С тяжело бьющимся сердцем Ричард выскочил из палатки, поставленной вне ряда специально для него. Люди стояли повсюду, напряженно всматриваясь в темноту. Среди них Ричард разглядел и генерала Мейфферта.

Ричард уловил слабое свечение ложной зари, как в то утро, когда исчезла Кэлен — женщина, любимая им и позабытая всеми. Если бы она закричала так же, ее никто бы не услышал.

И вдруг вопль оборвался. Ночь стала еще чернее, чем была — как будто весь мир окунулся в бездну забвения, навсегда потерялся в море смерти. Ричард содрогнулся от прикосновения чего-то чуждого и одновременно манящего.

Однако тьма рассеялась так же быстро, как и настала. Люди озирались, не в силах что-либо сказать. Ричард подумал, что у змеи теперь осталось лишь три головы. Обращенные к нему лица выражали немой вопрос.

— Владетель забрал то, что ему принадлежало, — объяснил он. — Нужно радоваться, что преступная душа покинула мир. И пусть все те, кто служит смерти, обретут ее и получат по заслугам!

Улыбаясь и перешептываясь, люди разошлись по палаткам, наверстывать упущенные сны. Генерал Мейфферт внимательно посмотрел на Ричарда, коснулся кулаком груди и лишь затем последовал за остальными.

В полумраке лагерь казался теперь населенным только палатками и повозками. Ричард сразу уловил движение между ними — это Никки медленно приближалась к нему. Что-то нехорошее чувствовалось в ее походке и фигуре. Видимо, она только что пережила приступ ярости — причину которой, пожалуй, только он один мог правильно понять и оценить.

Волосы ее развевались на ходу, она казалась орлицей, слетевшей с неба, явившейся из ночи — сгусток напряжения, хищно изогнутые когти. Но по щекам ее ручьем текли слезы, зубы были стиснуты, и Ричард ощутил ее ярость и боль, ее грозную силу и хрупкость. Выражение ее глаз говорило больше, чем он мог воспринять. Отступив к палатке, он стал ждать, боясь вопросами разбудить спящих и привлечь ненужное внимание.

Она ворвалась в палатку, как штормовая волна взлетает над береговыми утесами. Он отошел к дальней стенке, не понимая, что с ней и чего она хочет.

Плача навзрыд от безграничного отчаяния, она упала наземь перед ним и обхватила его ноги. В одной руке у нее было зажато что-то белое. Ричард с ужасом узнал принадлежавшее Кэлен платье Матери-Исповедницы.

— Ох, Ричард, я так виновата! — едва выговорила она, содрогаясь от рыданий. — Прости, прости меня за все, что я с тобой делала… Прости… — твердила она снова и снова.

Он наклонился и погладил ее по плечу.

— Никки, что с тобой?

— Прости! — выкрикнула она, цепляясь за его ноги, словно осужденная на смерть и молящая короля о жизни. — Духи милостивые, как же я могла так вести себя!

Он присел и, разжав ее пальцы, снова спросил:

— Никки, что с тобой стряслось?

Плечи ее сотрясались от плача. Когда она подняла голову, Ричарда поразила ее мертвенная бледность.

— Ох, я так сожалею, что не верила тебе! Если бы я хоть чуточку задумалась, поверила бы, тогда могла бы тебе помочь — а вместо этого лишь мешала на каждом шагу. Прости, прости меня!

Такое глубокое горе ему редко приходилось видеть.

— Никки…

— Пожалуйста, — плача, попросила она, — пожалуйста, Ричард, покончи с этим!

— Что?

— Я не хочу больше жить. Мне так больно! Прошу, возьми свой нож и покончи с этим! Умоляю! Я так виновата перед тобою… Я не верила… хуже того, я тебе мешала на каждом шагу…

Он попытался поднять Никки, но она повисла, как тряпичная кукла, у него на руках. Сознание собственной неправоты убивало ее.

— Я теперь знаю, что ты был совершенно прав во всем, что говорил, и даже больше, чем думал сам. Теперь все пропало, и это моя вина. Прости… Я должна была верить тебе…

Она опять осела на пол. Ричард опустился рядом с нею и обнял, как недавно обнимал Джиллиан.

— Никки, ты единственная заставила меня продолжить поиски, когда я готов был сдаться. Если бы не ты, я отказался бы от борьбы!

Никки обняла его за шею. От душевных терзаний она пылала, как в лихорадке.

Долго еще она плакала и причитала, твердя, что виновата во всем и хочет умереть.

Ричард положил ее голову себе на плечо и нашептывал, что все будет хорошо, утешал бессвязными словами, весь смысл которых заключался в сочувствии, и укачивал ее, как маленькую.

Он вспомнил первую ночь, проведенную рядом с Кэлен. Им пришлось забраться на одинокую сосну. Кэлен чуть не затянуло в потусторонний мир, и он едва успел удержать ее. Она тогда точно так же плакала от горя и ужаса, но и от облегчения — ведь у нее теперь появился кто-то, способный подать руку помощи…

До того у Кэлен не было близких людей, чтобы утешить ее, когда она заплачет.

Он знал теперь, что и у Никки такого никогда не бывало.

Мало-помалу, согретая его лаской, она утихла и, доведенная до изнеможения, уснула. Тогда и он, чувствуя глубокое облегчении оттого, что сумел дать ей покой, позволили себе тихонько поплакать, пока она спала у него на руках.

Видимо, он ненадолго задремал, потому что, открыв глаза, увидел бледный свет, сочащийся сквозь полотно палатки. Когда он поднял голову, Никки пошевелилась, свернувшись клубочком, как ребенок, не желающий просыпаться.

Но она все же проснулась, вспомнила, где находится, и посмотрела на него такими скорбными глазами, что можно было ожидать продолжения вчерашнего.

— Ричард… — прошептала она еле слышно.

Он прижал палец к ее губам, не давая заговорить.

— У нас сегодня много дел. Расскажи, что тебе удалось узнать, и будем действовать.

Она вложила ему в руки белое платье.

— Ты оказался прав почти во всем — хотя и не знал, что именно происходит. Сестра Улиция и ее шайка хотели избавиться от власти сноходца, точно, как ты и говорил. Они решили, поскольку ты ценишь жизнь, дать тебе бессмертие. На этом фоне все то зло, что они творили, казалось им несущественным. И так они могли беспрепятственно служить Владетелю.

Глаза Ричарда становились все шире.

— Они обнаружили сведения об Огненной Цепи, — продолжила Никки, — и с их помощью заставили всех забыть о Кэлен — а ее заставили украсть шкатулки Одена. Твой отец, Даркен Рал, в потустороннем мире известил Владетеля, что ты заучил наизусть необходимую ему книгу. Они знают, что для добычи этих сведений им нужна Исповедница. Кэлен нужна им для двух задач: похитить шкатулки и помочь добыть недостающие знания. В исчезновении пророчеств повинен не червь, описанный Зеддом, а Огненная Цепь. В руках у сестер сейчас две шкатулки Одена, и они используют их. Они приступили к этой части своего плана по двум причинам. В-первых, они хотят использовать магию Одена, чтобы вызвать Владетеля в мир живых, во-вторых — шкатулки Одена были созданы как противовес действию Огненной Цепи.

Ричард заморгал.

— Как это понимать: «у них две шкатулки»? Я думал, они заставили Кэлен забрать все! В Саду Жизни хранились все три.

— Кэлен вынесла сперва одну шкатулку. Ее отдали Тови, и та сразу же отбыла с нею, не дожидаясь, пока Кэлен принесет остальные…

— Они послали ее по второму разу? — нахмурился Ричард. — Чего ты не договариваешь?

Никки облизала пересохшие губы, но выдержала его взгляд.

— То, из-за чего Тови так кричала.

Слезы подступили к глазам Ричарда. Горло перехватило. Никки коснулась ладонью его груди.

— Мы найдем ее, Ричард.

Он стиснул зубы и кивнул.

— Расскажи, что было дальше?

— Новый Искатель напал на Тови, пронзил ее мечом и отобрал шкатулку Одена, которую она увозила прочь от Народного Дворца.

— Нам нужно начать поиски. Остальные не могли уйти далеко.

— Они давно уже ушли, Ричард. И следы свои скрыли точно так же, как при похищении Кэлен. Обычными способами мы их не обнаружим.

Ричард вскинул голову.

— Новый искатель — Самюэль… Меч Истины оказал свое действие. Когда я отдал ему меч, он, видимо, узнал всю правду о Кэлен. — Он рассеянно обвел взглядом палатку, соображая, что предпринять. — Это нужно хорошенько обдумать. Собрать все сведения, какие найдутся, и опередить наконец злодеек. Потому что до сих пор опережали нас они.