Эйми смотрела, как мир открывается перед ними, и его необъятность поражала её. Она всегда знала, что за Кольцевыми горами есть мир, но никогда не задумывалась о том, насколько он велик. И всё, что она могла видеть в данный момент, — это тундра. Ей было трудно поверить, что за пологими холмами, поросшими травой и вереском, есть города. А за ними — горы, скрывающие ещё больше мира, в том числе и страну, откуда родом Пелатина. Она начала понимать, почему Пелатина считала Киерелл таким изолированным.

Они пролетели мимо леса Арднанлих, верхушки сосен колыхались на ветру, как гигантский ковер. С этой высоты Эйми могла видеть полумесяцы светлого песка вдоль всего побережья, их внешние изгибы обрамляли тёмно-зелёные деревья, а внутренние омывались холодными волнами Моря Грайдак.

Через пару часов полета слева от них появилось длинное узкое озеро, рябь на котором блестела в солнечном свете. Пелатина сказала им, что это озеро Сейл, а земли к западу от него безраздельно принадлежат Гельветам, особенно племенам, наименее склонным к миру с Киереллом. Эйми напрягла зрение, надеясь увидеть Гельветов, скачущих галопом по ландшафту, но мир внизу казался пустым. Хотя открытость тундры заставляла её чувствовать себя уязвимой, в пейзаже была дикая красота, которая ей нравилась.

Джесс устала, Эйми это чувствовала. Она тоже устала, но они всё равно продолжали лететь, наблюдая, как холмы становятся всё круче, как они сбрасывают покрывало из пурпурного вереска, уступая место высокой траве и полевым цветам. По мере того, как они удалялись от Киерелла, желание Эйми добраться до Вортенса росло. Ещё несколько часов, и они будут на месте. Она могла бы воспользоваться браслетом, убить Повелительницу Искр, а затем найти способ снять его со своего запястья.

Глава 3. Гонки и Планы

— И это всё? Он был «просто тем, кого ты знала до того, как совершила восхождение». Я тебе не верю, — Эйми покачала головой, глядя на Натин, которая, в свою очередь, посмотрела на неё в ответ.

Часы тянулись слишком медленно, и Эйми решила отвлечься, расспросив Натин о Халфене, молодом стражнике, которого они встретили за водопадом. Они знали друг друга, это было ясно, но в том, как Халфен не мог отвести взгляда от Натин, и в том, как она виновато избегала его взгляда, чувствовалась неловкость. Но Натин отказывалась вступать в разговор, и Малгерус выпустил большое облако дыма прямо в лицо Эйми.

— Может быть, если она нам ничего не скажет, мы могли бы придумать историю о том, как они познакомились? — предложила Пелатина с дерзкой улыбкой.

Теперь они летели ниже, и гряда округлых холмов на западе давала им некоторое укрытие от непрекращающегося ветра. Это означало, что они могли разговаривать во время полёта, а не кричать друг другу в небе.

— И какая это история? — Эйми ухватилась за идею Пелатины, желая подразнить Натин.

— Думаю о рассказе о злоключениях, в котором Натин и Халфен — искусные воры. Возможно, могли быть украдены драгоценности, а ограбление пошло не так, как надо.

Натин фыркнула.

— Халфен не смог бы совершить преступление, даже если бы от этого зависела его жизнь. У него слишком много моральных принципов.

Эйми жестом велела Пелатине замолчать. Теперь она знала Натин достаточно хорошо, чтобы понимать, что если она ничего не скажет, то Натин сама убедит себя заговорить. Прошло несколько минут, но, наконец, Натин драматично вздохнула.

— Хорошо, я расскажу тебе о Халфене, если ты перестанешь пялиться на меня со своим глупым решительным выражением лица. Но сначала, Пелатина, у тебя есть какое-нибудь иранское оскорбление для того, кто тебя по-настоящему раздражает?

Пелатина небрежно пожала плечами.

— Нет, я никого не знаю, — она одарила Эйми заговорщической улыбкой, которую заметила Натин. Она снова вздохнула. Эйми сжала губы, чтобы не расплыться в улыбке, как полная идиотка. Значило ли вообще что-нибудь то, что Пелатина встала на её сторону в глупом споре?

Натин отвернулась от них обеих и устремила взгляд за горизонт. Иногда бывает легче признаться в чем-то, если ни на кого не смотришь. Эйми понимала это, но она также проклинала себя за то, что подтолкнула Натин к этой истории в то время, когда не могла её обнять. У неё было предчувствие, что это будет ещё одна грустная история из детства Натин.

— Мы с Халфеном выросли вместе, — начала Натин. — Его отец — кожевник, и у него был эксклюзивный контракт с моим отцом. Все портные, которые обслуживают состоятельных людей, в основном из Шайн, покупают оленьи шкуры у моего отца, а самые дорогие выделываются отцом Халфена. В любом случае, это означало, что Халфен всегда околачивался возле наших складов, когда мы были маленькими, ходил за мной по пятам, как потерявшийся щенок, — в голосе Натин звучало презрение, но Эйми видела сквозь него. Они с Халфен были друзьями.

— Вы поссорились? — спросила Эйми, зная, что за этой историей кроется нечто большее.

Натин долго молчала.

— Ты ему нравилась, не так ли? — мягко спросила Эйми.

Лицо Натин исказилось от чувства вины, затем от отрицания и, наконец, от боли.

— Ну, конечно, ему нравилась Натин, — беззаботно сказала Пелатина. — А как иначе?

Натин бросила на Пелатину благодарный взгляд, такой быстрый, что Эйми чуть не пропустила его. Она была рада видеть, как чувство вины исчезло с лица Натин, сменившись её обычным самодовольством.

— Да, но, очевидно, я была слишком хороша для него, — продолжила Натин. — Я могла бы обыграть его в забеге с пола на крышу склада, по полкам, каждый раз. И этот идиот жалел, что не может взобраться.

— Он хотел стать Небесным Всадником? — перебила Эйми.

Натин кивнула, улыбаясь, погружённая в радостные воспоминания.

— Никогда не было Всадников-мужчин, не так ли? — спросила Пелатина.

Эйми вспомнила о книге, которую нашла в ящике в оружейной. Она не просмотрела все страницы, но, насколько она могла судить, там были указаны только женские имена.

— Совершить восхождение разрешается только девушкам. Это одно из правил Кьелли, но, поскольку мы собираемся её убить, возможно, её решение больше не имеет значения, — Натин пожала плечами.

Эйми поморщилась от того, как небрежно Натин заговорила об убийстве Кьелли. Для неё это было легко; она не была той, кому действительно пришлось бы это сделать.

— А ты бы хотела, чтобы Халфен совершил восхождение с тобой, если бы мог? — спросила Пелатина.

— Ты совершала восхождение со своей сестрой, не так ли? — Натин ответила на этот вопрос своим собственным.

— Не меняй тему, Натин, — приказала Эйми. Хотя ей тоже не терпелось узнать историю Пелатины, она хотела, чтобы Натин закончила свою первой.

— Фу, ты такая надоедливая, — Натин покачала головой, но продолжила говорить. — Мне было пятнадцать, когда отец впервые взял меня с собой в караван. Это была простая поездка в Лорсок, всего на несколько дней. Он менял оленьи шкуры на шёлк в Таумерге. Торговец не говорил на нашем языке, а мой отец знал всего несколько фраз на Главике. Казалось, они торговались целую вечность, в основном размахивая руками.

— В любом случае, это не важно, я просто очень хорошо это помню, потому что многое другое из той поездки я вычеркнула из памяти. Это был первый раз, когда мой отец прикоснулся ко мне, — она посмотрела на Пелатину. — Мой отец насиловал меня. В том путешествии и в каждом другом в течение двух лет, пока я не совершила восхождение.

— Гэри чингрет, — выругалась Пелатина. Эйми научилась распознавать это слово, хотя и не знала, что оно означает. И она поняла, что Пелатина не знала, почему Натин совершила это восхождение.

— Прости, что заставила тебя говорить о нём, — сказала Эйми.

— Не стоит, — сказала ей Натин. — Это случилось, но позор лежит на нём, а не на мне.

— Если бы мы не летели, я бы прямо сейчас крепко обняла тебя, — сказала Пелатина.

— И ты туда же, — Натин покачала головой в притворном отчаянии. Затем она посмотрела на Эйми. — Это продолжалось целый год, прежде чем я рассказала об этом Халфену. Когда я всё-таки рассказала ему, он притих, не сказал ни слова и ушёл. Я подумала, что он больше не хочет быть моим другом. Я спряталась на складе, на стропилах, и не знала, что что-то случилось, пока не услышала шум, когда прибыл целитель.