– Вот что я предлагаю: давайте вернемся на десять минут назад и продолжим с того момента, как будто этого поцелуя и не было. Согласны?

– Разумеется, – довольно сухо отозвалась она и, повернувшись, зашагала вверх по винтовой лестнице, на этот раз твердо решив, что лучше упадет, чем примет от него помощь.

Возможно, для него это ничего не значащий эпизод, каких в его жизни было десятки, и ему не составит никакого труда позабыть о нем как о какой-нибудь мелочи, но она-то знала, что с ней такое произошло впервые и как бы ни старалась, не сможет выбросить из головы то, что случилось между ними в этом залитом пестрыми бликами склепе, не сумеет позабыть тот накал эмоций, в котором она готова была сгореть дотла и никогда об этом не пожалеть.

Слыша позади себя шаги Роберта, она выбралась на яркий свет дня, но даже он не успокоил бешено колотившегося в груди сердца. Каждая клеточка ее тела была наэлектризована и словно звенела. Еще никогда в жизни поцелуй мужчины не оказывал на нее такого ошеломляющего, такого незабываемого воздействия.

По дороге из старой разрушенной часовни в замок Роберт, как и обещал, вел себя как ни в чем не бывало, разговаривал легко и непринужденно, словно и не было между ними тех минут неприкрытой страсти. Виктория пыталась делать то же самое, и, как ни странно, ей это удавалось. Глядя на нее, никто бы и не догадался, какое смятение царит в ее душе.

Только когда они вышли на открытое место и деревья остались позади, Виктория заметила, что сердечный ритм пришел в норму, а нервный трепет улегся. Она немного успокоилась, взяла себя в руки, щеки больше не горели. Они обогнули замок и вышли к фасаду. В нескольких шагах от парадной двери она остановилась и повернулась к Роберту.

– Мне хотелось бы еще раз осмотреть коллекцию. Если вы не возражаете, только схожу к машине, возьму ручку и блокнот.

– Никаких проблем, – отозвался Роберт. Он стоял рядом и смотрел на нее – в глазах только намек на улыбку, руки в карманах куртки, волевое лицо в обрамлении волнистых рыжевато-каштановых волос. – Берите все, что вам нужно, и я провожу вас в хранилище. Однако должен предупредить, что мне придется запереть вас в комнате, пока вы будете работать. – Он вскинул бровь в шутливом извинении. – Страховая компания требует соблюдения определенных правил, как вы понимаете. Кстати сказать, довольно строгих.

– Да, прекрасно понимаю, – кивнула Виктория и взглянула на него.

Он сохранял бесстрастное выражение лица, но по озорным искоркам в зеленовато-карих глазах она догадалась, что мысль сделать ее своей пленницей его немало забавляет.

– Надеюсь только, что потом мне позволено будет выйти, – пошутила она.

– О, разумеется, об этом можете не беспокоиться, – отозвался он в таком же шутливом тоне. – Мне нет никакого смысла держать вас взаперти среди старинных сокровищ, уж поверьте.

– А мне ничего другого и не остается, как только верить вам на слово, – парировала Виктория.

Она сходила к машине за блокнотом и ручкой, после чего они вместе вошли в замок, прошли через холл и коридор и очутились у двери в хранилище.

– Когда вас выпустить? – спросил он, отпирая тяжелую дверь. – Сколько времени вам понадобится для работы?

– Думаю, двух часов будет вполне достаточно. – Виктория взглянула на свои часы, – Сейчас двенадцать, следовательно, в два часа.

– Договорились. В два так в два, – кивнул он и взялся за ручку двери. – Ну а сейчас я вас оставлю. Желаю плодотворно поработать. – Он подмигнул и закрыл дверь.

Мгновение спустя Виктория услышала, как повернулся ключ в замке и шаги постепенно удалились. Роберт ушел.

Она расслабилась и, облегченно вздохнув, опустилась на стул, стоявший возле двери, только теперь полностью осознав, в каком напряжении была все это время. Но теперь она наконец-то одна и может спокойно поработать, не ощущая властного, подавляющего и волнующего присутствия Роберта Шеридана. У нее целых два часа блаженной свободы для того, чтобы заняться делом, ради которого она сюда приехала: фотографированием и описанием древних сокровищ замка Кинлах. Да, именно для этого, а не для того, чтобы целоваться с владельцем замка.

Виктория открыла блокнот, приготовившись делать записи. Целых два часа Роберт Шеридан не будет волновать ей кровь и будоражить воображение. Таким образом, хотя бы на короткий срок она сможет выбросить его из головы.

С твердой решимостью так и сделать Виктория приступила к работе, стараясь передать фотографиями и печатным словом красоту окружающих ее вещей, выбирая наиболее интересные и делая пометки выяснить историю некоторых из них, с восхищением рассматривая старинные кинжалы и палаши шотландских воинов, уникальные украшения и шкатулки.

Она очень продуктивно использовала предоставленные в ее распоряжение два часа. К концу назначенного срока Виктория сделала множество снимков цифровой фотокамерой, а листки ее блокнота пестрели множеством записей.

Как же мне повезло, подумала Виктория, что у меня такая интересная работа, ведь именно о такой жизни я всегда и мечтала: колесить по свету, знакомиться с красотами мира и делиться своими впечатлениями с другими людьми. А эта командировка станет для меня, пожалуй, одной из самых памятных, недаром я так мечтала побывать в Шотландии. Но только ли все дело в ее восхищении страной, воспетой Робертом Бернсом, и красотами замка Кинлах? – спросила она себя и вынуждена была честно признаться, что нет, не только. Дело еще и в наследнике замка Кинлах, молодом лэрде Роберте Шеридане, который волновал ее так, как ни один мужчина до этого, и чей поцелуй вызвал в ней целую бурю эмоций.

Она хотела разобраться в своих чувствах, разложить по полочкам события последних двух дней, чтобы больше не повторять ошибок, которых она, видит бог, наделала за этот короткий срок предостаточно. И самая главная – это то, что она, похоже, влюбилась.

Раньше Виктория никогда не влюблялась, теперь она поняла это совершенно четко. У нее были приятели и даже жених, но ее чувство к нему было скорее спокойной привязанностью – никогда поцелуи и ласки Тони не вызывали у нее той ответной реакции, которую вызывал один лишь горячий красноречивый взгляд Роберта.

Итак, до сих пор ее чувства дремали. Почему же они проснулись и ожили именно сейчас? Теперь все жаждало в ней ответной реакции, но это было невозможно.

Виктория видела в Роберте незаурядную личность и признавала силу его обаяния. Она была не настолько наивна, чтобы не видеть, что желанна для него как женщина. Пылкость, с которой он повторял ее имя, его неистовый поцелуй подтверждали, что не только она, но и сам Роберт, потеряв голову, отдался во власть своих чувств. Однако это был мгновенный, инстинктивный порыв, который увлек обоих. Это, пожалуй, было единственное, что их объединяло. Во всем остальном они совершенно разные люди – у них нет ничего общего. Она – американская журналистка, своенравная и независимая. Он – шотландский лэрд, властный и надменный, привыкший повелевать. Между ними не может быть ничего, кроме кратковременной связи, на которую ни он, ни она не пойдут. Во всяком случае, она уж точно.

Тяжело вздохнув, Виктория посмотрела на часы. Без пяти два. Сейчас должен прийти Роберт и выпустить ее. Она надела чехол на камеру, сложила блокнот и убрала его вместе с ручкой в карман джинсов. Вдруг желудок свело от неожиданного приступа голода, и она вспомнила, что не успела позавтракать. Ну ничего, улыбнулась она, сейчас вернусь в гостиницу и еще успею на ланч.

Без двух минут два она подошла к двери, напрягая слух, чтобы услышать приближающиеся шаги, но за дверью стояла полная тишина, от которой у нее даже в ушах звенело. Вдруг с необыкновенной остротой она осознала свою беспомощность, и вправду почувствовав себя настоящей пленницей.

Сначала она пыталась рассуждать здраво, убеждая себя в необоснованности своих страхов, но потом на нее накатил такой приступ клаустрофобии, что стало трудно дышать. Ей начало казаться, что если она сию секунду не выйдет отсюда, то просто задохнется.