10 июля. (1830) Опять вы, гордые, восстали За независимость страны, И снова перед вами пали Самодержавия сыны, И снова знамя вольности кровавой Явилося, победы мрачной знак, Оно любимо было прежде славой; Суворов был его сильнейший враг. Благодарю!
Благодарю!.. вчера мое признанье И стих мой ты без смеха приняла; Хоть ты страстей моих не поняла, Но за твое притворное вниманье Благодарю! * В другом краю ты некогда пленяла, Твой чудный взор и острота речей Останутся навек в душе моей, Но не хочу, чтобы ты мне сказала: Благодарю! * Я б не желал умножить в цвете жизни Печальную толпу твоих рабов И от тебя услышать, вместо слов Язвительной, жестокой укоризны: Благодарю! * О, пусть холодность мне твой взор покажет, Пусть он убьет надежды и мечты И всё, что в сердце возродила ты; Душа моя тебе тогда лишь скажет: Благодарю! Нищий У врат обители святой Стоял просящий подаянья Бедняк иссохший, чуть живой От глада, жажды и страданья. Куска лишь хлеба он просил, И взор являл живую муку, И кто-то камень положил В его протянутую руку. Так я молил твоей любви С слезами горькими, с тоскою; Так чувства лучшие мои Обмануты навек тобою! К *** (Не говори: я трус, глупец!..) Не говори: я трус, глупец!.. О! если так меня терзало Сей жизни мрачное начало, Какой же должен быть конец?.. Чума в Саратове I Чума явилась в наш предел; Хоть страхом сердце стеснено, Из миллиона мертвых тел Мне будет дорого одно. Его земле не отдадут, И крест его не осенит; И пламень, где его сожгут, Навек мне сердце охладит. II Никто не прикоснется к ней, Чтоб облегчить последний миг; Уста, волшебницы очей, Не приманят к себе других; Лобзая их, я б был счастлив, Когда б в себя яд смерти впил, Затем что, сладкость их испив, Я деву некогда забыл. Плачь! Плачь! Израиля народ… Плачь! плачь! Израиля народ, Ты потерял звезду свою; Она вторично не взойдет — И будет мрак в земном краю; По крайней мере есть один, Который всё с ней потерял; Без дум, без чувств среди долин Он тень следов ее искал!.. 30 июля. – (Париж.) 1830 года Ты мог быть лучшим королем, Ты не хотел. – Ты полагал Народ унизить под ярмом. Но ты французов не узнал! Есть суд земной и для царей. Провозгласил он твой конец; С дрожащей головы твоей Ты в бегстве уронил венец. И загорелся страшный бой, И знамя вольности как дух Идет пред гордою толпой. И звук один наполнил слух; И брызнула в Париже кровь. О! чем заплотишь ты, тиран, За эту праведную кровь, За кровь людей, за кровь граждан. Когда последняя труба Разрежет звуком синий свод; Когда откроются гроба, И прах свой прежний вид возьмет; Когда появятся весы, И их подымет судия… Не встанут у тебя власы? Не задрожит рука твоя?.. Глупец! что будешь ты в тот день, Коль ныне стыд уж над тобой? Предмет насмешек ада, тень, Призрак, обманутый судьбой! Бессмертной раною убит, Ты обернешь молящий взгляд, И строй кровавый закричит: Он виноват! он виноват! Стансы I Взгляни, как мой спокоен взор, Хотя звезда судьбы моей Померкнула с давнишних пор И с нею думы светлых дней. Слеза, которая не раз Рвалась блеснуть перед тобой, Уж не придет, как этот час, На смех подосланный судьбой. II Смеялась надо мною ты, И я презреньем отвечал — С тех пор сердечной пустоты Я уж ничем не заменял. Ничто не сблизит больше нас, Ничто мне не отдаст покой… Хоть в сердце шепчет чудный глас: Я не могу любить другой. III
Я жертвовал другим страстям, Но, если первые мечты Служить не могут снова нам — То чем же их заменишь ты?.. Чем успокоишь жизнь мою, Когда уж обратила в прах Мои надежды в сем краю, А может быть и в небесах?.. |
