— Отнесите тело на кладбище, — холодно произнес Биф. — Мы найдем время, чтобы попрощаться с ним. Но сейчас все должны вернуться к работе.

Когда Лесли погрузили на носилки и понесли прочь, Биф увидел на лицах шахтеров всю палитру тревоги и ужаса. Он уже собирался снова взяться за мешок, как кто-то резко схватил его за руку.

— Это только начало!

Бик Суотсон стоял перед ним — страшный, худой как скелет, возвышающийся над толпой, словно мертвое безлистное дерево. От него разило застарелым потом и животным страхом.

— Чарли был прав! Вместо того чтобы спасаться на юге, мы остались в этом морозном аду. Он ведь прав, так? Мы все умрем здесь!

Биф резким движением освободил руку.

— Возвращайся к работе, — процедил он сквозь зубы. — У нас нет времени на обсуждение бесполезных вещей.

— И что ты сделаешь, а? Что ты мне сделаешь, Биф? Посадишь в клетку рядом с Чарли? Люди выдохлись! А ты всё позволяешь лишним ртам…

Молниеносный хук слева заставил Бика заткнуться на полуслове. Вскинув руки, он рухнул на снег. Биф тут же навис над ним и придавил грудь работяги тяжелым сапогом. Никто из шахтеров не решился вмешаться.

— Послушай меня! Послушай меня внимательно, кусок дерьма! — прорычал Биф. — За моей спиной сотни людей! Сотни! Каждый из них трудится не покладая рук, и ты будешь пахать вместе с нами столько, сколько я скажу!

Биф убрал ногу с груди ошеломленного Бика и обратился к застывшей толпе:

— У нас нет времени на страх и отчаяние! Каждая впустую потраченная минута — это чья-то смерть. Каждый потерянный день — это гибель всего города! Подбивая друг друга на бунт, вы сами лишаете себя будущего. Ты лишаешь жизни других, Бик. И если потребуется, я не просто закрою тебя в клетке, я пристрелю тебя на месте. Ты меня понял? Вот и отлично.

Возвращаясь к брошенному мешку с углем, Биф понимал: это только начало. Он чувствовал, как бремя власти превращает его в одинокого и жестокого человека. Постепенно он научился видеть в лицах людей не просто черты, а скрытое мужество или гнилой страх. И как бы ему ни была противна эта мысль, смерть Лесли помогла ему осознать истину яснее, чем любые подозрения и долгие допросы. Теперь они подчинятся.

«В Пустоши нет спасения! Нет его и в Лондоне!»

— Губернатор!

Биф давно начал относиться к Альфреду как к сыну, и этот голос заставил его мгновенно забыть о шахтерах.

— Что случилось, Альфред? Почему ты не в приюте?

— У парового лифта люди, сэр! — задыхаясь, выкрикнул парень. — Там братья Стьюи! Они принесли раненую девочку!

***

— Так-так… И что тут у нас? — негромко произнес Олбрайт, толкая шлюзовую дверь.

Каннибалы в испуге застыли, но, завидев всего двоих англичан, тут же схватились за оружие.

— Саксы? — удивился рябой всё так же вяло и равнодушно. Он бросил разделочный нож на окровавленный стол и уставился на незваных гостей.

— Мы из города неподалёку, — ответил Олбрайт, стараясь скрыть глубокое отвращение. — Мы пришли за ядрами. Знаем, что они у вас.

— Оу… — протянул рябой. — Паровые ядра? Верно… Всё верно.

— Дредноут окружен, — подал голос Хэнс. — Лишняя кровь нам ни к чему, поэтому предлагаем договориться миром.

— Миром! — воскликнул рябой и демонстративно расстегнул кобуру на поясе. — Так, значит, в Англии теперь принято врываться в чужой дом и требовать что-либо с револьверами в руках? А я-то думал, это свойственно лишь нам — американцам! Не так ли, парни?

Банда захихикала, каннибалы повскакивали со своих мест. Ублюдки слишком быстро пришли в себя, и Олбрайт понял: их доводы про окружение не показались врагам убедительными.

Предводитель каннибалов ухмыльнулся и небрежно погрозил Олбрайту пальцем.

— Я знаю, что вы одни. Я знаю, что нас больше. Но ты храбрый малый, — Рябой вдруг призадумался. — Я отдам их тебе. Да! Но сперва мы заключим сделку, крутой парень.

— О чём ты?

— По всей видимости, Пустошь вновь накроет буря. Боюсь, в этот раз нам здесь не выжить… Поэтому вы отведете нас в ваш город.

Чушь! Олбрайт не рассмеялся лишь потому, что в глубине души разделял опасения Рябого, но озвучивать их не собирался.

— Нет! Неужели ты думаешь…

— Не стоит меня разочаровывать, парень! — прервал каннибал. Резким движением он выхватил револьвер и наставил его на прикованных пленников. — Тебе нужны ядра? Забирай! Но ведь ты не оставишь этих бедняг здесь на верную смерть?

Олбрайт старался сохранять невозмутимость, но ужас, застывший в глазах заложников, заставил его дрогнуть. Рябой это заметил. Он понял, что никакого окружения нет. Сукин сын!

Джон не отвёл взгляда от Рябого, но всё его нутро напряглось. В отдушинах под самым потолком вновь мелькнул незнакомый серый мех.

— Значит, ты хочешь в город? — медленно переспросил Олбрайт, делая едва заметный шаг в сторону, чтобы уйти с линии огня. — Хочешь греться у Генератора и жрать наших детей, когда закончатся эти?

— Я хочу жить, парень! — осклабился Рябой, и дуло его винчестера чуть качнулось. — А в остальном мы как-нибудь договоримся.

— Договоримся, — кивнул Джон. — Хэнс, падай!

В ту же секунду Олбрайт выстрелил не в Рябого, а в массивную паровую трубу, свисавшую прямо над печью. Сталь, изъеденная коррозией и напряжённая давлением остаточного пара, лопнула с оглушительным рёвом.

Зал мгновенно заполнило обжигающее белое облако. Каннибалы закричали, ослеплённые и ошпаренные. Сверху, из окон-отдушин, посыпались тяжелые куски льда и полыхнули вспышки выстрелов — неизвестный открыл огонь из винтовки, метко целясь по теням в густом тумане.

Джон сорвался с места, на ходу выхватывая кинжал. Блеф закончился. Началась бойня.

Выпуская пулю за пулей, Джон проделал огромную дыру в голове рябого. Еще несколько точных выстрелов из окон-отдушин довершили дело. Всё закончилось так же быстро, как и началось. Пар постепенно рассеивался, обнажая залитую кровью палубу, а позади Джона лежал единственный друг — он глухо стонал, прижимая руки к ране, и быстро истекал кровью…

***

— Всегда… слишком медленно… — горько уронил Хэнс.

Олбрайта трясло; адреналин улетучивался из крови.

Он зажимал кровоточащую рану руками, успокаивая самого себя и раз за разом повторяя, словно молитву:

— Всё будет хорошо... Всё будет хорошо, старина... Всё хорошо...

Однако оба понимали: это неправда.

Жизнь быстро покидала старика, буквально ускользая сквозь пальцы. В душе Джона что-то оборвалось. Он почувствовал, как какая-то часть его рассудка раскололась вдребезги, навсегда покинув его.

Образовавшуюся пустоту мгновенно наполнила ярость.

— Мы знали, на что пошли, Джон. Любой ценой.

— Но я не могу...

— Не отступать и не сдаваться, — шепнул Хэнс, сделав глубокий вдох. — Если у нас не получится... какое существование ты бы выбрал в следующей жизни?

— То же, что досталось мне в этой: счастливое существование безвестного исследователя, путешествующего по задворкам этого мира со своей... Я бы отдал всё, только чтобы вернуться в то время. Стать тем, кем я был, а не тем, кем стал.

Хэнс понимающе кивнул.

— Мне бы тоже хотелось вернуться, — признался он. — Хотя я бы, наверное, предпочёл на втором круге умереть где-нибудь в Техасе. Скверный... скверный юмор у Белого безмолвия, старина.

На этот раз кивнул Джон.

Позади него кто-то произнёс фразу, но он не разобрал слов. Двое других «союзников» в это время освобождали пленников. Светлокожие, с ярким румянцем на лицах... Однажды Джон уже встречался с русскими.

— Он сказал — пора уходить. Они... хотят отвести вас в свой город, Джон.

— Город? Нет! Скажи им, что я ухожу с паровыми ядрами в наш город. Они нужны нам, чтобы выжить!

— Тогда мы заберем людей, — произнёс стоящий позади на ломаном английском.

Олбрайт обернулся. Он подумал, что это злая шутка. Но русский со шрамом на губе лишь улыбнулся и отправился собирать оружие американцев. Джон очень сильно сомневался в том, что эти незнакомцы не понимают ценности паровых ядер. Они выглядели как учёные, но оказались чертовски меткими стрелками... По крайней мере, им важнее живые люди.