– Одно яйцо, – сказала я.

– Еще паштет, – заявил Амара, – этот толстый просит его к гренкам… Я все облазил. Не нашел.

– В шкафчике под кофемашиной есть банки, тебе нужна та, на которой написано «Патэ» и нарисована свинка.

– Понял, – затряс кудрявой головой Амара и убежал.

Минут через пятнадцать домашние уселись за стол, Амара внес блюдо, на котором лежало штук десять яиц, и торжественно водрузил его на стол, объявив:

– Горячая еда, пожалуйста.

– Очень мило, – приободрила я парня, схватила одно яйцо, поместила его в подставку и постучала ложкой по верхушке.

Скорлупа не дрогнула.

– Похоже, курам стали давать кальций в таблетках, – заметил Кеша, тоже безуспешно пытавшийся разбить скорлупу.

– Странные какие, – удивилась Маша, – не кокаются.

– Где мой паштет? – зашумел Дегтярев, входя в столовую. – Фу! Яйца! У меня от них изжога!

– И тебе приятного аппетита, – сказал Кеша. – Между прочим, моя печень приходит в ужас, глядя на твой жирный паштет!

– Печень не имеет глаз, – авторитетно заявила Маша. – Этот орган является непарным, он расположен в…

– Лучше без подробностей, – живо остановила я девочку и принялась изо всей силы бить по яйцу ложкой.

– Хочу паштета, – раскапризничался Александр Михайлович.

– Он здесь, – Амара ткнул пальцем в никелированную миску.

Я подавила улыбку. Парень старается изо всех сил, он учел мою просьбу говорить как можно меньше и обходится минимальным набором слов. А то, что Амара положил любимую еду полковника в миску, которой пользуется кошка Клеопатра, это пустяки. Клепа не обидится, она хорошо воспитана, а полковник не поймет, в чем паштет. Надо будет потом объяснить Амаре про разделение посуды на «человеческую» и «животную».

– Что-то вкус странный, – отметил Дегтярев, кусая бутерброд.

– Свинья, – гаркнул домработник.

Полковник уронил хлеб, намазанный толстым слоем паштета.

– Кто? – растерялся он.

– На банке свинья, – телеграфным стилем ответил Амара, – этикетка. Рисунок. Патэ. Все точно.

– Интересно, если я брошу яйцо на пол, оно треснет? – обозлилась Зайка.

– Можно попробовать, – оживилась Маня.

Я, тоже безуспешно боровшаяся с яйцом, не успела сказать «стой», как Манюня вскочила и швырнула «куриную икру» на плитку. Яйцо подпрыгнуло и укатилось. Жюли, решив, что ей купили новую игрушку, со счастливым визгом нырнула под сервант и выкатила абсолютно целое яйцо.

– Прикольно! – поразился Аркадий. – Интересненько, ну-ка…

Второе яйцо, упав на пол, тоже осталось целым. Радости Жюли не было предела, количество ее любимых мячиков резко увеличивалось.

– Дай сюда, – прокряхтел полковник и схватил стоявшую передо мною подставку, – вы хотели слопать ЭТО? Не поняли, что завтрак из пластика?

Маша и Кеша переглянулись, Зайка вперила взгляд в Амару.

– Ты решил пошутить? – зловещим тоном осведомилась она. – Здорово! Мы повеселились! А теперь неси настоящие яйца.

– Я думал, это куриные, – замямлил домработник. – Простите… я не хотел.

– Где ты их взял? – спросила Маша.

– В кладовке, на полке среди лампочек, хозяйка подсказала! – Парень решил спрятаться за меня.

– Это остатки муляжей для пасхальной росписи, – осенило меня. – Ну конечно! Я сама купила их ранней весной, потому что не хотела варить в луковой шелухе настоящие. Их потом никто не ест, продукты пропадают. Очень обрадовалась, когда увидела в супермаркете эрзац, а к нему коробочку с красками! Ирка разрисовала один десяток, а второй оставила про запас!

– Ловко, – ухмыльнулась Зайка. – Ты решила подшутить над Амарой, а он купился. Но сегодня не первое апреля! Я хочу есть!

– И в мыслях у меня не было над вами издеваться! – попыталась я оправдаться. – Он спросил, я ответила, Амара сам перепутал.

– Поеду на работу голодной, – с мученическим видом протянула Ольга.

Амара испугался, сложил молитвенно руки, потом заорал густым басом:

– Кролик! Простите! Милый кролик! Не ругайте меня! Дорогой кролик! Извините! Более это не повторится! Ласковый кролик!

С каждым новым восклицанием глаза Зайки делались все круглее, Кеша с Машей потихонечку сползли под стол, один только Дегтярев как ни в чем не бывало продолжал бодро выковыривать паштет из кошкиной миски: ничто так не отвлекает полковника от реальности, как вкусная еда.

– Кролик! – всхлипнул в последний раз Амара. – Только не выгоняйте меня!

В столовой повисла тишина, нарушаемая только чавканьем Александра Михайловича. Я лишний раз удивилась экстрасенсорным способностям собак. Только что Жюли бойко катала по полу муляжи яиц, а остальные псы преданно смотрели на полковника в надежде, что он уронит на пол кусочек паштета. Но при первом стоне Амары про кролика все четвероногие испарились, даже глухая и почти слепая пуделиха Черри резво прогалопировала прочь. Говорят, у большинства японцев дома есть аквариумы, жители Страны восходящего солнца наблюдают за поведением рыбок и, если те начинают вести себя непривычно, понимают – скоро будет землетрясение. А наши собачки чуют приближение скандала и заранее смазывают лапы салом, чтобы не очутиться в его эпицентре.

Зая покраснела, выпрямилась во весь свой не особо большой рост, набрала полную грудь воздуха…

– Солнышко, – ласково сказал Аркадий, – мы же воспитывались в советские времена, читали книги о плохих белых плантаторах, которые убивали бедных рабов-негров! И глубоко осуждали рабовладельцев.

Ольга с шумом выдохнула и вылетела в холл.

– Ну я пошел, – весело сказал Кеша. – Медаль «Укротитель тигров» первой степени прошу вручить мне вечером, во время торжественной линейки.

– Довези меня до метро, – воскликнула Маня и ринулась за братом.

– Паштет суховат, – заметил Дегтярев, – покажи банку!

Амара мухой сносился на кухню и поставил перед полковником пустую жестянку.

– Вот, – ткнул он пальцем в картинку, – свинья.

Я заморгала.

– Так и знал, – кивнул Дегтярев, – купили другой сорт. Я всегда ел из красной упаковки, а эта бело-синяя. Ну ничего!

– Вы сердитесь! – опять ужаснулся Амара.

– Нет.

– Совсем?

– Конечно!

– Простите.

– Ты не виноват.

– Извините.

– Я не злюсь, – повысил голос толстяк.

– Ой! Вы нервничаете, – прошептал Амара.

– Нет!!! – завопил Дегтярев.

– Простите.

– Хорошо!!! – рявкнул толстяк. – Замолчи!

– Смерть пришла, – обморочным голосом заявил Амара, – можно, я водички перед кончиной хлебну?

Я, не в силах сказать ни слова, кивнула.

Домработник поплелся к раковине, Дегтярев вытер лысину салфеткой.

– Где ты взяла это чудо болотное? – спросил он.

– В агентстве «Подруга», – честно ответила я.

– Объясни ему, что у меня тихий, интеллигентный нрав, и я не собираюсь расстреливать его из-за перепутанных упаковок, – заорал полковник. – Донеси сию информацию до его мозга, запихни туда, утрамбуй и… и…

Я быстро подала приятелю стакан воды, Александр Михайлович залпом выпил и сказал:

– Ты совершила ошибку. Нужно было сначала объяснить Амаре, ху из ху в нашем доме, а уж потом требовать от него безупречной службы.

Домработника я нашла у разделочного столика.

– Амара, – окликнула я его.

– Что, хозяйка? – подпрыгнул парень.

– Зови меня просто Даша, понял?

– Да, хозяйка!

– Амара!

– Что, хозяйка?

– Меня зовут Дарья! Но лучше Даша!

– Да, хозяйка, – покорно кивнул юноша.

У меня зачесались руки, но тут я вспомнила слова Кеши о белых плантаторах и, навесив на лицо широкую улыбку, сказала:

– Каждый человек совершает ошибки.

– Да, хозяйка.

– Когда я пришла преподавать на кафедру, на первом своем экзамене поставила «двойку» любимой внучке ректора. Оцениваешь, какой промах я допустила?

– Да, хозяйка.

– Прекрати звать меня «хозяйка»!

– Но вы же хозяйка! – чуть не заплакал Амара. – Меня предупредили, объяснили, велели быть очень почтительным, не мешать, не болтать, мыться каждый день…