Пожав плечами (мне все равно нечего было делать в ожидании Громовича), я удалилась в импровизированную примерочную – перегороженную развевающимися на ветру простынями клетушку, в которой едва можно было развернуться. Справиться с кружевами, лентами, шнуровками и застежками было непросто. Сразу видно, что у женщин прошлого было куда больше времени, чем у нас, несчастных, наскоро заглатывающих по утрам растворимый кофе и напяливающих что под руку попадет. Мы дальновидно покупаем платья из немнущихся материалов – и чтобы никаких сложных застежек и крючков, а максимально кокетливым компонентом становятся рюши в области декольте или яркий принт. У нас просто физически нет времени на то, чтобы носить эти наряды, где каждую складочку, каждую ленту нужно педантично обрабатывать едва прогретым утюгом. Завязав последний бантик, я обернулась к зеркалу, заранее уверенная в том, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Мое лицо разрумянилось, волосы были встрепаны. И вдруг… Я даже сама не могу сказать, что именно произошло, почему вдруг женщина в зеркале показалась мне чужой, более взрослой, красивой, утонченной. Но это было так. Ничего не изменилось – просто вместо привычных джинсов на мне было несколько слоев мятого шелка… Но я вдруг стала холодновато-прекрасной, как женщина из прошлого, как звезда немого кино. Я вдруг увидела, что у меня высокие породистые скулы, что у волос моих – красивый оттенок спелой ржи, что талия моя тонка, а бедра – наоборот, женственные и пышные, волнующие. Я была красива классической красотой, той, над которой время не властно. Это было так удивительно! Не в силах противостоять этому странному ощущению, я протянула ладонь и погладила заляпанное пыльное зеркало.
– Ну что я говорила? – в примерочную заглянула девушка. – И не говорите, что вы этого не чувствуете!
– Чувствую, – глухо сказала я. – Спасибо вам. Я бы никогда не подумала…
– Да что уж там! – весело воскликнула она. – Это вам спасибо. Продавец подслушал мою пламенную речь и сделал мне скидку. Юбка моя.
– Поздравляю.
– И знаете что еще? Я считаю, что вы будете полной дурой, если не купите это платье. Сколько бы оно ни стоило.
Платье стоило пятьсот фунтов – целое состояние. Именно такую сумму я взяла с собою в Лондон, рассчитывая накупить килограмм недорогих модных шмоток в Top Shop.
Я купила его, не торгуясь. Возвращаясь в гостиницу, я прижимала к груди пахнущий пылью и лавандой бумажный пакет.
У меня не было повода надеть это платье. Такие вещи нельзя носить просто так, превращать их в нечто привычное и будничное. Платье требовало особого случая. И вот наконец я решила, что он настал.
Три с половиной часа я приводила платье в порядок. Отутюжила каждую ленточку, немного проветрила его на балконе, чтобы окончательно избавиться от затхлого запаха времени. Такая одежда требовательна – к платью полагалась сложная прическа. Я позвонила соседке с третьего этажа, которая работала в районной парикмахерской и иногда задешево меня укладывала. Она, конечно, удивилась, когда вместо привычно-будничного длинного каре я попросила убрать мои волосы в высокий пучок, оставив у виска несколько легкомысленных завитков.
Чтобы добавить образу принцессы остроумия и современности, туфлям я предпочла золотистые кожаные кеды, а сверху надела потертый кожаный пиджак, в свое время тот обошелся Гениальному Громовичу в кругленькую сумму.
– Ну ты даешь, – восхитилась Нинон, которая заехала за мною на такси, – бомба… Только вот если ты надеялась, что этот фасон скроет твои телеса…
– Отстань, – улыбнулась я, усаживаясь на заднее сиденье.
С ума сойти, волшебное платье не только поднимало самооценку, но и диктовало манеры – я садилась в машину, как дочка миллионера, окончившая пансион благородных девиц, за которой охотятся толпы папарацци – сдвинув колени, изящным плавным движением перенося сомкнутые ноги в салон.
Недоверчиво фыркнув, Нинон назвала водителю адрес одного из самых пафосных клубов города. В другой вечер я бы вообще туда не сунулась, не уверенная в лояльности фейс-контроля, но с платьем-талисманом мне было море по колено. Черт возьми, почему я раньше его не надевала? Надо бы при случае снова наведаться в Лондон и прикупить на Portobello еще винтажных нарядов. Правда, без финансового участия Громовича такая поездка мне в ближайшее время уж точно не светит.
Охрана только равнодушно нам кивнула – даже не пришлось прибегать к жалкому в своей банальности аргументу, что мы, мол, внесены в некий мифический список, и вообще арт-директор клуба – наш задушевный друг. Нинон взглянула на меня с уважением: я никак не вписывалась в ее представления о модной девушке, тем не менее в тот вечер вокруг меня был энергетический кокон стиля и роскоши – истинной, не той, которую каждая Маня может купить за тысячу долларов в бутике Луи Витон.
Мы сразу прошли к барной стойке и заказали по коктейлю: Нинон – переслащенную Пинаколаду, я – шальную, сносящую крышу Ром-колу. Я чувствовала себя истинной Золушкой. Это будет мой бал, и принц, имя которого мне еще неизвестно, сразу поймет, кто здесь ему под стать. Не выламывающиеся под r’n’b «дамы полусвета». Не обдолбанные кокаином модели в джинсовых мини-шортах и с такими длинными ногами, каких просто не может быть у земной женщины. Не холеные бизнес-леди, за нарочитым пофигизмом и идеальным обколотым ботоксом лицом скрывающие панику одиночества. И даже не Нинон (хотя я ее и очень люблю), оранжевая от солярийного загара, с брильянтом в переднем зубе и с выглядывающим из золотых босоножек педикюром френч. Через тонкую пластиковую трубочку я втягивала хмельную пену коктейля. Нинон, ритмично подергивающая всеми выступающими частями организма под обработанный местным диджеем хит Бейонсе, уже умудрилась привлечь в радиус своего феромонного обаяния какого-то качка с азиатским разрезом глаз – он приобнимал ее за талию, что-то ей нашептывал и, кажется, даже порывался утащить ее в сторону VIP-зала с диванчиками. Иногда я ловила ее победный взгляд. Ну как же, она, Нинон, ничего особенного и не делала, просто танцевала себе, ни на кого не обращая внимания, а ведь поди же ты, заинтересовала какого интересного мужчину! Я украдкой ей улыбалась – азиат, конечно, очень даже ничего, но куда ему до… до…
И тут я увидела его. Нет, не просто его, а Его с большой буквы. Я не знала, кто Он, как Его зовут, и как вообще такой человек, как Он, мог оказаться в этом сомнительном месте. Зато я точно знала, что Он и есть тот, ради кого я сюда пришла. И сегодня Он будет моим.
Я даже разнервничалась, что со мной, признаться, в таких ситуациях случается нечасто. Я вообще не из тех, кто влюбляется с первого взгляда, кто в первую же секунду готов сжечь мосты и броситься в омут головой. Я достала из атласной сумочки пудреницу, суетливо обозрела свое лицо, никаких роковых недостатков не нашла. И что же мне делать дальше? Интересно, могу ли я вот так просто ни с того ни с сего подойти к нему и в непринужденно-клубной манере с ухмылкой сказать: «Может быть, угостите девушку текилой?»… Ну или что там эти безумицы, которые ищут в ночном городе любовь, обычно говорят в таких ситуациях?
Он был красив – но не той размноженной глянцем тестостероновой красотой, прикоснуться к которой мечтают девственные восьмиклассницы. Было в нем что-то особенное, не поддающееся логике, – его привлекательность не вписывалась в каноны, но все же была безусловной. У него были вьющиеся темные волосы, слегка загорелое, правильное лицо. Умные серые глаза казались грустными, в то время как полные темные губы беспечно улыбались каждому, кто перехватывал его взгляд. Невысокий, едва ли на полголовы выше меня самой. Довольно субтильный – под его простой белой футболкой не бугрились вопящие о брутальности мускулы. И руки – я успела рассмотреть, – у него были роскошные руки. Может быть, я извращенка, но во внешности мужчины не последнюю роль для меня играют руки. Ненавижу широкопалые короткие ладони с круглыми, словно обкусанными ногтями – такие обычно бывают у самоуверенных патриархальных самцов, которые любят жесткий секс, жирный борщ и грудь минимум третьего размера, а в случае чего могут и по физиономии дать, причем будут считать такое поведение адекватным.
