Марк тем временем отвлекся от экрана смартфона, посмотрел на жену и недовольно нахмурился.

– Зачем ты взяла с собой это платье? Не говоря уже о том, зачем его надела?

Вероника замерла, бросила на стоявшего рядом Морозова немного испуганный взгляд, а потом посмотрела на платье. Оно было насыщенного зеленого цвета, в мелких белых цветочках, с рукавом три четверти, приталенное и с расклешенной юбкой почти до колена.

– Мне нравится это платье, – не слишком уверенно отозвалась Вероника, с преувеличенным вниманием расставляя на столе винные бокалы. – И оно удобное.

– Сколько раз я говорил, что оно тебе не идет? Ты в нем выглядишь как простушка! – продолжил отчитывать жену Марк. – Почему ты до сих пор его не выбросила? Иди и переоденься! Надеюсь, ты взяла нормальную одежду.

Женя и Дарья определенно слышали Марка, но упорно делали вид, что ничего не замечают. Светлокожая Вероника мгновенно вспыхнула, Морозов слышал, как она тяжело задышала, но выполнять приказ мужа пока не торопилась, продолжая ходить между шкафом и столом.

Он не разбирался в подобных вещах и не мог наверняка сказать, простит женщину платье или нет. Аня смогла бы оценить и сделать вывод, если бы была здесь. Но в двух вещах он не сомневался. Во-первых, будь его покойная жена тут, она обязательно вступилась бы за выбор Вероники в подобной ситуации, даже если бы действительно считала платье неудачным. А во-вторых, сама Вероника, по его мнению, относилась к тем женщинам, что будут хорошо выглядеть, даже если на них надеть холщовый мешок из-под картошки.

– А по-моему, чу́дное платье, вам очень идет, – заметил Морозов. И тут же попытался сменить тему: – Марк, может, поможешь Даше? Кажется, блюдо с мясом довольно тяжелое.

Дарья, как раз поднявшая то самое блюдо с подогретым содержимым пакета из духовки, выразительно поморщилась и поставила его обратно на кухонный остров, подтверждая, что ноша для нее тяжеловата. Марк недовольно зыркнул на Морозова, но из-за стола встал, пряча смартфон в карман.

– Убери, – тут же недовольно добавил он, отставляя в сторону винный бокал, который жена поставила перед его тарелкой. – Ты же знаешь, что я пью виски, а не вино!

Вероника безропотно забрала бокал, унесла его обратно в шкаф и заменила стаканом для виски. На Морозова она больше ни разу не взглянула, но и переодеваться так и не пошла.

Когда салаты и закуски были выставлены на стол, картофель фри зажарен в аэрогриле, а напитки разлиты по бокалам, к столу позвали Олесю, которая до того момента сама так и не появилась. С отправившейся за ней Дарьей она все же пришла, и та усадила ее рядом – по правую руку от себя. По левую руку от нее сел Морозов. Марк так и остался во главе стола, Вероника села рядом с ним и оказалась напротив Морозова. Места напротив Дарьи и Олеси заняли Столяровы.

– Ну что, погнали? – предложил Григорий, поднимая бокал с виски.

Морозов машинально отметил про себя, что поначалу тот собирался пить вино, но поменял свое мнение, как только узнал, что Марк будет виски. Они и ему предлагали присоединиться, но Морозов заявил, что оставит тяжелые напитки на новогоднюю ночь. Виски он все равно никогда не любил.

– Погнали! – бодро поддержал Марк.

И этот призыв был поддержан дружным звоном бокалов.

– А я тебе говорю: если мужик полностью обеспечивает свою женщину, то вся эта домашняя хоботня – не его проблема! – уверенно вещал Марк, хотя язык его самую малость заплетался. – Всякие там дети, готовка, стирка, уборка – уж будь добра, сама-сама! В конце концов, что там делать? Стирает стиралка, посуду моет посудомойка…

– Еще скажи, что гладит утюг, – не сдавалась Женя. – Сам, ага! Ты хоть один день в своей жизни был на хозяйстве? Вот хоть раз?

Как это часто бывает в не вполне трезвых компаниях, никто уже толком не помнил, с чего вдруг завязался этот разговор, переросший в спор. Ужин давно был съеден, часть посуды отправлена в ту самую посудомойку, остальная осталась ждать своей очереди в раковине и рядом с ней. Компания переместилась из-за стола в гостиную, где уютно потрескивал камин. Вокруг него хватало удобных посадочных мест: один только диван вполне мог вместить всех семерых, а рядом с ним стояла еще и пара кресел.

Морозов предпочел сесть в одно из них, а Дарья, несмотря на наличие других вариантов, решила расположиться на его подлокотнике. Злотники и Столяровы оккупировали диван, а Олесе и вовсе не сиделось, поэтому она то стояла у камина, глядя на огонь, то подходила к окнам, за которыми все равно нельзя было разглядеть ничего, кроме метели.

– Был, и не раз, – заверил Марк. – Ничегошеньки сложного! Это тебе не в офисе с утра до ночи канителить то с партнерами по бизнесу, то с контрагентами, то с придурковатыми сотрудниками.

– Конечно, ничего сложного, когда это один день, – тут же фыркнула Женя. – Белье чистое и глаженое, в доме порядок, в холодильнике – еда наготовленная.

– Вообще-то, Ника тогда с Викулей две недели лежала в больнице, а я с Глебом дома остался один! А ему всего пять лет тогда было.

– Ты был не один, – тихо возразила Вероника, – с тобой мама твоя жила.

– Правильно, – не растерялся Марк, – работу же никто не отменял. Когда у тебя свой бизнес, больничный тебе, чтобы дома посидеть с ребенком, никто не даст.

– И вообще, если женщина хочет, чтобы мужчина наравне с ней вкладывался в быт, то сама она наравне с ним должна вкладываться в бюджет, – поддержал друга Григорий. – А иначе это какая-то игра в одни ворота… Вот что в таком случае женщина должна мужу?

– Единственное, что женщина должна, – это всегда быть красивой! – заявила Женя, картинным жестом откидывая назад огненно-рыжие волосы.

– То есть если женщина, например, одевается не так, как хочет ее мужчина, то она уже не выполняет свою часть сделки? – тут же ухватился за это утверждение Марк.

Вероника промолчала, только поднесла к губам бокал. Их они взяли с собой, хотя почти никто уже не пил. Так, каждый цедил что-то для вида.

Женя явно почувствовала, что ее аргументы разваливаются, а потому решила немного сместить фокус и втянуть в спор нового человека:

– Олег, а ты что думаешь? Что мужчина и женщина должны друг другу в браке?

У Морозова не было ни малейшего желания вступать в этот спор, поэтому пару секунд он просто молчал, но потом все же ответил:

– Я думаю, что брак, в котором дело дошло до составления списков, кто кому и сколько должен, обречен. И, по большому счету, не имеет смысла.

Олеся громко хмыкнула, хотя до того момента казалось, что она вообще не слушает, Женя рассмеялась, а Дарья похвалила, касаясь своим бокалом его:

– Отлично сказано!

– Господи, да оставь ты уже в покое телефон! – раздался следом приглушенный, но все же достаточно громкий и заметно раздраженный голос Марка. – Сколько можно ей писать? Поздно уже!

– Но Викуля в сети, – попыталась оправдаться Вероника, машинально потянувшись за отобранным мужем смартфоном. – Я волнуюсь и хочу убедиться, что у нее все в порядке.

– Перестань над ней трястись, – все с тем же раздражением отозвался Марк. – Она уже не маленькая.

– Она впервые без нас в Новый год, – возразила Вероника дрогнувшим голосом. – Среди чужих людей…

– Это новогодний лагерь для детей ее возраста! – напомнил Марк. – Дорогой, кстати! У них там куча развлечений.

– Но там нет никого из ее друзей, – на этот раз голос Вероники прозвучал едва слышно. – А она такая закрытая девочка…

– Вот и нужно учиться открываться, – отрезал Марк. – Нечего всю жизнь сидеть под мамкиной юбкой.

На этот раз Вероника промолчала, только сделала еще один глоток вина. Морозову показалось, что рука ее сильно дрожит. Она прятала глаза, словно не хотела, чтобы кто-то видел в них слезы.

– Ника, правда, не переживай, – попыталась поддержать ее Дарья. – У меня руки тоже так и чешутся Альке написать, но я не хочу ее лишний раз дергать.

– Да ты у нас вообще мать года, – тихо и неожиданно ядовито заметила Олеся.