- Не на этой машинке?

- Вот именно. Пишущая машинка Ярецкого - это старушка, помнящая, вероятно, еще довоенные времена. А завещание и письмо в милицию отпечатаны на чешской портативной машинке. Сей факт подтвердили и наши эксперты. Это можно обнаружить и невооруженным глазом.

- Может, у Ярецкого было две машинки? Одну, эту старую, он держал в конторе, а другую, новую,- дома?

- Если даже это и так, то и в этом случае ваш тезис несостоятелен. Ярецкие жили вдвоем. Во время следствия об убийстве Ярецкого было тщательно изучено прошлое и

пастоящее его жепы. «Приятелей» у Барбары Ярецкой не было обнаружено. Впрочем, зачем бы любовнику действовать против интересов своей дамы сердца? Ученики и другие работники в доме своего хозяина не бывали. С клиентами, в том числе ксендзами, Ярецкий поддерживал только деловые связи. Товарищеские отношения у Ярецкого в основном были лишь с друзьями юности и военных лет. Барбара Ярецкая личного круга знакомых, насколько нам

известно, не имела. Это, в сущности, понятно: Ярецкая не варшавянка. Она с Балтийского побережья. Должен вам сообщить, что прокурор прекратил следствие по делу Ярецкого. Тем не менее я хочу на свой страх и риск заняться этим письмом.

- Вся эта история, казавшаяся вначале простой, становится все более запутанной и загадочной. Совершенно не могу попять, с какой целью посылалось это письмо. Разве что принять вашу версию о задуманном шантаже. Тогда кто этот таинственный «друг»? В общем, с какой стороны ни рассматривай эту загадку, в итоге оказываешься в исходной точке.

- Ибо не здесь зарыта собака,- заметил майор.- Письмо - лишь деталь второстепенного значения.

- Так ли? Я бы этого не сказал.

- Главная тайна кроется в ином. В непонятном решении Ярецкого и его прямо-таки уму непостижимом самоубийстве. В первую очередь, конечно, в самом завещании. Если мы поймем, почему этот человек написал: все остальное свое имущество… завещаю Станиславу Ковальскому, проживающему в Воломине, улица Малиновая, 9. Поступаю так, чтобы отблагодарить Станислава Ковальского за то, что он во время Варшавского восстания спас мне жизнь, то узнаем все. Тогда все станет ясно. В том числе и письмо «друга». А пока мы этого не знаем, будем блуждать в потемках. Этот человек, я говорю о Ярецком, не был сумасшедшим. Так могут рассуждать адвокаты, дискутирующие о правомочности завещания. Но все, кто до дня смерти имел дело с Ярецким, утверждают, что он был, безусловно, в здравом уме.

- Я только раз разговаривал с Ярецким, и у меня создалось такое же впечатление,- согласился Рушинский.

- Почему же, спрашивается, абсолютно нормальный человек сделал такую диковинную запись? Потому что преследовал какую-то цель. Не верю и никогда не поверю в склероз или невменяемость Ярецкого.

- Однако же завещание было написано Ярецким и в моем присутствии подписано им.

- В этом что-то кроется, какой-то секрет. Здесь главная загадка.

- Но какая же? - Адвокат также не находил ответа на вопрос майора.

- А не выпить ли нам по рюмочке коньяку,- предложил майор.- Может, хоть после этого что-то прояснится в наших головах.

Увы, и коньяк не помог.