– Вы что-нибудь хотели, мистер Бергер? – спросил он.

Бергер поднялся.

– Нет, ваша честь. Я просто принимаю участие в деле «Народ Калифорнии против Арлины Феррис».

Вопреки своим привычкам, судья Бэйтон не смог скрыть удивления.

– Боюсь, что я чего-то не понял, мистер окружной прокурор. Это рядовое предварительное слушание, которое к тому же скоро закончится. Осталось только одно короткое показание.

– Тем не менее, – сказал Гамильтон Бергер, – я принимаю участие в деле, и вот почему. После того как суд объявил перерыв, мой департамент решил воспользоваться этим временем, чтобы провести более тщательное расследование. Оно привело к некоторым выводам, могущим в корне изменить точку зрения на дело. И поскольку в связи с этим фактом меня все равно могут вызвать для проведения определенных действий, я решил лично вести заключительное заседание.

Явно удивленный, судья Бэйтон сказал:

– Ну что ж, хорошо. Мы будем продолжать дело. Как я понимаю, мистер обвинитель, дело было перенесено на сегодняшнее утро для того, чтобы Питер Лайонс, офицер полиции, чьи показания были оговорены и приняты, мог быть допрошен защитой.

– Разрешите мне, ваша честь, – встал Дональд Карсон, – сформулировать это следующим образом: хотя и было сказано, что обвинение очень старается затянуть дело, в действительности это не так. Однако мы не намерены ограничивать себя в количестве свидетелей, которых собираемся вызвать. В настоящее же время суд совершенно прав, утверждая, что Питер Лайонс, офицер полиции, повесивший первый штрафной талон на машину Лоринга Ламонта, должен присутствовать в суде для перекрестного допроса защитой. Мистер Питер Лайонс присутствует здесь, и теперь я попрошу его занять свидетельское место. Мистер Лайонс, выйдите вперед и примите присягу.

Питер Лайонс, лет тридцати с небольшим, широкоскулый, стриженный под ежик, с твердо и решительно очерченным ртом, вышел вперед, поклялся говорить «правду, только правду и ничего, кроме правды» и занял кресло, отведенное для свидетеля.

– Мистер Лайонс, – сказал Дональд Карсон, – вы офицер полиции столицы штата. Вы находились при исполнении служебных обязанностей вечером пятого числа сего месяца, и именно вы повесили первый штрафной талон за незаконную стоянку на автомашину, зарегистрированную на имя Лоринга Ламонта, покойного. Те показания, которые вы могли бы дать на прямом допросе, были пересказаны нами и приняты, теперь пришла очередь перекрестного допроса. Вас будет допрашивать мистер Мейсон.

Мейсон поднялся и подошел к свидетелю.

– Мистер Лайонс, вы прикрепили штрафной талон на машину Лоринга Ламонта за неправильную стоянку. Примерно в какое время это было?

– Согласно моему докладу, около девяти часов.

– Где стояла машина?

– Прямо перед пожарным краном, недалеко от доходного дома на Эндикотт, 9612.

– В какое время вы заступили на службу?

– В пять часов.

– Вы находились в патрульной машине с радио?

– Да.

– Обычно вы обращаете внимание на стоянки в запрещенных местах?

– По временам, но… В тех случаях, которые можно назвать вопиющими нарушениями, мы используем штрафные талоны. Например, если машина поставлена на длительное время непосредственно перед пожарным краном или если она поставлена так, что загораживает проезд, тогда мы прикрепляем на машину штрафной талон и стараемся сделать так, чтобы вернуться на то же место минут через тридцать. Если машина все еще находится там, мы вызываем по рации диспетчера, тот высылает буксир, и машину на буксире увозят прочь.

– Подведомственный вам участок включает в себя то место, где стояла машина Лоринга Ламонта?

– Да, конечно.

– И вы патрулировали участок начиная с пяти часов вечера?

– Да, сэр.

– И проезжали мимо этого дома на Эндикотт-вей примерно один раз в час?

– Что касается времени, то сказать трудно. Иногда мы едем по Эндикотт-вей, иногда – по другим улицам. Мы патрулируем весь участок.

– Но вы проезжали по Эндикотт-вей несколько раз, начиная с пяти часов, то есть с момента вашего выхода на работу, и примерно до девяти, когда вы повесили штрафной талон на машину Лоринга Ламонта?

– Да.

– В течение этого времени, в один из ваших проездов, вы заметили, что машина Лоринга Ламонта была поставлена против пожарного крана?

– Конечно, – сказал Лайонс, поудобнее усаживаясь в кресле. – Видите ли, мистер Мейсон, главным образом мы заинтересованы не в неправильных стоянках машин. Следовательно, я не могу быть уверен, что…

– Я вас не об этом спрашивал, – сказал Мейсон. – Я спросил вас, заметили ли вы машину Ламонта, поставленную перед пожарным краном, до того момента, как повесили штрафной талон.

– Нет, сэр, не замечал.

– И как только вы заметили, что машина стоит перед пожарным краном, вы сразу же использовали талон?

– Да, сэр.

– Скажите, было ли у вас основание, по которому вы особенно интересовались машинами, поставленными в неположенных местах?

– Было несколько жалоб по этому поводу и… ну, нас проинструктировали, чтобы мы следили за машинами, поставленными неправильно. Проводилось что-то вроде операции по прекращению нарушений правил стоянки в этом районе.

– Значит, вплоть до девяти часов вечера пятого числа каждый раз, когда вы проезжали по Эндикотт-вей, вы внимательно следили за случаями нарушения правил стоянки?

Свидетель поколебался несколько секунд, а потом ответил:

– Да.

– Вспомните, сколько других автомобилей вы оштрафовали за то же нарушение той ночью?

– Мне кажется, две.

– Кроме машины Ламонта?

– Да.

– Итак, вы сказали, что у вас в этом районе возникла проблема с неправильными стоянками?

– Да.

– Вы знаете, отчего возникла эта проблема?

– В трех кварталах находится три доходных дома. Дома достаточно большие и не имеют гаражей. Около одного из домов есть большое свободное пространство, которое используется для стоянки автомобилей. А жильцы двух других домов оставляют машины на улице. После шести-семи часов вечера проблема стоянки становится очень острой. В результате много машин оставляется в неположенных местах, а мы получаем жалобы.

– Вы имеете в виду около пожарных кранов?

– Некоторые – против пожарных кранов. Большая часть жалоб, однако, на те машины, которые перекрывают выезд. Некоторые жалобы от владельцев, чьи машины так заставлены другими, что не имеют возможности тронуться с места. Жалоб бесчисленное количество, и нас просили постараться облегчить ситуацию.

– После девяти часов вечера до каких пор вы находились на службе?

– До полуночи.

– И после девяти часов вы имели возможность еще несколько раз проехать по району?

– Да.

– Машина Ламонта все еще стояла перед пожарным краном?

– Я не знаю.

– Как это вы не знаете?

– Потому что я как-то не видел ее, хотя предполагаю, что она…

– Ваши предположения не имеют значения, – оборвал его Мейсон. – Давайте говорить о том, что вы знаете.

– Да, сэр.

– Знаете ли вы, что машина Ламонта стояла перед пожарным краном между девятью часами вечера и полуночью?

– Я не знаю этого, сэр.

– Вы знаете, что она там не стояла?

Свидетель замялся.

– Да или нет?

Лайонс покачал головой и наконец выпалил:

– Я думаю, что ее там не было.

– Вы не уверены?

– Нет, я уверен, то есть уверен настолько, насколько могу быть.

– Что заставляет вас быть настолько уверенным?

– Я проезжал мимо того места незадолго до одиннадцати часов и знаю, что до того, как свернуть туда, напомнил себе, что если те машины, которые я оштрафовал, все еще находятся там, то нужно вызвать по телефону буксирную машину, чтобы их увезли до того времени, как кончу дежурство.

– Значит, вы специально искали машину Ламонта?

– Подождите, мистер Мейсон. Я хочу быть абсолютно точным. Я помню, что сказал себе, что если увижу машины, на которые повесил штрафной талон, все еще стоящими в неположенных местах, то позвоню и вызову буксир.