- Вы все еще убеждены, что это убийство?

- А что же еще?

- Милиция не так уж уверена в этом.

- Вы шутите?!

- Как вы могли подумать такое? Я говорю серьезно. А несчастный случай? Его также нельзя исключать. Нашему следствию до сих пор не удалось обнаружить ничего, что указывало бы на преступление.

Майор, не имея права сказать о самоубийстве Ярецкого, пытался убедить Барбару Ярецкую в том, что ее муж погиб не от руки преступника. Ведь через несколько дней прокурор известит ее о прекращении следствия, и майор счел нужным подготовить ее к этому. Хотя бы для того, чтобы она ке обращалась во все инстанции с жалобами на решение прокурора и не составила ложного представления о работе милиции и прокуратуры.

- Надеюсь, вы не будете утверждать, что Влодек сам бросился с моста? Он не мог покончить с собой.

- В таком случае, как этот, ничего нельзя исключать,- осторожно заметил майор Калинович.

- Вздор! Муж был человеком жизнелюбивым, веселым и по-своему религиозным. О самоубийцах говорил с осуждением, как о людях, капитулировавших перед жизненными невзгодами.

- Я не утверждаю, что это самоубийство, но не могу исключить и несчастного случая. Влодзимеж Ярецкий в тот роковой день, выражаясь мягко, выпил лишнего. Могло быть и так: шел по мосту, почувствовал себя плохо, слишком далеко высунулся за ограждение и потерял равновесие. Такое не раз случалось.

- Нет! Никогда не поверю в это. Что мог делать Влодек на мосту Поыятовского?

- Он был пьяный. Это ведь несомненный факт. Концентрация алкоголя в крови, как установили эксперты, была очень высокой. Человек, выпивший такую дозу, должен быть на грани отключения сознания. Мог просто не понимать, где находится, в каком направлении идет. Вы сами в своих показаниях утверждали, что у мужа не было врагов. Мы не видим никаких мотивов, чтобы допустить преступление. Ведь пичего не пропало. Вы знаете, что

документы покойного мы нашли в конторке мастерской. При таких ебстоятельствах эту смерть следует рассматривать скорее как несчастный случай, а не преступление.

- Повод для убийства есть. Я даже знаю, кто преступник.

- Кто же?

- «Друг», а Станислав Ковальский - соучастник.

- Рассматривал я дело и под этим углом. Ковальский отпадает. Это мелкий жулик, который не пойдет на «мокрое дело». И не потому, что убийство несовместимо с его

«моральным кодексом», а просто из-за трусости. И еще. Если бы Ковальский был сообщником «друга», то последний, несомненно, не послал бы такого письма в Воломин. И уж наверняка сам Ковальский не стал бы хвастаться этим письмом и не отдал бы его адвокату Рушинскому.

- Вы убедили меня. Ковальского я исключаю. Однако остается еще «друг». Вы ведь сказали, что он знал о смерти мужа уже в тот день, когда милиция обнаружила тело Влодека. Из письма явствует, что он был осведомлен и о содержании завещания.

- Рассуждения ваши правильны. Но только до известной степени. Не буду говорить о том, что не вижу выгоды для «друга» от того, что Ковальский сделался бы владельцем мастерской. Разве только одно: «друг» намеревался шантажировать этого наследника, угрожая раскрыть его тайну. Но все это кажется очень надуманным, и я отбрасываю эту гипотезу. Я готов поверить, что смерть вашего мужа - результат преступления и что «друг» - убийца. Однако это опять-таки не объясняет того факта, почему Влодзимеж Ярецкий включил в завещание столь бессмысленную клаузулу. Именно об эти несколько фраз все и

разбивается. Никакие самые логичные наши рассуждения не объясняют этого факта. И все же в этом завещании, в содержании его, должна скрываться какая-то логика. Только какая?

- Не знаю. Ничего не знаю. Не мучьте вы меня. Умоляю вас! - Казалось, Барбара Ярецкая вот-вот расплачется.

- Прошу вас извинить меня, но я должен задать вам еще несколько вопросов.

- Слушаю.- В голосе женщины звучала полная покорность судьбе.

- На допросе я спрашивал вас и о работниках вашей мастерской. Тогда вы сказали, что ручаетесь за них. Сможете ли вы подтвердить это и теперь, когда прочитали письмо «друга»? Примите во внимание, что только портной и ваши работники первыми узнали о несчастье с вашим мужем. Не скрывается ли этот таинственный «друг» на вашем предприятии?

- Нет, думаю, что нет. Все они работают со дня открытия мастерской, и всех их с Влодеком связывали сердечные отношения. Один из них - его товарищ по армии. Женщина, которая у нас работает,- вдова связного, погибшего в Варшавском восстании. Третий - тоже очень давний знакомый мужа. Все они довольно неплохо зарабатывают у нас. Во всяком случае, нигде в другом месте они столько бы не получали. Мужа они любили и уважали. Ко мне вначале относились с недоверием, но позднее и я заслужила их симпатию. Кроме того, у нас работают ученики. Молодые ребята. Вряд ли их можно заподозрить в столь изощренном преступлении. К тому же мы их приняли не так давно.

- Бывает и так: работаешь с человеком вместе много лет и думаешь, что знаешь его. А на поверку оказывается совсем другое.

- Для каждого из этих людей закрытие мастерской либо даже переход ее в другие руки был бы тяжким ударом. Тем более переход в руки такого типа, как Ковальский, который открыто заявил адвокату Рушинскому о своем намерении все продать. Когда нашим работникам стало известно завещание Влодека, они были страшно огорчены. Еще раз повторяю, я полностью ручаюсь за них.

- Второй мой вопрос может показаться вам несколько странным. Почему в мастерской вы пользуетесь такой старой пишущей машинкой?

Барбара Ярецкая улыбнулась.

- Сколько я воевала с Влодеком из-за этой машинки! Никак не могла заставить его расстаться с этой рухлядью. Муж был очень привязан к своей «старушке». Привез ее откуда-то с Запада. Шутил не раз, что этот «реинметалл» - его единственный военный трофей. На ее ремонт Влодек потратил столько, сколько бы с лихвой хватило на покупку новой. В конце концов я сдалась, тем более что мы редко ею пользуемся. Счета выписывались от руки под копирку, а на машинке печатались лишь кое-какие письма, заявки.

- Вы хорошо печатаете?

- Вы же, майор, хвастались, что знаете все мое прошлое. Значит, вам должно быть известно и то, что до замужества я одно время раоотала машинисткой, когда жила на Побережье.