на вас, они глядят в вас. Они не смотрят на ваше лицо, они смотрят в ваше сердце. Он, должно быть, заглянул в его сердце, когда Ли-цзы сказал: «Я знаю». Возникло ли здесь что-нибудь? Накопилось ли что-нибудь, превратилось ли в эго? Ничего. Пространство осталось незатронутым, девственным. Он сказал: «Я знаю», — и ничего не произошло внутри него. Учитель сказал:

«Теперь достаточно. Держитесь своей осознанности и не теряйте её».

Трудно добиться проблеска этого состояния всеприятия и очень просто потерять его — ведь столетиями, многими жизнями, мы делали так. Когда приходят эти моменты неделания, вся наша практика многих жизней восстает против этого, все наши привычки против этого, весь наш механизм против этого. Приход таких моментов — это прорыв, и все ваше прошлое будет бороться за то, чтобы снова закрыть двери.

Вот почему Учитель говорит: «Держитесь своей осознанности и не теряйте её». Это сокровище, это царство Божье внутри вас. Это сокровище — быть в расслабленном состоянии и позволить действовать Богу.

Теперь Ли-цзы ничего не делал. Да, он брал лук, он брал стрелу, он целился в мишень, но его не было — в нем был Бог. Это то состояние, в котором Кришна, согласно Гите, хотел видеть Арджуну, — это то самое состояние. Кришна хотел, чтобы Арджуна стал таким же пустым, как Ли-цзы, с тем, чтобы мог действовать Бог. Он хотел, чтобы Арджуна взял свой лук и сражался. Если так должно быть, так должно быть.

Арджуна привносил свой ум. Он говорил: «Как я могу делать это? Это не кажется мне правильным». А Кришна говорил: «Кто ты, чтобы думать о том, что правильно и что неправильно? Оставь это Богу. Не входи в это. Останься в стороне. Не стой на пути». Но Арджуна говорил: «Как я могу убивать этих людей? Это насилие». И Кришна сказал ему: «Если не ты убьешь их, то их убьет кто-то другой, потому что я вижу, что они уже мертвы. Кто-то должен быть инструментом, чтобы положить их в могилы, они мертвы. Если ты не собираешься быть этим инструментом, будет кто-то другой, а ты упустишь возможность быть инструментом».

Это применимо не только к стрельбе из лука, но и к управлению собой. Поэтому мудрец тщательно исследует не факт выживания или гибели, но его причины.

Это применимо не только к стрельбе из лука, но и к управлению собой. На самом деле в Дао и дзэне стрельба из лука — это просто способ изучить что-то о жизни. Когда кто-то оскорбляет вас, помните, что человек, оскорбивший вас, находится вне вас, на периферии, как мишень; вы глубоко внутри себя, вы источник. И между вами и оскорбившим вас стоит ум — как стрела.