Морари пошел и к нему, и Джаипракаш Нараян согласился помочь ему по одной странной причине - именно для того я и рассказываю эту историю, чтобы вы поняли, что даже человек, отрекшийся от поста премьер-министра Индии, был все-таки глубоким эгоистом. Это отречение исходило не из смирения, отречение исходило из эго, из того, что: «Мне все равно». Может быть, сама идея о преемственности, которую предложил ему Джавахарлал, была неприемлема для его эго. Он мог стать премьер-министром сам. Кто вы такой, чтобы объявлять о том, что я ваш преемник?
У него был его собственный авторитет, он был очень влиятельным человеком - может быть, следующим за Джавахарлалом в Индии, он был самым любимым людьми. И эта любовь становилась все сильнее и сильнее по мере того, как Джавахарлал все больше и больше погружался в политику и все дальше и дальше отдалялся от людей. Джаипракаш становился все ближе и ближе к людям, и люди начали любить его, потому что: «Вот человек, который смог отречься». А в Индии отречение - это последнее слово, дальше его пойти нельзя. Это наивысшая точка. Но одна маленькая вещь переключила его, и все смирение, вся покорность, все исчезло.
Я рассказывал вам о том, что богатейший человек Индии, Джугал Кисоре Бирла, предложил мне чистую чековую книжку, если я соглашусь распространять индуизм по всему миру и создать в Индии движение за то, чтобы заставить правительство запретить убийство коров. Когда я отказался, он сказал: «Молодой человек, дважды подумайте, ведь от меня получает деньги Джавахарлал, от меня получает деньги Джаипракаш Нараян, от меня получает деньги Рам Манохар Лохиа, от меня получает деньги Ашок Мехта». Все это были верховные лидеры.
Он сказал: «Каждый месяц я даю им деньги, столько, сколько им нужно. Даже Ашоку Мехте, президенту социалистической партии Индии, который против богатых людей, - даже он мой человек». Он сказал: «Я даю президентам всех партий, всем важным людям; кто бы ни пришел к власти, это будет мой человек. Пусть себе говорят, о чем хотят, разговоры не имеют значения - я купил их».
Я рассказал Индире о Джаипракаше как раз в том самом разговоре, в котором говорил о Морари, - о том, чтобы выбросить его. Она была потрясена! Она не могла поверить этому, ведь она называла его дядей; он был Джавахарлалу как брат. Он многие годы был секретарем Джавахарлала и их отношения были очень тесными. Индира воспитывалась на его глазах. Когда она была совсем маленьким ребенком, она называла его «Кака» - дядя.
И когда я сказал: «Джугал Кисоре сам сказал мне, и я не думаю, что этот старый человек стал бы лгать. На самом деле, как Джаипракаш поддерживает себя? Ведь он не принадлежит ни одной из партий. У него нет ни одной группы поддержки; он отрекся от политики. Он не зарабатывает ни единого паи. Как ему удается держать двух секретарей, одну машинистку? Как ему удается постоянно путешествовать на самолетах? Должно быть, откуда-то ему поступают деньги, у него есть невидимый источник. Мне кажется, что Джугал Кисоре не солгал».
Индира упомянула об этом Джаипракашу: «Вы получаете ежемесячное жалование из дома Бирлы?» И это очень сильно ударило его; именно тогда он решил, что Индиру больше нельзя терпеть. Он охотно стал партнером Морари Десаи и всех его людей, - так всегда случается, что, когда вы у власти, вы создаете себе врагов, - объединились все враги. Но Джаипракаш был ключевой фигурой. Морари не был способен собрать никого, - он просто отстал в своем развитии, - но Джаипракаш был разумным человеком.
Он сумел опрокинуть правительство и продемонстрировать еще одно отречение: хотя он и опрокинул правительство, он не собирается быть премьер-министром. Он хотел доказать, что он выше Джавахарлала. Это было его единственным, его глубочайшим стремлением - быть выше Джавахарлала. Поэтому он поставил премьер-министром Морари Десаи, именно для того, чтобы показать истории: «Кто-то пытался поставить меня премьером, но меня не волнует это премьерство - я сам могу делать своих собственных премьеров». Но все это было эго.
Я, бывало, проводил беседы в Патне - Майтрея поймет, о чем речь, - и поскольку Джаипракаш был из Патны, его жена посещала мои встречи. Я был озадачен. Я справился у моего хозяина: «Жена приходит, но я никогда не вижу Джаипракаша».
Тот рассмеялся и сказал: «Я задавал тот же вопрос Пракашвари, жене Джаипракаша. Она сказала: "Он приходит, но сидит в автомобиле и слушает оттуда. Он не может набраться смелости и допустить, чтобы люди видели, как он приходит кого-то слушать».
Эго так тонко и так скользко. И политик болен из-за своего эго.
Теперь есть два пути: или он сможет прикрыть свою рану, став президентом, премьер-министром... Он может прикрыть рану, но рана остается. Можно обмануть весь мир, но как вы обманете себя? Вы знаете это. Рана осталась, вы лишь прикрыли ее.
Мне вспоминается одна странная история. Это случилось в Праяге, очень святом для индусов месте, где встречаются три реки. Вы знаете, что в Индии вся страна воспринимается как туалет; нет разграничений, где есть туалет, а где его нет. Где найдете место - там и туалет.
Один брамин рано утром отправился, должно быть, принять свое омовение, а перед омовением пошел испражниться. Может быть, он спешил, может быть, у него было что-нибудь с животом или что-нибудь еще, но он как раз вышел на гхат. «Гхат» означает замощенное место, где люди снимают свои одежды и отправляются принимать омовения. Это не допускается; никто не запретит вам, но обычно не допускается испражняться в том месте, где люди снимают свои одежды.
Но у этого человека были, наверное, большие проблемы. Я понимаю, я не сомневаюсь в его намерениях - я никогда не сомневаюсь ни в чьих намерениях. Он сделал там свое дело и, когда уже заканчивал его, увидел приближающихся людей. Поэтому он просто прикрыл свое говно цветами, которые принес для поклонения. Что еще оставалось делать?
Подошли люди и спросили: «Что это такое?»
И он сказал: «Шивалинга - я поклоняюсь».
И начал совершать свои поклонения, а поскольку поклонялся брамин, то и другие люди стали класть свои цветы на это - шивалинга появилась! Это считается величайшим чудом в Индии - когда появляется какая-нибудь статуя, или вы хотите сотворить чудо, это самый простой способ. Другие люди начали распевать мантры, а что же сказать об этом человеке... он чувствовал себя так плохо. Он не только испачкал место, он еще и солгал. Одна ложь влечет за собой другую ложь и тогда... что же он теперь делал? Он поклонялся этому, и другие поклонялись этому!
Но разве можно забыть это? Может ли этот человек забыть, что там под этими цветами?
Такова же ситуация и с политиком - лишь гной, раны, неполноценность, ощущение никчемности.
Да, он забрался высоко, и на каждой ступеньке лестницы была надежда, что на следующей ступеньке рана будет излечена.
Неполноценность создает амбиции, ведь амбиция просто означает попытку доказать свое превосходство.
У амбиции нет другого смысла, кроме как в попытке доказать свое превосходство.
Но зачем пытаться доказать свое превосходство, если не страдаешь от неполноценности?
В своей жизни я ни разу не голосовал. Мои дяди, мои два дяди, - у меня было два дяди, которые оба были борцами за свободу, - оба были в тюрьме. Ни один из них не смог закончить свое образование, поскольку они были схвачены и брошены в тюрьму. Один дядя был здесь на фестивале. Он был лишь на подготовительном отделении, когда его схватили за участие в заговоре по уничтожению поезда, по взрыву моста. Они делали бомбы, - а он был студентом химии и поэтому приносил из химической лаборатории вещи, необходимые для создания бомбы. Он был схвачен как раз тогда, когда готовился к экзаменам, за десять дней. На этом его образование закончилось, потому что через три года, когда он вернулся, начинать было уже поздно.
Поэтому он пошел в бизнес. Мой старший дядя готовился стать бакалавром гуманитарных наук, когда его схватили, поскольку он тоже участвовал в заговоре против правительства. Вся моя семья была политической, за исключением отца. Поэтому они все спрашивали меня: «Почему ты не регистрируешься, почему не голосуешь? И зачем ты напрасно тратишь свою энергию? Если ты пойдешь в политику, ты можешь стать президентом страны, ты можешь стать премьером страны».
