– Надо же, как странно! – Миссис Кэрью была в недоумении. – Но я не понимаю, при чем тут какая-то игра.

– Я тоже поняла не сразу. Но потом Поллианна мне рассказала. Ее отец был бедным проповедником на Западе, а матери она лишилась рано, и все, что у нее было в детстве, это помощь дам из благотворительного комитета да вещи из бочек для пожертвований. Когда она была совсем маленькой, то очень захотела куклу и была уверена, что найдет ее в бочке в следующий раз. Однако там оказалась лишь пара детских костылей. Девочка расплакалась, конечно, и тогда ее отец научил ее играть в эту игру – искать повод для радости во всем, что происходит. И для начала, сказал он, она может порадоваться тому, что костыли ей не нужны. Так появилась эта игра. Поллианна сказала, что с тех пор она всегда играет в нее, и чем труднее найти повод для радости, тем интереснее, хотя порой порадоваться чему-то бывает ужасно трудно.

– Удивительно! – проговорила миссис Кэрью, все еще несколько озадаченная.

– Не то слово – видела бы ты, сколько пользы принесла эта игра в санатории, – кивнула Делла. – И доктор Эймс слышал, что Поллианна преобразила жизнь всего городка, из которого она к нам приехала. Он хорошо знаком с доктором Чилтоном, который женат на тете Поллианны. И кстати, насколько мне известно, их брак был одним из ее достижений – она уладила давнюю размолвку между ними. Так вот, чуть больше двух лет назад отец Поллианны умер, и девочка переехала на Восток, к своей тете. В октябре ее сбил автомобиль, и ей сказали, что она никогда больше не сможет ходить. В апреле доктор Чилтон отправил ее в санаторий, где она пробыла почти год, до прошлого марта. Она вернулась домой практически здоровой. Видела бы ты эту девочку! Лишь одно омрачало ее счастье – что она не могла пройти пешком весь путь до дома. И как я понимаю, ее встречал весь город, с оркестром и транспарантами. Но рассказывать о Поллианне бессмысленно – ее нужно видеть. Вот почему я сказала, что тебе не помешала бы доза Поллианны. Это принесло бы тебе огромную пользу.

Миссис Кэрью чуть вздернула подбородок.

– Вот уж позволю себе с тобой не согласиться, – холодно возразила она. – Я не желаю, чтобы меня «преображали», и у меня нет былых возлюбленных, размолвку с которыми нужно улаживать. И если что-нибудь было бы для меня совершенно невыносимым, так это маленькая Мисс Чопорность, с постной миной читающая мне наставления о том, сколь за многое я должна быть благодарна. Я ни за что не потерплю… – Но тут ее речь была прервана звонким хохотом.

– О, Рут, Рут! – Ее сестра задыхалась от смеха. – Мисс Чопорность, как же – ПОЛЛИАННА! О, если бы только ты могла познакомиться с этой девочкой! Впрочем, тут я сама виновата, я ведь говорила, что рассказывать о Поллианне бессмысленно, и понятно, что тебе не захотелось с ней встретиться. Но – Мисс Чопорность, как бы не так! – И она снова расхохоталась. Но почти сразу взяла себя в руки и посмотрела на свою сестру с прежней тревогой в глазах. – Серьезно, дорогая, неужели ничего нельзя сделать? – спросила она умоляюще. – Ты не можешь вот так провести всю жизнь. Почему бы тебе не выходить из дома почаще, общаться с людьми?

– Зачем, если я этого не хочу? Я устала от… людей. Ты же знаешь, в обществе мне всегда было скучно.

– Тогда как насчет какого-нибудь занятия? Благотворительности?

Миссис Кэрью досадливо отмахнулась.

– Делла, дорогая, мы все это уже обсуждали не раз. Я жертвую деньги, и немалые – и этого достаточно. На самом деле, боюсь, что этого даже слишком много. Людям не следует привыкать жить на пособия.

– Но ты могла бы отдавать и хоть немного себя, – осторожно продолжила Делла. – Если бы ты заинтересовалась чем-то еще, помимо собственной жизни, это бы очень помогло…

– Послушай, Делла, дорогая, – раздраженно прервала ее сестра. – Я люблю тебя и люблю, когда ты ко мне приходишь, но я просто не выношу, когда мне читают наставления. Прекрасно, что ты смогла стать ангелом милосердия, подносить больным стакан холодной воды, бинтовать разбитые головы, и все такое прочее. Быть может, тебе это помогает забыть о Джейми – но мне не поможет. Я только буду думать о нем еще больше и гадать, есть ли рядом с ним кто-нибудь, кто подаст ему воды и перевяжет ему голову. К тому же сама эта затея была бы мне крайне неприятна – общаться со всевозможными людьми такого рода…

– А ты пробовала когда-нибудь?

– Ну конечно, нет! – В голосе миссис Кэрью звучало надменное негодование.

– Тогда откуда тебе знать, пока не попробуешь? – спросила молодая медсестра, с некоторой усталостью поднимаясь на ноги. – Но мне пора, дорогая. Мои спутницы ждут меня на Южном вокзале, наш поезд отправляется в двенадцать тридцать. Прости, если я тебя рассердила, – сказала она, целуя сестру на прощание.

– Я не сержусь на тебя, Делла, – вздохнула миссис Кэрью. – Но если бы только ты могла меня понять!

Минутой позже Делла Уэзерби, прошагав по тихим и мрачным коридорам, оказалась на улице. Ее лицо, походка и поведение теперь были совсем другими, нежели полчаса назад, когда она взбежала на крыльцо. Вся ее живость, энергичность и радость жизни пропали. Половину квартала она прошла в апатии, будто едва волоча ноги. Но потом вдруг вскинула голову и сделала глубокий вдох.

– Неделя в этом доме – и я бы умерла, – содрогнулась она. – Не думаю, что даже Поллианна была бы способна хоть немного развеять это уныние! И единственное, чему она смогла бы порадоваться, это возможности уйти оттуда.

Однако вскоре выяснилось, что сомнение Деллы Уэзерби в способности Поллианны изменить к лучшему обстановку в доме миссис Кэрью вовсе не было искренним убеждением. Как только медсестра вернулась в санаторий, ее встретила такая новость, из-за которой на следующий же день она поспешила вновь проделать путь в пятьдесят миль до Бостона.

В доме ее сестры все оставалось точно таким же, как и вчера, и сама миссис Кэрью словно бы не двигалась с места с тех пор, как они расстались.

– Рут, – с жаром выпалила девушка в ответ на удивленное приветствие ее сестры. – Я просто не могла не приехать, и в этот раз ты просто должна уступить мне и позволить мне сделать по-моему. Послушай! Кажется, ты можешь пригласить сюда Поллианну, если хочешь.

– Но я не хочу, – холодно отрезала миссис Кэрью.

Делла Уэзерби, словно не услышав ее, оживленно продолжила:

– Когда я вернулась вчера, я узнала, что доктор Эймс получил письмо от доктора Чилтона, который женился на тете Поллианны, как ты помнишь. Так вот, он написал, что на зиму едет в Германию на специальные курсы и хочет взять с собой жену, если сумеет ее убедить, что Поллианна вполне может провести это время в какой-нибудь школе-пансионате. Но миссис Чилтон не хочет оставлять Поллианну одну в пансионате, и он боится, что она откажется ехать с ним. И это, Рут, наш шанс. Я хочу, чтобы ты взяла к себе Поллианну на эту зиму, и пусть она учится здесь в какой-нибудь школе.

– Что за абсурдная идея, Делла! Не хватало мне только хлопот с ребенком!

– С ней не будет никаких хлопот. Ей к тому времени, наверное, уже исполнится тринадцать лет, и она одна из самых способных девочек, каких только можно встретить.

– Я не люблю «способных» детей, – упрямо возразила миссис Кэрью, но все же засмеялась, из-за чего ее сестра принялась убеждать ее с удвоенной решимостью.

Быть может, дело было во внезапности и необычности предложения. Быть может, история Поллианны тронула сердце Рут Кэрью. Быть может, она не нашла в себе сил противиться страстным мольбам ее младшей сестры. Как бы то ни было, полчаса спустя Делла Уэзерби отправилась в обратный путь, заручившись обещанием Рут Кэрью поселить у себя Поллианну.

– Но помни, – предупредила ее миссис Кэрью на прощание, – что в ту же минуту, когда эта девочка начнет читать мне нотации и перечислять, за что я должна быть благодарна судьбе, она тотчас же вернется к тебе, и тогда делай с ней что хочешь. У меня она не останется!