С течением времени в характере младшего Неринга прорезались черты, свойственные обитателям Пассау, предки которых в большинстве происходили из горной области Австрии. Их отличала вера в свои силы, стойкость, упорство, прагматизм, верность и бережливость. К окончанию школы Виктор превратился в спокойного и с виду немного простоватого миловидного молодого человека, сильного, ловкого и уверенного в себе.

Почему Виктор принял решение стать солдатом, что подтолкнуло его к такому решению – так и осталось загадкой для его семьи. Все его предки по мужской линии были сугубо мирными горожанами и предпочитали сдувать пыль со старых фолиантов, нежели стяжать славу на поле брани.

Генрих Неринг был против сыновнего выбора; он не понимал, на что мог рассчитывать австрийский юноша – даже самый способный и одаренный – в армии, в которой господствовала прусская аристократия. Однако отец сразу поверил в серьезность намерений сына и без колебаний отдал ему все деньги, отложенные на дальнейшее обучение.

Виктор Неринг был зачислен в пехотный полк в Мюнхене. Через полгода он был произведен в капралы и принят в унтер-офицерскую школу. Молодой капрал ни от кого не скрывал, что унтер-офицерство – это только промежуточный этап на пути к главной цели. Начальник школы негромко рассмеялся и выронил монокль, когда на построении капрал из новеньких спросил, как стать офицером. Да, смешно… Тысячи кадровых офицеров, уволенных из Рейхсвера, томились от безделья и безденежья. Безработица достигла в Германии невиданных размеров. Первоклассные специалисты были готовы работать за еду, и отставные офицеры не были исключением. Генерал так ничего и не ответил юнцу.

Тем временем ветер перемен – благой к жаждущим, ищущим и настойчивым, жестокий и колючий к слабым и отчаявшимся – уже несся над Германией. В 1931 году он подхватил Виктора своим мощным крылом и повлек на свидание с мечтой.

Капрал Неринг готовился к сдаче экзаменов и получению звания унтер-офицера вместе с новенькими погонами. Он был лучшим фаненюнкером в своей роте, хотя взводный считал его не больно ловким на плацу и настаивал на более интенсивной строевой подготовке. При освоении остальных военных дисциплин Виктор поражал офицеров своим жадным вниманием, силой воли, умом.

В двадцатые годы двадцатого века молодая Советская Россия, как, впрочем, и Германия, находилась в международной изоляции: Европа панически и не без оснований боялась большевизма в любой форме. Это обстоятельство и подтолкнуло главарей обеих стран побыстрее начать взаимовыгодное сотрудничество. Изгои всегда находят общий язык и понимают друг друга гораздо лучше, чем благополучные соседи…

В августе 1922 года между Красной Армией и Рейхсвером был заключен пакт о сотрудничестве. Немецкая сторона получила возможность создавать на территории Советской республики специальные военные базы для испытания новейших видов вооружения, а также для обучения и подготовки военных специалистов. Советская Россия имела не только денежную компенсацию за использование этих баз Германией, но и, что едва ли не более важно, получала доступ к немецким военным технологиям. Была организована учеба немецких курсантов в советских академиях и военных училищах, в интенсивном графике шли совместные полевые учения и маневры, полигоны при крупнейших военных предприятиях работали в предельно уплотненном режиме. На трех секретных базах-центрах проходили обучение и практику немецкие военнослужащие, ставшие впоследствии элитой фашистских вооруженных сил. Одна из таких баз располагалась в Казани и называлась «Кама». Это была танковая школа, построенная на деньги рейха, вложившего в проект почти два миллиона золотых марок. Было принято решение направлять в Казань на обучение не только бывалых кадровых офицеров, но и молодых военнослужащих. Кандидаты должны были обладать исключительным здоровьем, умом и фанатичным упорством в достижении высот военного дела. Их собирали со всего Рейхсвера в обстановке абсолютной секретности и отправляли в «Каму». Курс состоял из двенадцати человек, и за каждым из двенадцати стоял целый год кропотливой работы кадрового ведомства германской армии: изучение личных дел, характеристик и биографий кандидатов.

12 июня 1931 года посыльный влетел в казарму унтер-офицерской школы Мюнхенского пехотного полка и, не переведя духа, выпалил дневальному, стоявшему у входа:

– Капрала Неринга к начальнику школы немедленно!

– Как – капрала? – ошарашенно спросил веснушчатый дневальный. На его памяти это был первый случай, когда генерал вызывал к себе кого-то из младших чинов. Начальник военной школы никогда не снисходил до такого уровня общения. Старый пруссак, служака до мозга костей, генерал фон Штумме неукоснительно придерживался иерархии движения указаний и отчетов строго по ступеням служебной лестницы: от старшего по званию к младшему и наоборот. Нарушения субординации строго пресекались в рамках дисциплинарного устава. Порядок незыблем. Маленькое нарушение сегодня приведет к непредсказуемым последствиям в будущем! Дневальный додумывал свои мысли буквально на лету: приказы не обсуждаются, какими бы странными они ни казались.

Виктор поправил складки топорщившегося под ремнем мундира и, постучавшись, открыл тяжелую дубовую дверь в кабинет начальника школы. Четко печатая шаг, капрал прошел на середину просторного помещения и приложил руку к головному убору:

– Господин генерал, капрал Неринг по вашему приказанию прибыл!

Начальник унтер-офицерской военной школы Георг фон Штумме – лысый как коленка, со скошенным, будто срезанным подбородком – склонил голову набок и внимательно посмотрел на светловолосого юношу с погонами капрала на плечах, вытянувшегося перед ним по стойке «смирно». Было в этом взгляде что-то от внимания черепахи к свежему зеленому побегу.

– Насколько я помню, это вы спрашивали меня, что следует делать, чтобы стать офицером? – фон Штумме отнял монокль от глаза и, протерев замшевой тряпочкой, положил перед собой. – Преподаватели считают вас весьма способным и дисциплинированным фаненюнкером. Ваши результаты выше всяких похвал. Даже не самый высокий балл по строевой подготовке не портит общей картины, хотя в иные времена это было немыслимо для будущего офицера, – старый пруссак досадливо скривился. – Как вы смотрите на то, чтобы продолжить учебу в другом месте?

– Но, господин генерал, через две недели выпуск! Завтра первый экзамен.

– Максимум, на что вы можете рассчитывать после выпуска, – звание унтер-офицера и предписание в забытый богом гарнизон. Я же предлагаю вам обучение в одном, гм-гм… закрытом и элитном заведении. Если и там проявите себя с положительной стороны, то по его окончании можете рассчитывать получить офицерское звание… гм… лейтенанта.

– Осмелюсь напомнить, в Германии больше не готовят офицеров. Запрещено! – робко возразил капрал.

– Я в курсе! – рявкнул генерал и снова вставил монокль в правую глазницу, разглядывая Неринга выпученным стеклянным глазом, словно увидел впервые. – Это не в Германии, капрал. Ну, так как? Ответ надо дать сегодня. Сейчас!

– Господин генерал, вы не хотите оставить меня в школе? – неожиданно дрогнувшим голосом спросил Виктор.

– Зачем я должен портить вам карьеру? Капрал, ведь это вы хотели стать офицером! – начальник школы окончательно потерял терпение.

– Согласен! – твердо ответил Виктор, опомнившись, и почти физически ощутил скорость, с которой стала исполняться его мечта.

– Что же, юноша, вас ждет то, чего вы добьетесь. Не забывайте постоянно работать над собой. У вас это хорошо получалось до сих пор. Идите!

Неринг отдал честь, четко повернулся на каблуках кругом и шагнул к двери. Вечером поезд увозил его и еще одиннадцать молодых людей в далекую и загадочную Россию. Все курсанты были одеты в одинаковые светло-серые костюмы, коротко подстрижены и старательно скрывали волнение. Виктор устроился у окна и искал названия проплывающих за стеклом предметов в немецко-русском словаре. Укладываясь спать, он положил словарь под подушку. Интересно, как будут звучать слова этого языка, произнесенные самими русскими? Туман. Река. Стук. Вагон. Туман. Стук. Вагон…