— Еще мои родственники любят задавать бестактные вопросы, — взволнованно произношу.

Я считаю своим долго по максимуму подготовить Антона. Мне заранее его жаль. Он еще не понял, на что подписался.

— Например?

— Ну, например, они могут спросить, сколько ты зарабатываешь.

Антон смеется.

— Пускай спрашивают. Мне не стыдно назвать свой доход.

— А ты когда-нибудь пил самогонку?

Антон поворачивает ко мне удивленное лицо.

— Самогонку? Нет.

— В Николаевке тебе придется пройти боевое крещение самогонкой.

Антон заметно напрягается.

— А других алкогольных напитков там нет?

— Есть, но двоюродный брат моего папы гонит у себя на дому самогонку. И если ты ее не выпьешь, он тебя за своего не примет. А у дяди Васи среди нашей родни большой авторитет. Так что тебе в первую очередь надо ему понравиться.

— А то что?

— А то он тебя окрестит московским борщом.

— Кем!?

— Московским борщом, — повторяю громче.

— Что это значит?

— Это значит слабак, лох и чмошник.

Между нами воцаряется тишина. Антон глядит на меня так, будто не верит, что я говорю серьезно.

— Ты служил в армии? — задаю новый вопрос.

— Нет.

— Плохо, — неодобрительно качаю головой.

— У меня черный пояс по карате, и я умею стрелять из винтовки. Этого недостаточно?

Теперь я удивленно гляжу на Антона.

— Черный пояс по карате?

— Да.

— А в универе не было похоже, что ты занимаешься спортом.

— Ты просто невнимательно на меня смотрела.

Почему-то я воспринимаю замечание Антона, как попытку меня пристыдить. Аж щеки слегка гореть начинают.

— Если умеешь стрелять, то это хорошо, — смущенно лепечу. — У дяди Васи есть ружье. Он любит выпить рюмочку самогонки и пойти на охоту. Наверняка пригласит тебя составить ему компанию.

По молчанию моего фиктивного мужа я понимаю: он, мягко говоря, охреневает. А ведь Антон еще не познакомился с моими родственниками вживую.

Глава 16. Боевое крещение

Начинается посадка на самолет. Нам лететь три часа, а потом еще полтора часа ехать из аэропорта до Николаевки. Я не сказала родителям о том, что прилечу сегодня, потому что тогда они бы собрались меня встречать, и мне пришлось бы знакомить с ними Антона в аэропорту. Я не хочу подвергать их такому шоку на людях в публичном месте. Уж лучше я зайду домой вместе с Антоном, и они переживут эту сенсацию в родных стенах.

— Каким еще образом мне придется проходить боевое крещение? — спрашивает Антон, когда самолет набирает высоту. В его голосе слышится ирония, как будто он не верит в правдивость моих предупреждений. — Мне надо будет доить корову?

— Доить корову нет, а вот помочь почистить навоз тебя скорее всего попросят.

Антон смеется.

— Когда папа даст тебе в руки лопату и скажет убрать за Тарзаном, тебе будет не до смеха.

— Кто такой Тарзан?

— Папин конь.

Антон резко перестает смеяться.

— У твоей семьи есть лошадь?

— Да, по Николаевке папа перемещается только на Тарзане.

— А машины у него нет?

— Есть, но она для дальних поездок.

— Какие еще животные у твоей семьи?

— Их очень много. У моих родителей ферма.

Весь полет я, как могу, готовлю Антона. Его веселит моя серьезность. Он думает, что я слишком нагнетаю, и на самом деле ничего страшного его не ждет. Наивный. Он даже в настоящей деревне никогда не был и думает, что Николаевка — это что-то типа коттеджного поселка в Подмосковье с красивыми двухэтажными домами и ровными заасфальтированными дорогами. Мой взгляд непроизвольно опускается на ноги фиктивного мужа в новеньких белоснежных кроссовках.

— Какую обувь ты с собой взял? — спрашиваю, предчувствуя плохой ответ.

— Туфли для свадьбы.

— И все!?

— И эти кроссовки, что на мне сейчас. Я не люблю тащить с собой много вещей. А что?

Сглатываю.

— Забыла предупредить тебя взять резиновые сапоги или калоши. Ладно, не страшно, там на рынке купим.

Глаза Антона горят немым вопросом.

— Просто в Николаевке нет асфальтированных дорог, — поясняю, — и после дождя очень грязно. Надо было предупредить тебя заранее, извини.

— У меня в любом случае нет ни резиновых сапог, ни калош. Так что даже если бы ты предупредила заранее, это бы ничего не поменяло.

Самолет идет на посадку. Мой родной край встречает нас хмурым небом. Если дождь еще не прошел, то скоро будет. Мы получаем багаж и выходим из аэропорта. На улице на нас сразу набрасываются таксисты с табличками. Антон договаривается с первым попавшимся, и мы садимся на заднее сиденье старой «Волги», насквозь провонявшей бензином и сигаретами.

По дороге Антон смотрит в окно с любопытством, а я с ностальгией. Мы едем мимо пшеничных и кукурузных полей, периодически нам преграждают дорогу стада коров. И все-таки сколько бы я ни прожила в Москве, по каким бы Парижам ни поездила, а от встречи с местами детства сердце бешено заходится. За полчаса до подъезда к деревне начинается ливень стеной. Я снова кошусь на белые кроссовки Антона. Вздыхаю. Плохое предчувствие сосет под ложечкой.

— Это твоя деревня? — спрашивает Антон, когда мы проезжаем мимо таблички с надписью «Николаевка».

— Да. Через десять минут будем дома.

От предвкушения долгожданной встречи с родителями у меня потеют ладони.

— Это моя школа, — показываю Антону пальцем в окно. — А это Дом культуры, куда я ходила на танцы и на пение. А вот здесь проходят дискотеки для молодежи.

Таксист сворачивает с центральной улицы в переулок и... так резко тормозит, что мы с Антоном чуть не бьемся лбами о передние сиденья.

— Что случилось? — спрашиваю в панике.

Таксист резко газует, но машина буксует и не двигается с места. Потом еще раз и еще. Я уже догадалась.

— Застряли в грязи. Размыло дороги после дождя. Надо толкать машину. Молодой человек, поможете? — обращается к Антону.

Водитель еще раз сильно нажимает на газ, но автомобиль лишь буксует. Я снова опускаю глаза на ноги Антона в белоснежных кроссовках. Боевое крещение начинается.

Глава 17. Немая сцена

— Вы уверены, что это поможет? — спрашивает его Антон.

— А есть другие варианты?

— Да, например, вызвать эвакуатор или буксир.

Таксист, который на протяжении всего диалога смотрел в лобовое стекло, резко оборачивается к нам. Оглядывает Антона, как будто он пришелец.

— Вы не местный, да?

— Да.

— Сразу видно.

Это прозвучало, как оскорбление. Надеюсь, Антон не заметил. Я начинаю нервно ёрзать на сиденье.

— Молодой человек, надо толкать, — настаивает таксист. — Или выходите из машины здесь и дальше идите пешком.

Нет, пешком нам никак нельзя. Я тоже испорчу свои дорогие брендовые кроссовки. Они хоть и черные, а не белые, как у Антона, а все равно жалко. Я надеялась, что с погодой все-таки повезет.

— Ну, давайте толкать, — Антон безразлично пожимает плечами и вылезает из машины.

У меня сердце кровью обливается за его кроссовки. Я аж физически чувствую за них боль. После николаевской грязи их ничем не получится отмыть. Антон толкает машину сзади, водитель жмет на газ и буксует. Это длится так долго, что я всерьез задумываюсь о звонке папе. Он бы приехал за нами на своем внедорожнике и отвез домой. Да, тогда бы пришлось сообщить ему об Антоне немножко раньше, чем я хотела, но зато обувь моего фиктивного мужа была бы спасена.

— Получилось! — радостно восклицает водитель.

Меня кидает из стороны в сторону, когда такси наконец-то выезжает из ямы. Слава богу, не пришлось звонить папе. Антон открывает заднюю дверь и, шумно дыша, залезает в салон. Я сразу опускаю взгляд на его ноги. Несколько раз моргаю.

Но...

Как это возможно!?

— Как тебе удалось не испачкать белые кроссовки? — изумляюсь.

Обувь моего фиктивного мужа все такая же белая. Ну разве что совсем чуть-чуть по краям испачкалась. Но это даже в глаза не бросается, если долго не присматриваться.