Я немного опешила. Олейник знал, что я иду на золотую медаль, к тому же являлось старостой класса, – и хватило же ума предложить такое?

Наши семьи водили тесную дружбу, довольно часто устраивая семейные застолья, поэтому мы с Игорем давно дружили. Этим летом Михаил Аркадьевич подарил сыну на совершеннолетие автомобиль. Пусть и с пробегом, но все равно это был слишком дорогой подарок для одиннадцатиклассника. Хотя родители всегда в Игоре души не чаяли. Мало кто знал, что в детстве их единственный ребенок серьезно болел, поэтому и пошел в первый класс в восемь лет.

– Роз, так что? – с какой-то новой и уж слишком мужской интонацией поинтересовался мой парень.

Мой парень.

Я до сих пор не привыкла к тому, что прошлой весной, на радость нашим близким, мы с Игорем стали парой. Правда, когда мы появились в школьных стенах, держась за руки, казалось, никто даже не удивился. Наверное, потому что мы с Олейником всегда проводили много времени вместе, отчего мысленно нас давно «поженили».

Я отрицательно покачала головой.

– Додумался же прогуливать в первый день!

– Ладно-ладно. – Игорь поднял руки в примирительном жесте. – Решил, так сказать, зайти с козырей. – Хитро улыбнулся он. – Родители на даче до вечера, вот я и хотел побыть вдвоем.

– А сейчас мы разве не вдвоем? – возразила я, испытывая замешательство.

– Роз… – Он положил руку на пассажирское сиденье, уводя взгляд куда-то мне за плечо.

Я заметила, как к парковке приближается Лана. Невзирая на дождливую погоду, наша одноклассница грациозно вышагивала по мокрому асфальту, сжимая в руках прозрачный зонтик. Словно почувствовав, что я на нее смотрю, Латыпова игриво одернула подол клетчатой юбки.

Когда-то мы неплохо ладили… Пока в девятом классе обе не выдвинули свои кандидатуры на место старосты класса. Временами мне казалось, что Лана так и не смогла пережить ту мою победу.

Поравнявшись с нами, одноклассница приветливо помахала Игорю, сделав вид, что в упор меня не видит, на что он ответил ей сухим кивком.

Проводив Латыпову взглядом, я вынуждена была отметить произошедшие с ней за лето метаморфозы. Она еще сильнее вытянулась, отчего теперь ростом и фигурой ничем не уступала известным моделям, восточные черты лица стали острее, а черные вьющиеся волосы доставали почти до задницы. Красавица, не поспоришь.

– Пойдем? – Я переплела наши пальцы, кивая в сторону школы. – У меня сегодня собрание оргкомитета и на дополнительные занятия нужно записаться… А еще помочь в теплицах.

– Как скажешь, солнц. – Внезапно Игорь притянул меня к себе, обездвиживая несдержанным глубоким поцелуем.

Механически двигая губами и языком, я приоткрыла один глаз, с облегчением убедившись, что накрапывающий дождь отрезал нас от внешнего мира, словно незримой завесой.

Я старалась не допускать подобных вольностей на территории школы. Мало ли, что учителя подумают? Да и директриса была женщиной строгих правил.

Я вновь открыла глаза, стараясь контролировать каждое движение языка, чтобы, не дай бог, не доставить Игорю дискомфорт во время поцелуя. До сих пор не могла привыкнуть к металлическим конструкциям на своих зубах, которые появились в начале этого лета.

Как утверждала мама: «красота требует жертв», поэтому до идеальной улыбки вкупе с правильным прикусом мне оставалось помучиться каких-то полтора года.

– Игорь. – Погладив его по щеке, я провела ладонью выше, зарываясь пальцами в каштановых кудряшках. – Мы опаздываем…

Олейник с самого детства выделялся непокорной шевелюрой, за что в начальной школе и схлопотал досадное прозвище Пудель. Однако лет в тринадцать, после входа в пубертат, нападки резко прекратились. Возможно, дело в том, что Игорь вытянулся, раза в два раздался в плечах и теперь сам мог придумывать обидные клички. К счастью, он никогда не опускался до такого.

– Ну пойдем.

Вскоре Игорь галантно распахнул передо мной пассажирскую дверь и, держа за руку, помог выбраться из серебристого седана. Мгновение – и над нами раскрылся большой черный зонт.

– Первый день выпускного года, Роз, и мы до сих пор не потеряли головы! – усмехнулся он, намекая на излюбленное выражение учительницы биологии.

– Даже не верится, что это последний год… – Ощутив какое-то странное предчувствие, вздохнула я.

– Зато теперь я понимаю, почему сочинение «Что я делал прошлым летом» пишут только в младших классах. – Подмигнув, Игорь подхватил меня на руки и принялся перепрыгивать через лужи.

По дороге в новую школу зависшие над городом тяжелые тучи устроили мне подлянку в виде проливного дождя. Из-за потоков воды, хлещущих в лицо, я вообще перестал что-либо различать. В этот момент моего железного друга и повело…

Молниеносно среагировав, я притормозил, однако мотоцикл начало заносить. Не удержавшись, я вылетел и, чуть не пробороздив носом асфальт, словно в замедленной сьемке наблюдал, как в лужу приземляется содержимое моего рюкзака.

Вот так «феерично» начался мой первый день выпускного года.

Грязный.

Мокрый.

Злой как черт.

Я сидел на обочине, бесстрастно разглядывая опрокинутую «Хонду».

Прибавьте к этому постановку на учет в полиции, повлекшую за собой дисквалификацию из футбольной команды и драку с мамкиным сожителем…

Вот такая непростая судьба!

Изъясняясь языком Зигмунда Фрейда: моя жизнь в последнее время состояла из сплошных фаллических символов.

Стянув шлем, я положил его на колени, а затем стал на глаз оценивать ущерб от этого нелепого ДТП. Не обнаружив особых повреждений, поднял мотоцикл и вновь технично вклинился в поток машин. Однако какой бы сильной ни была моя тяга к знаниям, я все-таки опоздал к первому уроку. Если уж быть откровенным полностью – я перешагнул порог новой школы за пять минут до конца второго.

– Молодой человек, вы куда? – обратился ко мне тщедушный пожилой мужик на посту охраны.

Я представил этого деда, схлестнувшегося со мной в рукопашном бою. При всем уважении к старшему поколению, у старика вряд ли бы получилось меня остановить. Все-таки семь лет в профессиональном спорте не прошли даром – на физическую форму я не жаловался. Здоров как бык.

– Я новенький. Леднев Максим. Перевелся в одиннадцатый «А».

Охранник засунул нос в какие-то бумажки, после чего вновь смерил меня придирчивым взглядом и одобрительно кивнул.

Остановившись около расписания, я обнаружил, что после сдвоенного русского языка шли два часа физры – хоть здесь мне подфартило. Я довольно быстро отыскал спортзал на втором этаже учебного заведения.

Стоило сказать несколько слов о моей новой школе.

После того, как меня поставили на профилактический учет, выбирать особо не приходилось. Это учебное заведение навязал мне куратор – частная школа «Триумф» с так называемым творческим подходом к обучению и слоганом: «Мы воспитываем духовно богатых людей».

Директриса придумала какую-то передовую образовательную методику. Преподаватели здесь выступали за креатив. Например, они могли ставить внеплановые уроки на улице или оставаться с детьми в школе на всю ночь. Кроме того, на заднем дворе располагались сад и огород, а внутри здания – оранжерея. За всем этим добром, разумеется, ухаживали ученики.

Я упирался рогом, как мог, но Сташевский – мой «надзиратель», как ласково я его называл – оказался непреклонен.

В противном случае высока вероятность загреметь в колонию для несовершеннолетних, тогда на футбольной карьере можно смело ставить крест.

Вспомнилась едкая фраза матушки, брошенная с таким лицом, будто она собиралась признаться, что в день моего рождения они купили меня у цыган:

– Максим, от тюрьмы и от сумы не зарекайся.

Осмотревшись на местности, я вынужден был признать, что в передовой школе не мешало бы сделать капитальный ремонт. От выцветших стен унылого зеленого оттенка складывалось впечатление, будто я попал в свое далекое детсадовское прошлое.