…Я стояла посреди чердака, пораженная пустотой и заброшенностью этого места. Сквозь тусклые окна пробивались лучи вечернего солнца, и в них медленно, по спирали, вилась золотая пыль.

И вдруг я увидела полузакопанную в щебенке куколку. Вернее, маленького пластмассового пупса величиной с ладонь. Помнится, у меня был такой же в детстве, я шила ему одежду, делала домик из конфетной коробки… Потом потеряла своего пупса, бегая где-то с подругами. Кажется, мы забрались тогда с Ниной на чердак, вот там я его и выронила.

Нас застукали жильцы верхних этажей, наорали, выгнали, нажаловались нашим родителям – что шляемся где не положено. Нина, помнится, ныла тогда, рассказывая взрослым, что это я ее подбила залезть на чердак. Может, и я подбила, кстати, но Нина, надо опять признать, была так себе подруга.

Возможно, этот пупс, что валялся сейчас в щебенке, – мой. Тот самый! Привет мне из прошлого…

И тут на меня снизошло что-то вроде инсайта, озарения: я же в этой моей новой, «молодой» жизни могу родить. И в моей «второй» жизни сбудется то, чего я была лишена в первой! Я задумывалась об этом и раньше, попав в прошлое вновь молодой (когда обнаружила, что женский цикл вернулся ко мне), но я тогда скорее предполагала о такой возможности, сейчас же у меня возникло желание действовать.

Я даже быстренько прикинула, когда я смогу забеременеть. Если ориентироваться на мой привычный когда-то в молодости цикл, то… тогда в последних днях июля у меня будет овуляция и можно попробовать зачать ребенка, и плевать на все… Ребенок важнее. Я уже профукала одну жизнь, и мне нельзя профукать и вторую.

Не сразу я пришла в себя после этого инсайта. Лишь усилием воли заставила себя встряхнуться, на время заблокировала все мысли о материнстве.

По деревянным доскам я пробежала по чердаку между первым и вторым подъездом, затем между вторым и третьим, продолжая держать перед собой пустое блюдце. У меня должно быть оправдание, если кто-то застукает меня на чердаке или бегающей по чужим подъездам.

В третьем подъезде я спустилась по лестнице до квартиры, в которой жили Дельмасы. Поставила блюдце на пожарный ящик, выдохнула и нажала на кнопку звонка.

– Открыто! – закричали изнутри.

Я потянула на себя дверь – она и вправду была не заперта. Зашла в прихожую: крепкая мебель из темного дерева, мерцают причудливые бра на стенах по углам, а идеально гладкий, полированный паркет под ногами отражает сполохи света. Я оказалась в квартире Дельмасов в первый раз.

– Проходи, проходи… – пробегая мимо со стопкой тарелок в руках, крикнула мне немолодая женщина в рабочем синем халате, седые волосы у нее, как и у моей Бабани, были собраны назад гребнем. – Народищу сегодня… Дым коромыслом.

Ее звали Раисой. Я ее видела несколько раз на улице, кажется, это была родственница Дельмасов, она вроде жила с ними?

Из глубин квартиры раздавалась музыка, шумели голоса. Пахло кофе и сигаретным дымом, а еще вином и цветами. Вот странно: здесь, в прошлом, запахи были ярче и сильнее, чем в будущем, или у меня изменилось обоняние после временного перехода?

Я сняла кофту – все-таки жарковато!

– Рая, кто там? – услышала я голос Артура из глубины квартиры.

– Девушка пришла! Иди сам разбирайся… – отозвалась Раиса и скрылась на кухне (судя по хлынувшей наружу волне аппетитных запахов оттуда).

В коридор выскочил Артур:

– Алена… Ну наконец-то! Я уже звонить тебе хотел.

Он повесил мою кофту на вешалку и нетерпеливо обнял меня. Коснулся губами моей щеки, затем отступил назад, оглядел:

– Ну-ка, покажись. Не узнаю тебя… Что за клевая герла?

Опять это дурацкое выражение… Но Артур шутил, конечно. Взял меня за руку, заставил повернуться словно в танце, опять быстро поцеловал. Кстати, на Артуре тоже были джинсы и пестрый батник, приталенный по моде этого времени. Ну хорошо, что хоть не той же расцветки, что и у меня.

Сейчас, в семидесятые, «модные» юноши и девушки выглядели практически одинаково: все в похожих джинсах и ярких батниках одного и того же силуэта, да еще с длинными волосами. Со спины их можно было легко спутать, ходило много анекдотов на эту тему, были карикатуры в журнале «Крокодил».

У Артура черные, чуть вьющиеся волосы почти до плеч, горящие азартом темные глаза… Он был очень красив – не могла я не отметить мысленно в очередной раз. И он был не просто красив, он него словно исходила энергия. Энергия Солнца (ну да, именно так, с большой буквы).

Молодой гений, гордость Бауманки. Собственно, почему Николай так сожалел о столь раннем уходе из жизни своего старшего брата: Артуру прочили блестящее будущее. Считали, что он удивит мир открытиями, особенно в разделе освоения солнечной энергии. Когда Артура убили, то Николай пытался доработать начинания брата, потратил на это годы, десятилетия. И к старости все-таки сумел сконструировать капсулу, перемещающуюся во времени с помощью энергии Солнца. Николай довел до ума одну из тех идей, которые Артур только задумывал.

– Какая же ты принцесса, – прошептал Артур. – Давай прямо сейчас скажем родителям, что хотим пожениться? Чего ждать-то!

Я любила его с детства. Издалека смотрела на него глазами влюбленной девчонки, боялась подойти. Завидовала его девушке – рыжеволосой нахальной Валерии. Не могла смириться с гибелью Артура. Помнила его потом долгие годы, ведь любовь к соседскому юноше являлась самым ярким впечатлением всей моей жизни.

Я не забывала о своей безответной первой любви даже в старости: именно поэтому я все-таки согласилась на безумное предложение Николая – отправиться в прошлое, чтобы спасти Артура.

– Погоди, ну не так сразу… – тоже прошептала я. – Сядем за стол, поговорим…

Артур хотел мне ответить, но в этот момент в прихожую из-за другой двери выглянул Николай:

– Кто пришел? Звонили? А, Аленка, привет! Нам некогда, мы ко вступительным экзаменам готовимся… – Из-за его спины вышла Лена-прошлая, она прижимала к груди книгу. – Ленусик, не отвлекайся. – Николай немедленно утянул ее назад за локоть, захлопнул дверь.

– Знаем мы, как они готовятся, – добродушно усмехнулась я.

– Нет, ты что, они серьезно готовятся! – засмеялся Артур. – Сидят рядышком и зубрят каждый свое.

Я мысленно отметила, что сумела изменить свою биографию, когда тоже хитростью и интригами свела Николая и Лену-прошлую. Она, мой двойник, получается, сумела оказаться раньше меня в квартире Дельмасов. Что касается меня, то я в своем прошлом не особо плотно общалась с Николаем.

– Это ваша родственница? – Я указала на дверь, ведущую в кухню.

– Рая? Нет, это же Рая, она наша домработница, разве ты не в курсе? – удивился Артур.

– Домработница? Да вы… – Я хотела произнести «да вы буржуи, оказывается», но не успела. Очередная дверь (да сколько же в этой квартире комнат?) распахнулась, из нее в прихожую буквально выплеснулась толпа – мужчины, женщины, и все нарядные. Еще сильнее запахло вином, духами.

И какой дивный аромат у духов… Быть может, потому, что парфюмеры пока еще и не думали отказываться от использования в составе ароматов амбры, сандала и прочего… того, что добывали из растений и животных? Духи же в двадцать первом веке в основном из синтетических заменителей натуральных веществ.

– Артур, мы решили идти в ресторан… – крикнула моложавая женщина с высокой прической, в довольно коротком голубом платье. Это была мама Артура и Николая – Мария Олеговна. А вон и отец, Петр Дмитриевич, известный архитектор: высокий темноглазый мужчина, но уже с седыми бакенбардами, в ярко-синем глянцево-блестящем костюме.

– Ведите тут себя прилично! – весело крикнул он Артуру.

Я подозреваю, меня даже не заметили в этом людском водовороте.

Старшие Дельмасы выглядели счастливыми, а гости смеялись, шутили…

Я так поняла, празднование уже давно началось, но собравшимся стало скучно («Простору нет!» – кричала какая-то дама), и все решили ехать на дачу. Потом догадались, что на даче ничего не приготовлено для праздника, и Петр Дмитриевич предложил отправиться в ресторан.