Общая схема нашего плана продвижения подобранных агентов для ТФП в среду руководства НТС сводилась к тому, чтобы опытный агент польских органов «X» совершил поездку в СССР, где будет сведен с нашим агентом «Y», пока без расшифровки факта его сотрудничества с КГБ. «Y» сообщит «X» о наличии у него антисоветских настроений в духе идей НТС и знакомых с аналогичными настроениями. После возвращения в Польшу он будет направлен в Германию, где расскажет свои впечатления от поездки в Союз своим знакомым, имеющим выходы на членов НТС. При этом укрепит впечатление о своих прозападных чувствах выражением поддержки настроений «русских антисоветчиков», среди которых «окажутся» и люди, работающие на интересных для ЦРУ постах. Дальнейший ход игры будет зависеть от реакции со стороны НТС.

Поскольку агенту «X» на этом этапе предстояла наиболее ответственная роль, мы вместе с польскими коллегами уделили большое внимание его подготовке. Его легенда-биография строилась в основном на действительных фактах его жизни плюс некоторые нюансы, дававшие основание верить его «прозападным» настроениям. В частности, добавили, что его родители якобы были репрессированы.

При этом мы исходили из возможности, что знакомые «X» сразу же доведут до сведения НТС наличие такого подходящего «связника» на территории СССР, хотя и полагали, что это произойдет, вероятнее всего, позже.

Чтобы создать такую возможность, «X» приглашает когонибудь из своих западных знакомых в гости в Польшу, обмолвившись, что скоро еще раз поедет в Союз по своим делам.

Как оказалось, мы правильно исходили из возможности встречи «X» с кем-либо из энтээсовских активистов. Проведенная тщательная не только оперативная, но и психологическая подготовка агента помогла «X» произвести нужное впечатление на представителя НТС, и он договорился с «X» о встрече в Польше. Это было явным признаком начала его тщательной проверки.

Не буду утомлять читателя подробностями развития этой игры. Знакомый «X» посетил его в Польше дважды, прежде чем высказал желание встретиться лично с его русскими друзьями, которых «X» должен был пригласить в Польшу. На эту встречу прибыл агент «Y», и с этого момента развитие игры с НТС пошло довольно быстро. Через пару лет НТС уже хвалился своим хозяевам в ЦРУ о наличии у него своих людей в СССР, которые могут начать поставлять интересующую американцев информацию (то есть нашу дезинформацию). Естественно, ЦРУ ухватилось за эту возможность, но прежде всего занялось своей перепроверкой надежности людей «Y», к чему мы были хорошо подготовлены.

В итоге этой оперативной игры нам удалось не только получить обширную информацию о деятельности НТС, устремлениях и объектах их интереса, конкретных участниках антисоветской нелегальной деятельности как на территории Польши, так и в Советском Союзе, но и поставить под контроль каналы посещения СССР эмиссарами и связниками НТС. Хотя эта игра еще не была завершена до моего отъезда из Польши в октябре 1984 года, к этому времени органами безопасности Польши и КГБ был захвачен ряд эмиссаров НТС, получены важные материалы об оперативной заинтересованности ЦРУ секретными объектами в СССР, инструкции для проведения разведывательной работы в интересах ЦРУ и денежные и технические средства, необходимые для этого.

Поскольку игра продолжалась и после моего отъезда, я, естественно, не могу более детально рассказать о ее участниках и конкретных действиях наших и польских органов безопасности. Но коль скоро мне довелось стоять у зарождения этой интересной операции ТФП в НТС и участвовать в подготовке агентов-исполнителей наших совместных с поляками планов, я хочу остановиться на некоторых моментах психологической стороны подготовки агентов для этой ответственной роли.

В период своей работы в штабе внешней разведки в первой половине 60-х годов, когда я как заместитель начальника курировал подразделение внешней контрразведки, мне приходилось сталкиваться с острыми разведывательными операциями, связанными с внедрением наших агентов в специальные службы противника. Эти операции всегда вызывали необходимость тщательной подготовки внедряемого агента к специальной проверке его противником, в том числе и психологической.

Меня интересовала прежде всего как раз психологическая сторона таких проверок, а также, что испытывает агент в период его подготовки к внедрению, в процессе его проверки, а затем в текущей работе по добыче наиболее оберегаемых спецслужбами секретов. Например, в работе внедренных в СИС Кима Филби и его «пятерки» или Джорджа Блейка, агента Прайма, внедренного в самую засекреченную британскую службу, занимающуюся расшифровкой чужих шифров.

Сейчас, когда мы готовились к операции ТФП в НТС, так тесно связанному с ЦРУ, а следовательно, практикующего присущие этой американской спецслужбе приемы и методы тщательной и всесторонней проверки наших агентов, опыт и квалифицированные советы таких знатоков западных спецслужб, как Филби и Блейк, были крайне полезны. Особенно бесценными оказались консультации по ЦРУ Кима Филби, досконально изучившего эту службу, ее нравы и обычаи, постановку ее системы безопасности, о которой его откровенно информировал самым подробным образом «лучший американский контрразведчик» Энглтон.

Учитывая хорошо известные внешней разведке методы проверки со стороны службы безопасности НТС вновь вступающих в эту организацию или вербуемых ею для конкретных подрывных целей, царящую там атмосферу подозрительности и боязнь проникновения в ее ряды агентов КГБ, мы уделили, как я указывал, особое внимание психологической подготовке наших основных агентов «X» и «Y».

Должен признать, что на тот период наша служба была еще слабо вооружена в психологическом отношении. За время моей краткой работы в Краснознаменном Институте перед отъездом в Польшу мы только начали разработку проблем прикладной оперативной психологии.

Тогда я безуспешно пытался найти хотя бы некоторые исследования в этой области в системе КГБ. Да их и не могло быть, так как такую исследовательскую работу можно было бы проводить, только ставя соответствующие эксперименты в процессе практической деятельности сотрудников внешней разведки, причем в основном за кордоном, то есть там, где решаются конкретные разведывательные задачи. Но таких попыток в 60-е годы наша служба даже не предпринимала. Не было аналогичных психологических разработок и в других гражданских вузах.