– Я в этом году высоко котируюсь. Какую бы сумму мне ни пришлось уплатить за официальные услуги, это деловой расход. На карту поставлены мое спокойствие духа, личная профессиональная репутация. Я хочу, чтобы ты взялся за работу и не жалел сил.

– Я постараюсь, чтобы расходы были самыми минимальными.

– Я же сказал, что тебе не надо экономить.

– Я постараюсь, чтобы расходы были минимальными, – повторил еще раз Мейсон. Доктор Динэйр хотел что-то сказать, но адвокат продолжал: – Это будет не так быстро, как хотелось, чтобы велось расследование, но, как частный гражданин и как врач, консультирующийся у меня в связи с делом лишенной средств пациентки, мы с тобой должны…

Доктор Динэйр неожиданно улыбнулся:

– Я тебя понял, Перри. Действуй. Делай все по своему усмотрению. Распоряжайся этим, как ты считаешь нужным.

– Что ты собираешься делать с магнитофонной записью? – спросил Мейсон.

– Насколько я понимаю, только пять человек когда-либо услышат об этой пленке: ты, Делла Стрит, сиделка у меня в конторе, Надин Фарр и я.

– Пять человек, – сказал Мейсон, выглядевший задумчивым, – это много.

– Предлагай, как уменьшить это число?

– Сейчас я это сделать не смогу, – покачал головой Мейсон. – Мне хотелось бы, чтобы твоей сиделки при этом не было.

– И мне этого хотелось бы теперь, только ведь сиделка нужна не только для того, чтобы поддерживать пациента на нужном уровне наркоза и не подвергать эмоционально взволнованную женщину воздействию наркотиков.

Мейсон кивнул, а доктор Динэйр добавил:

– Значит, увидимся в половине десятого.

От двери он помахал на прощание рукой. Делла Стрит посмотрела на адвоката и спросила:

– Нужен Пол Дрейк?

– Да, – кивнул Мейсон, – позвони ему. И узнай, может ли он прийти сюда сейчас.

Поскольку контора главы Детективного агентства Дрейка помещалась на том же этаже, что и комнаты, занимаемые Мейсоном, через несколько минут после того, как Делла Стрит положила трубку, детектив постучал кодовым стуком в дверь личного кабинета Мейсона. Делла Стрит впустила его. Он как бы вплыл в кабинет, скользнул в большое кресло для посетителей и расположился так, что один из подлокотников кресла упирался ему в поясницу, а через другой подлокотник небрежно свешивались ноги.

– Нормально, – сказал он. – Можешь открывать огонь.

– Я получил довольно специфическое дело, Пол. Тебе нужно раздобыть информацию, действуя медленно и осторожно. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что проводится расследование. В данном случае ты не обязан обогнать время. Ты можешь обращаться с делами в более свободной манере…

Дрейк потер глаза и с силой подергал себя за уши.

– В чем дело? – спросил Мейсон.

– Мне показалось, что я сплю, – сказал Дрейк. – Обычно, когда ты вызываешь меня к себе, в моем распоряжении часы или минуты, чтобы добиться результата, и надо задействовать столько людей, сколько мне понадобится, чтобы провести запутанное расследование, и к утру получить готовые результаты. А теперь ты мне преподносишь нечто в другом роде.

Вот именно, – сказал Мейсон с улыбкой. – Ты же всегда говорил мне, что мог бы сделать работу лучше, если бы у тебя было время и если бы не пришлось нагружать работой так много оперативников.

– Так, подожди-ка минуту. Я говорил, что мы могли бы делать работу эффективней в экономическом плане. Когда у тебя работает масса оперативников, всегда происходит известное дублирование усилий, а еще страшное нервное напряжение и, как следствие, расходы. Ты…

– Это я знаю. И хочу, чтобы ты действовал эффективно. Мне нужно узнать о прошлом человека по имени Мошер Хигли. Он жил в этом городе и умер примерно три месяца назад от коронарного тромбоза. Я не знаю, предъявил ли кто-нибудь документы на имущество, не знаю о его характере и размерах и вообще ничего. Я хотел бы знать все эти факты, имена его наследников, кто был с ним в момент смерти, когда было написано завещание, если таковое имеется. Была ли страховка? Тебе придется побеседовать с лечащим врачом, который подписал свидетельство о смерти. Я хотел бы узнать о специфических симптомах. Тебе нужно сделать вид, будто ты представляешь какую-нибудь страховую компанию.

– Мы, черт подери, и занимаемся этим хламом все время. Очень часто мы в самом деле представляем страховую компанию.

– Я думал, что у них там есть собственные следователи.

– Да, есть, но иногда они приглашают и нас на подмогу.

– Ладно, приступай к расследованию. Делай все спокойно. Пока большой спешки нет. Используй все, что можешь, в экономическом плане.

– Это я смогу, – сказал Дрейк и вышел.

На следующее утро, ровно в половине десятого, Делла Стрит сказала Перри Мейсону:

Пришел доктор Динэйр, согласно договоренности.

– А эта девушка с ним? – спросил Мейсон, и она кивнула. – И как она выглядит, Делла?

Делла Стрит какое-то мгновение поколебалась, а потом сказала:

– Хорошо выглядит.

– Что-нибудь еще?

– Застенчивая.

– Как личность недоброжелательная?

– Определенно нет, но, знаете ли, ножки у нее красивы, но она их не показывает. Изгибы тела приятные, но она их не выставляет и не покачивает ими. Очаровательные ручки, но она держит их на коленях. Интересные глаза, они выразительные, но какие-то притушенные, если вы понимаете, что я имею в виду. Но вы не поймете, пока сами не увидите ее.

Мейсон кивнул и сказал:

– Я выйду к ним, Делла.

Он вышел в приемную, поздоровался за руку с доктором Динэйром, сказал ему: «Ну, как тебе утро, Берт?» – а затем был представлен Надин Фарр. Адвокат провел их в свой кабинет, проследил за тем, чтобы они поудобнее уселись, и сказал:

– Я думаю, что интересно узнать, мисс Фарр, почему вы находитесь здесь.

Она посмотрела на него. Какое-то мгновение глаза, которые Делла Стрит определила как выразительные, но притушенные, смотрели прямо в глаза Мейсона, потом она снова опустила взгляд и сказала:

– Доктор Динэйр сказал мне, что я должна прийти. Полагаю, что это входит в комплекс лечения.

Доктор Динэйр закашлялся и сказал:

– Мисс Фарр, я, как ваш врач, чувствую, что вы встревожены чем-то. Я поставил диагноз этому беспокойству, но мне не удастся справиться с ним, пока вы не расскажете все мистеру Мейсону, одному из лучших адвокатов в этой части страны. И когда он узнает, что это такое, он, возможно, и сумеет помочь вам.

Она посмотрела на него и покачала головой как бы в растерянности.

– У меня пропал аппетит, я плохо сплю… Ну, раз уж доктор Динэйр говорит, что меня беспокоит что-то, то он прав, но, разрази меня гром, если бы я могла рассказать вам, от чего это происходит.

Мейсон посмотрел на нее задумчиво и оценивающе.

– Возможно, я могу рассказать мистеру Мейсону кое-что о том…

– Не сейчас, – резко перебил его Мейсон. Доктор Динэйр вопросительно взглянул на него.

– Мы должны понять одну простую вещь, – сказал Мейсон. – Если мисс Фарр захочет рассказать мне сама, то это должно быть конфиденциальным сообщением. Она может попросить меня быть ее адвокатом.

Надин Фарр нервно рассмеялась.

– Извините, мистер Мейсон, но я ни о чем таком даже и подумать не могу… Нет никаких оснований, чтобы мне нужно было обращаться к адвокату.

Мейсон и доктор Динэйр переглянулись.

– Есть у вас какие-либо эмоциональные затруднения? – спросил Мейсон.

– Нет.

– Вы влюблены?

Ее грудь заколыхалась, когда она сделала глубокий вздох. И ее притушенные и выразительные глаза еще раз на миг раскрылись.

– Да, – сказала она, опустив веки.

– И вам, возможно, пришлось пережить какую-то трагедию в связи с этой любовью, да? – спросил Мейсон.

Ее взгляд снова встретился с его взглядом, а потом она посмотрела на доктора Динэйра. Она беспокойно задвигалась в кресле.

– Почему вы не хотите рассказать ему, Надин? – спросил доктор Динэйр.

– Я чувствую себя подобно бабочке, наколотой на булавку, – сказала она, – и ученые изучают меня через лупу.