– Да-а, – протянул Мейсон, – эти штуки я знаю.

– И меня они в покое не оставляют. Преследовали повсюду. Думают, что папа успел мне передать, где денежки закопаны.

– Да, да, я представляю.

– Я пыталась ходить на работу, как и раньше, но эти их слежки и проверки везде, где я ни появлюсь… в общем, я решила полностью посвятить себя делу оправдания моего отца.

– Вы ушли с работы?

– Сменила род деятельности.

– Но что касается работы, то вы с нее ушли, верно?

– О’кей, будь по-вашему. Да, я ушла.

– И на какое же содержание вы ушли?

Арлен Дюваль помедлила:

– Видите ли… я уже говорила… здесь вам не остается ничего другого, как поверить мне на слово. Меня снабжает деньгами один мой… друг.

– Как так случилось, что вы позвонили именно мне, когда ваш трейлер украли?

– Очень просто. Я намеревалась попасть к вам на прием в ближайшие дни.

– Но почему ко мне?

– Потому что ваша репутация одного из наиболее выдающихся адвокатов в этой части страны не оставляет другого выбора.

– А вам никогда не приходило на ум, что работа адвоката сопряжена с определенными издержками, что мне приходится платить секретарю, делопроизводителю, платить за квартиру, телефон, тратиться на…

– Приходило, конечно. – Девушка не дала ему договорить.

– И как вы собирались разрешить эту проблему?

– Мистер Мейсон, не позднее десяти часов завтра утром я буду у вас в офисе и внесу задаток. Я заплачу вам тысячу пятьсот долларов.

Перри Мейсон почесал подбородок:

– Что конкретно вы от меня хотите?

– Я бы хотела, чтобы начиная прямо с этой минуты вы приступили к поискам трейлера. Иначе может быть слишком поздно.

– Почему может быть слишком поздно?

– Потому что они могут там кое-что найти. Мой дневник, например.

– Где он находится?

– Спрятан в трейлере.

– Может, у вас там еще что-нибудь спрятано?

– Может быть.

– Крупная сумма наличных, например?

– Не надо так шутить.

– А где же тогда вы добудете деньги, чтобы заплатить мне завтра утром?

Арлен Дюваль дала понять, что отказывается отвечать.

Мейсон продолжал:

– Мисс Дюваль, я ведь не вчера и не позавчера родился. Тот, кто этот трейлер украл, непременно обшарит его вдоль и поперек, до последнего винтика.

– Я бы за это не поручилась.

– Почему?

– Я приняла необходимые меры предосторожности.

– Такие, как…

– Некоторые книги у меня в двойном экземпляре, и я подстроила так, что поддельные найти легче, чем настоящие.

– Интересно, – произнес Мейсон. – Но пока что-то одни намеки.

– Я веду секретный дневник, куда записываю все то, что мне удалось обнаружить. Я это делаю для того, чтобы, в случае если со мной что-нибудь произойдет, результаты моей работы не пропали и пошли бы на пользу отцу.

– Вы чего-то достигли в вашей работе?

– Думаю, что да.

– А мне не расскажете?

– Не сейчас.

– Почему, осмелюсь спросить?

– Потому, мистер Мейсон, что вы меня тоже подозреваете и я смогу вам полностью открыться, не раньше чем почувствую, что вы готовы поверить мне всем сердцем.

Мейсон не выдержал:

– Но посудите же сами, мисс Дюваль, давайте наконец трезво взглянем на вещи. Вы – молодая привлекательная женщина. Ваш отец работает в банке, и живете вы на зарплату. Из банка, где он работает, пропало почти четыреста тысяч долларов. Отца сажают в тюрьму, а вы бросаете работу и покупаете автомобиль с трейлером. Вы за них полностью рассчитались?

– Да.

– Затем вы превращаетесь в этакое дитя природы – бегаете босиком по росе и нежитесь на солнышке. А завтра заявитесь ко мне в офис с полутора тысячами долларов. Таковы факты. А факты – упрямая вещь, уважаемая мисс Дюваль!

Девушка поморщилась:

– Я знаю, вы думаете, что папа спрятал эти деньги и я ими пользуюсь. Ну и думайте себе на здоровье! И вы не согласитесь ничего делать, пока я не заплачу. Сначала, по крайней мере, не согласились. А когда я пообещала внести задаток, вы меня начали подозревать. Но, пожалуйста, поверьте мне на слово хотя бы на эти двадцать часов, сделайте хоть что-нибудь и попытайтесь напасть на след моего трейлера. И умоляю – начните не откладывая.

Перри Мейсон барабанил пальцами по столу. Серые глаза Арлен Дюваль с напряженным вниманием следили за каждым его жестом.

– Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Найдите трейлер, и побыстрее. Они не могли далеко уйти. Автомобиль с таким прицепом будет достаточно заметен.

– Опишите-ка поподробнее ваш трейлер.

– Да тут много не скажешь – марки «Гелиар» выпуска прошлого года. Но их на дорогах немного. А технические данные можно выяснить, позвонив на завод.

– А ваша машина?

– «Кадиллак».

– Балуете вы себя, однако.

– Я бы так не сказала. Просто что толку тащить за собой такой прицеп, имея легкий автомобиль. Машина должна быть довольно тяжелой, чтоб и дорогу хорошо держала, и трейлер тянула.

– Сколько угодно трейлеров цепляют к гораздо более легким машинам – я сам видел.

– Цеплять-то цепляют, и они едут, но это же не очень удобно. Ни на секунду нельзя отвлечься от дороги. Но если «Гелиар» позади такой машины, как «Кадиллак», вы можете быть абсолютно спокойны и позабыть, что сзади у вас что-то есть. Остается только смотреть по сторонам и наслаждаться тем, как мили сами наматываются на колеса.

– А правильно ли я вас понял, мисс Дюваль, что ни полиция, ни налоговая служба, ни какие-то другие посторонние лица у вас не справлялись насчет того, откуда вдруг взялись деньги?..

Девушка усмехнулась:

– Почему же не справлялись? Очень даже интересовались одно время. Но сейчас уже прекратили.

– Вам только кажется, что они прекратили.

– Да нет же, на самом деле! Больше и не вызывают никуда, и не пристают! Но они это дело не бросили, я не сомневаюсь. Регистрируют каждый шаг. Стоит мне пойти в магазин – они тут как тут, не успеешь расплатиться, а кто-то уже сует кассирше бумажку, чтобы отложила банкнот, который я ей дала. Они его потом сравнят с записанными номерами – не украденный ли.

– И, несмотря ни на что, вы порхаете у всех на виду, как воробей на солнышке.

– Не у всех на виду, – поправила его Арлен Дюваль. – До сегодняшнего дня я и не подозревала, что о моем укромном месте кому-то известно.

– Но, милая, не будьте же наивной! Это ребячество думать, будто вы могли спрятаться после того, как за вами постоянно следили из машины, с мотоцикла, а может быть, даже с вертолета.

– У меня создалось впечатление, что им надоело.

– Хотите пари? – неожиданно спросил Мейсон.

Арлен Дюваль сделала паузу и сказала:

– Нет.

Мейсон продолжал:

– Пока вы бесцельно бродили по лужайке, подставляя лицо ветру и приминая зеленую травку босыми ногами, парочка детективов с превеликим удовольствием вас разглядывала через окуляры полицейских биноклей.

– Ну и пусть! Не запретишь же им…

Перри Мейсон вдруг резко выпрямился:

– Договорились! Завтра утром у меня в офисе с пятнадцатью сотнями долларов.

– В десять часов. Попробую даже в девять тридцать.

– И я немедля предприму кое-что, чтобы напасть на след автомобиля с прицепом. Я хочу знать ответ. А еще я хочу, чтобы между нами не было никаких недомолвок.

– Но я ни в чем не солгала.

– Если вы играете честно, в открытую, я постараюсь вас защитить, но если окажется, что ваш папочка действительно прикарманил триста девяносто шесть тысяч долларов и что все они или какая-то их часть у вас и вы их потихоньку пускаете в дело, то в таком случае на меня как на сообщника не рассчитывайте. Я понятно выражаюсь?

– Что вы имеете в виду под сообщничеством?

– А то, что тогда я передам вас полиции. Деньги я найду и верну кому следует, а платой за работу будет причитающееся мне за это вознаграждение.

В ответ Арлен Дюваль одарила знаменитого адвоката загадочной улыбкой:

– Что ж, достаточно понятно.