– Эй, кто там? Столяровы, вы, что ли, уже здесь?

Ему никто не ответил. Вокруг снова висела лишь звенящая тишина. Померещилось, должно быть. Врач предупреждал, что такое возможно, но речь вроде бы шла о перспективе через несколько месяцев: могли начаться слуховые и даже визуальные галлюцинации.

«Опухоль мозга – это вам не шутки, – сказал он со скорбным видом. – Вам стоит заранее иметь это в виду».

Новые звуки появились, когда Демин уже открыл сейф и кинул туда папку с документами. На этот раз это был не единичный шорох, тишина после которого заставляет сомневаться в его реальности. Это был голос радио, разнесший по дому какую-то очень веселую, но чрезмерно однообразную мелодию.

– Да что ж это такое? – раздраженно пробормотал Демин, толкнув дверцу сейфа так, чтобы она закрылась, но забыв ввести запирающий замок код.

Он торопливо вышел из комнаты и спустился по лестнице, озираясь по сторонам в поисках шутника, решившего его попугать. Однако холл первого этажа, гостиная, в которой стояла, переливаясь новогодними огнями, наряженная елка, и кухня были пусты. Даже входная дверь оказалась заперта, хотя днем он частенько не утруждал себя лишними поворотами замка. Сегодня просто еще не выходил.

Тем не менее задорная музыка – уже новая композиция – на внушительной громкости лилась из радиоприемника в гостиной и неприятно била по ушам. Демин подошел и крутанул ручку, делая звук тише. Рука сама потянулась к оставленной на журнальном столике бутылке виски, но ее там не оказалось. Как и стакана. Парочка обнаружилась на кухне, но Демин совершенно не помнил, чтобы переносил их туда.

В голове моментально застучал болезненный молоточек, вторя ускорившемуся ритму сердца. Должно быть, это тоже проявление болезни. Он ведь думал о том, что в доме слишком тихо, возможно, вернулся сюда, включил радио, переставил бутылку со стаканом, а потом снова пошел наверх и забыл обо всем этом. Про возможные в будущем провалы в памяти врач тоже предупреждал. Неужели все это уже началось? Неужели ему осталось даже меньше, чем он предполагал?

Но как бы там ни было, а этот Новый год у него никто не отнимет. И последний день года обязательно пройдет именно так, как он задумал.

За окном начало темнеть, и Демин решил, что надо бы успеть сходить за дровами для камина, пока не стало совсем ничего не видно. Сарай с дровником находились позади дома, и там предыдущие хозяева не стали заморачиваться с освещением. А у него так и не дошли до этого руки.

Выйдя на террасу через дверь в кухне – так было ближе идти – Демин недовольно отметил, что накануне опять забыл запереть ее. Не стоило так делать, ведь позади дома, точнее, за забором участка – лес. Забор, конечно, достаточно высокий, а калитка с этой стороны заперта и сейчас засыпана снегом, но все же, когда он вернется с дровами, надо бы не забыть повернуть замок.

Однако Валерий Демин так этого и не сделал.

– В общем, как мне кажется, доказательная база вполне достаточная, Тагаев под замком, после праздников передам дело в прокуратуру – и все!

Майор Васин довольно улыбнулся и посмотрел на подполковника Морозова, ожидая то ли его одобрения, то ли просто хоть какой-нибудь реакции. До того момента начальник слушал его доклад с отстраненным выражением лица и машинально чертил треугольники на полях записной книжки, о чем-то глубоко задумавшись. Лишь когда в помещении повисла тишина, он наконец кивнул и коротко прокомментировал:

– Вот и славно.

– Жаль, младший Тагаев ушел, – заметила Вика Розанова, сидевшая напротив Васина. От Морозова не укрылось, как они обменялись многозначительными взглядами, хотя подчиненные наверняка думали, что он ничего вокруг себя не замечает. – Чует мое сердце, мы еще огребем с ним проблем.

– Ну, это уже не ко мне вопрос, опера недоработали, дали ему уйти, – проворчал Васин, недовольно поморщившись.

– Ничего, далеко не уйдет, – ровным, слегка даже равнодушным тоном отозвался Морозов. – Рано или поздно найдем. Его же подали в розыск?

– Конечно, – отозвался Васин таким тоном, что в нем четко слышалось непроизнесенное «обижаешь». – Но до тех пор нам всем надо бы быть повнимательнее.

– Боишься мести? – чуть насмешливо поинтересовалась Розанова.

– А вы, можно подумать, не боитесь! – отозвался тот обиженно, переводя вопросительный взгляд с нее на Морозова и обратно.

– Если бы боялся, я бы тут не работал, – хмыкнул Морозов. И решительным движением захлопнул записную книжку. Место на полях наконец закончилось, и рисовать треугольники стало негде. – Ладно, все молодцы! Отдыхайте теперь. Увидимся в новом году.

Васин просиял, торопливо собрал разложенные на столе бумажки в папку и, несмотря на несколько грузную комплекцию, проворно вскочил из-за стола. Вопросительно глянул на Розанову, но та осталась сидеть, давая понять, что еще не закончила здесь. Тогда он бросил лаконичное: «С наступающим!» и вышел из кабинета один.

Вика, проводив коллегу взглядом, повернулась к Морозову и вопросительно приподняла брови.

– Ты разве не останешься на праздничные посиделки? – спросила она, переходя из рабочего режима в дружеский. – Ребята уже поляну накрывают, может, даже налили уже, только нас и ждут.

Морозов посмотрел на часы. Начало пятого. Формально до конца рабочего дня еще почти час, но кого интересуют такие мелочи тридцатого декабря? Когда тридцать первое официально стало выходным, тридцатое превратилось в тот самый день, когда все не столько работают, сколько ходят из кабинета в кабинет, поздравляя друг друга и организовывая неофициальные корпоративы. Даже в Следственном комитете.

– Да нет, пропущу. – Морозов с облегчением расстегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки. Теперь уже можно. – Ехать надо. А то с такими пробками я только к ночи из города выберусь.

– Едешь за город?

– Да, на пару дней. До третьего, на самом деле.

– Куда это вы с Витькой намылились? Где в этом году отмечаете?

Морозов вздохнул, не сумев скрыть легкое разочарование, и тихо признался:

– В этом году мы впервые отмечаем с ним порознь. Он едет со своей девушкой и их общими друзьями в какой-то пансионат. Мальчик вырос, знаешь ли. Ему ведь уже двадцать два.

– Ясное дело, – в тон ему вздохнула Розанова. Ее это тоже ждало в ближайшем будущем. Но пока ее дочь была еще старшеклассницей, а сын и того младше. – Так… А ты? Куда едешь? С кем? Надеюсь, ты не собираешься праздновать один? Потому что, если план таков, приходи лучше к нам. Нельзя быть одному в Новый год.

Морозов благодарно улыбнулся. Они с Викой Розановой знали друг друга так давно и дружили так крепко, что вполне могли считать себя семьей. Сложись жизнь иначе, они могли бы ею стать официально, но на момент их знакомства Морозов был давно и прочно женат. А к моменту, когда он овдовел три года назад, давно и прочно замужем была уже она. Впрочем, настоящего влечения между ними никогда и не было, только взаимная симпатия. Во всяком случае, так виделось ему.

– Я буду не один, не беспокойся.

Темные брови вновь взметнулись вверх, во взгляде отразилось любопытство. Подруга определенно услышала в его словах чуть больше, чем он хотел сообщить.

– Так-так-так, с этого места поподробнее, – тоном заправской сплетницы потребовала Вика, подаваясь вперед. – Кто она? Я ее знаю?

Морозов рассмеялся, пытаясь скрыть внезапно накатившее смущение. Как мальчишка, ей-богу. Но что поделать? Когда целую жизнь живешь с одной женщиной, а потом ее теряешь, новые отношения кажутся чем-то странным, нелепым, даже немного неуместным. Не то чтобы он считал, что слишком стар для такого. Просто это все еще казалось ему каким-то… неправильным. Хотя наверняка, кроме него, больше никто так не думал. Даже сын был рад узнать, что у него кто-то появился. Возможно, лишь потому, что это снимало с него обязанность быть рядом с отцом в подобные праздники и позволяло жить своей жизнью без угрызений совести.