Один из руководящих работников ГРУ, назовем его ИКС, сделал правильный вывод о том, что, очевидно, имела место утечка из службы информации. Такая информация должна быть вполне конкретной, содержать сведения о документальных данных нелегалов, именах, под которыми они намеревались оседать в стране, биографии, возрасте и предполагавшемся месте проживания. То есть источник утечки должен иметь доступ к лично-оперативным делам (досье) этих нелегалов.

Тогда ИКС засел в архив и стал анализировать досье всех провалившихся разведчиков, выписывая имена тех сотрудников ГРУ, кто имел доступ к этим досье. Когда после многомесячной работы ИКС изучил получившийся у него список более сотни имен сотрудников ГРУ, он с удивлением увидел, что только один из них, генерал-майор Поляков, знакомился с каждым досье. Естественно, подозрение ИКСа было сконцентрировано на нем одном. Происходило это в 1980 году. ИКС немедленно доложил о результатах расследования начальнику ГРУ генералу П. И. Ивашутину, тот дал указание ИКСу доложить об этом начальнику кадров ГРУ.

Последний, имя которого мне неизвестно, пришедший в ГРУ из аппарата ЦК КПСС на укрепление, сразу же встретил подозрения ИКСа в штыки и, не слушая никаких доводов, высказался против каких-либо выводов из сомнительного расследования ИКСа, заподозрившего генерала, пользовавшегося доверием ЦК КПСС.

Но ИКС не отступал и убедил Ивашутина в необходимости отзыва «Януса» из заграничной командировки в Индии, что и было сделано в 1980 году. Кстати, сам «Янус» был несколько озадачен таким срочным отзывом, хотя он и был обоснован заботой о здоровье генерала.

«Янус» говорил следователю: «Я спинным мозгом почувствовал, что КГБ сел мне на пятки. Однако анализ моего положения в ГРУ опровергал мои опасения». В силу своей чрезмерной самонадеянности он не верил в возможность провала, думая, что его никто не уличит до гробовой доски, настолько продуманным был каждый его шаг (Правда. 1990, 14 января).

К сожалению, КГБ не мог действительно «сесть ему на пятки», так как он не знал о возникших в ГРУ подозрениях.

После возвращения из Индии «Янус» продолжал свою шпионскую работу, но ИКС не мог успокоиться на таком половинчатом решении. У него был близкий товарищ еще со студенческих лет, работавший в КГБ, в Управлении военной контрразведки. К нему ИКС и обратился за советом, рассказав о своих подозрениях. Последний обещал доложить об этом деле своему руководству.

В отделе, где работал товарищ ИКСа, отнеслись весьма серьезно к полученному сигналу, и начальник отдела доложил об этом начальнику управления. Тот также был в свое время сотрудником административного отдела ЦК КПСС и работал там вместе с начальником кадров ГРУ. Он доложил мнение начальника отдела первому заместителю председателя КГБ Г. К. Циневу, в ведении которого находилось Главное управление военной контрразведки. При докладе начальник управления поддержал мнение начальника кадров ГРУ, явно исходя из корпоративной солидарности бывших партийных чиновников, а не из интересов безопасности ГРУ, требовавших, как минимум, квалифицированной контрразведывательной перепроверки этого сигнала. Цинев согласился с мнением начальника военной контрразведки, сказав при этом: «На кого же мы будем опираться, если начнем подозревать наших генералов?» Так три чиновника — один из ГРУ и два из КГБ сыграли на руку ЦРУ, проявив возмутительную беспечность и проигнорировав свой долг в угоду ложной солидарности. Проведи КГБ глубокую оперативную проверку «Януса» еще тогда, этот матерый изменник был бы обезврежен и не смог бы еще пять лишних лет оставаться активным «кротом», выдавая ЦРУ новых разведчиков.

«Янус» был разоблачен только в 1986 году, когда поступил ряд дополнительных сигналов о наличии изменника в рядах ГРУ, в том числе и информация из внешней разведки, возможно, и от Эймса.

Вероятно, может заинтересовать читателя ссылка Д. Уайза на то, что «Янус» в начальный период его сотрудничества с американскими спецслужбами имел у них два псевдонима: в ФБР «Топхэт» (то есть «Цилиндр») и «Бурбон» в ЦРУ, которое головному убору предпочло спиртной напиток (Уайз Д. Охота на «кротов». М., 1995). 

Эта операция агентурного проникновения ЦРУ в советскую военную разведку имеет ряд особенностей, выделяющих ее из всех других успешных внедрений «кротов» этой американской спецслужбы.

Прежде всего, ЦРУ провело вербовку сотрудника ГРУ Чернова Николая Дмитриевича (в дальнейшем «Фотограф»), собственно, не военного разведчика, а технического работника, специалиста-фотографа, обеспечивавшего фототехническую обработку разведывательных материалов, добывавшихся другими оперативными сотрудниками ГРУ.

Казалось бы, рядовой технический работник не мог представлять большого интереса для ЦРУ. Но на деле «Фотограф» оказался очень ценным источником для ЦРУ, его материалы, в ценности которых сам он не разбирался, позволили американским спецслужбам разоблачить целый ряд ценных агентов ГРУ в США, а по переданным американцами сведениям, извлеченным из материалов «Фотографа», другим западным контрразведкам выявить и арестовать действовавших у них агентов ГРУ. Так, например, в результате изучения материалов, полученных через «Фотографа», во Франции была провалена почти вся агентурная сеть ГРУ (Удилов В. Н. Записки контрразведчика. М.: Ягуар, 1994. с. 78–79).

Операция «Фотограф» опровергает тезис, как-то высказанный писателем Ле Карре, о том, что «ЦРУ хотело бы завербовать Андропова, а французская разведка предпочитает агента из числа его технических секретарей».

Кстати, тезис о большей практической эффективности агентов из числа исполнителей по сравнению с руководителями действительно в большинстве случаев оправдывает себя, если, конечно, речь не идет об агентах влияния, для которых их положение в обществе или в каких-то влиятельных организациях или учреждениях является важным.

Второй особенностью «крота» «Фотографа» явилась его способность «пассивно» накапливать материалы, фотообработкой которых он занимался. Такие материалы поступали из различных резидентур ГРУ в целом ряде стран и содержали конкретные сведения о проводившейся там разведывательной деятельности и добывавшейся информации. Переданные «Фотографом» в виде фотокопий, они позволяли ЦРУ эффективно контролировать большой спектр деятельности ГРУ и выявлять источники получения таких материалов. А поскольку «Фотограф» фотографировал также и исходящую из ГРУ в резидентуры почту, ЦРУ получало представление о направлении разведывательных усилий ГРУ и их конкретных целях.