– Я… Вы… Но как вы сюда попали?

– Я прекрасно долетел до Сакраменто на «Пасифик эрлайнз». А вы устали, Максин?

– С ног валюсь.

– Голодны?

– Немного перекусила в Чико. Я не могла ехать дальше. Живу на одном кофе. И в кармане ни цента.

– Ну, это поправимо. На телеграфе вас дожидаются двадцать пять долларов. Пойдемте получим?

– Как… Господи, как вы обо всем этом узнали?

– Это моя работа. Двадцать пять долларов прислала вам Фибе Стиглер из Юджина, штат Орегон.

– Ну ладно. Раз вам это известно, значит, и все остальное тоже.

Мейсон загадочно улыбнулся:

– Пойдемте получим деньги, Максин, а потом посидим за чашкой кофе и поговорим.

– Но у меня нет времени. Я должна ехать дальше, из последних сил давить на газ, хотя я так устала.

– Ничего, пойдемте получим деньги и поговорим. Может быть, вам уже не нужно спешить.

Адвокат вошел в здание телеграфа, кивнул и улыбнулся клерку, подтолкнув вперед Максин.

– У вас есть перевод на имя Максин Линдсей? – спросила она.

– Да, мисс Линдсей. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь. Какую сумму вы ожидаете?

– Двадцать пять долларов.

– От кого?

– Фибе Стиглер из Юджина, Орегон.

– Распишитесь еще и здесь, пожалуйста.

Максин поставила подпись, клерк протянул ей две десятки и пятерку и обменялся улыбками с Мейсоном.

Адвокат дотронулся до локтя девушки и сказал:

– Пойдемте заправим вашу машину и выпьем кофе.

Они сходили на станцию, где Максин оставила автомобиль, а потом пошли в ресторан напротив. Как только их провели в отдельную кабинку, Максин рухнула на стул, устроилась поудобнее, положив подбородок на руку.

– Да, вы порядком проехали. Пока не выспитесь, дальше ехать нельзя.

– Я должна быть там. Мне это просто необходимо.

Мейсон обратился к официантке:

– Две чашки и еще принесите кофе в кофейнике. Сливки, сахар? – спросил он у Максин.

Она отрицательно покачала головой:

– Не надо. Все откладывается на талии.

Официантка вопросительно посмотрела на Мейсона.

– Мне черный, без всего.

Девушка удалилась и спустя некоторое время вернулась с двумя чашками кофе и двумя маленькими металлическими кувшинчиками.

– Как правило, мы используем их для горячей воды, – сказала она, – а сейчас я налила в них кофе.

– Прекрасно, – поблагодарил ее Мейсон, протягивая пятидолларовую бумажку. – Пожалуйста, выпишите нам счет, а остальное возьмите себе. И проследите, чтобы нас не беспокоили.

Лицо официантки просияло.

– О, спасибо. Большое спасибо. Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать?

– Ничего, спасибо.

– Если что-нибудь понадобится, подайте знак. Я буду наблюдать.

Размешав кофе, Максин поднесла ложечку к губам, чтобы убедиться, насколько он горяч, потом откинулась назад, совершенно подавленная.

– Итак, вы хотели, чтобы мы последили за вашей канарейкой? – начал разговор Мейсон.

Она взглянула на него и уверенно кивнула.

– Но, – уточнил адвокат, – там не было никакой канарейки.

Глядя на Мейсона усталыми глазами, Максин вздрогнула, так и не успев отхлебнуть кофе:

– Там не было чего?

– Там не было никакой канарейки.

– Что вы говорите? Кенар был там! Я оставила Дики в его клетке. Это-то и беспокоило меня больше всего.

– Там не было никакой канарейки, – повторил Мейсон.

– Но, мистер Мейсон… Я не понимаю… Он должен там быть. Дики был там. Дики, кенар.

– Никакого кенара, – еще раз повторил Мейсон, – но там было кое-что другое.

– Что вы имеете в виду?

– Труп, – спокойно сказал Мейсон, – в вашей комнате.

Раздалось дребезжание чашки, которую Максин дрожащей рукой пыталась поставить на блюдце.

– Труп Коллина Дюранта лежит у вас в ванной. Стреляли в спину. Убит наповал. Он…

Чашка выпала из ослабевших рук, кофе начал растекаться по скатерти. Максин окаменела, и только когда горячая жидкость, стекая со стола, обожгла ее, она вскрикнула.

Мейсон помахал рукой. Внимательная официантка тут же заметила его знак.

– У нас тут происшествие, – извинился Мейсон.

Окинув их пронзительным, изучающим взглядом, но сохраняя непроницаемое выражение лица, она сказала:

– Я принесу полотенце. Не желаете перейти в другую кабинку?

Максин встала, отряхнула юбку, взяла салфетку и промокнула кофейные пятна. Она стала бледной, как полотняная скатерть на столе.

– Проходите туда и садитесь, – сказал Мейсон.

Появилась официантка с полотенцем и вытерла стол.

Потом она вернулась и принесла еще кофе в другую кабинку.

– Ну, возьмите же себя в руки, – сказал Мейсон. – Вы хотите сказать, что не знали, что тело Дюранта в вашей квартире, когда давали ключ Делле Стрит?

– Честно, мистер Мейсон, я не… Вы говорите мне правду, да?

– Я говорю вам правду.

– Это, – проговорила она, немного помолчав, – абсолютно все меняет.

– Я так и думал. Может быть, вы объясните мне, как…

– А вы не пытаетесь… вы не пытаетесь подстроить мне ловушку, мистер Мейсон?

– Что вы имеете в виду?

– Коллин Дюрант… Он на самом деле мертв?

– Он мертв. Стреляли в спину, два или три раза. Он упал лицом вниз в вашей ванной. Я могу только догадываться, но предполагаю, что он был убит, когда что-то искал в вашей квартире. Он вошел в ванную, раздвинул занавески, и в этот момент кто-то сзади вплотную приставил к его спине револьвер и два или три раза спустил курок. Это о чем-нибудь вам говорит?

– Я не убивала его, если вы это имеете в виду.

– Может быть, вы расскажете мне немного о Дюранте?

– Дюрант был… он был дьяволом.

– Продолжайте.

– Дьяволом с ужасно длинными ушами, который слышал абсолютно все и ничего не забывал. Он был внимательным, участливым слушателем. Провоцируя людей на откровения, он выпытывал информацию об их прошлом, занятиях, связях, да и сплетнями не брезговал. Я думаю, возвращаясь домой, он записывал все на магнитофон или в блокнот, потом сопоставлял полученные сведения, дополнял их, подгонял под какую-то формулу, и получалось так, что он знал о вас гораздо больше, чем вы могли себе представить.

– Шантаж? – спросил Мейсон.

– Ну, это не совсем шантаж. Таким образом он хотел утвердиться, установить свою власть над людьми и получать от них то, что ему было нужно. Не думаю, что это делалось ради денег, хотя… Хотя я не знаю.

– Вы давно с ним знакомы?

– Почти три года.

– А благодаря чему он имел власть над вами?

Она посмотрела на Мейсона, потом опустила глаза и начала что-то сбивчиво говорить, но вдруг запнулась.

– Говорите, я все равно узнаю. Вам лучше рассказать самой.

Немного помолчав, она продолжала:

– Он знал кое-что обо мне.

– Я так и думал, – сухо заметил Мейсон, давая ей время собраться с мыслями.

Максин хранила молчание, только устало отхлебнула кофе.

– Хорошо. Тогда давайте попробуем по-другому. Кто такая Фибе Стиглер?

– Моя сестра.

– Замужем?

– Да.

– Счастлива?

– Очень.

– Как зовут мужа?

– Хомер Хардин Стиглер. Он финансист и владелец крупного имения в Юджине.

– Что давало Дюранту власть над вами?

– Я не могу сказать. Я не скажу вам.

– Почему?

– Потому что… Это то, что я никому не скажу.

– Ну ладно, ладно. Мораль сильно изменилась с тех пор, как девушки…

– Ах, бросьте эти глупости! – оборвала его Максин. – Это совершенно не то. Поймите же, мистер Мейсон, я кое-что повидала на этом свете. Я натурщица и зарабатывала на жизнь, позируя художникам. Я не дура и не ханжа.

Мейсон смерил ее проницательным взглядом и сделал ход наугад.

– Я знаю, – сказал он с сочувствием, – это касается не вас, а вашей сестры.

Она вся напряглась, как будто через нее пропустили электрический ток.

– О чем вы говорите?.. Что вам известно?

– Я знаю много, – продолжал Мейсон, – и собираюсь узнать еще больше, если мне это понадобится.