— Господин канцлер, вы, видимо, перепутали страницы в своих сочинениях с тем, что может быть осуществимо, — сказал мне тогда русский главнокомандующий.

— Настаиваю на том, чтобы вы, граф, навсегда запомнили, что я не летаю в мечтах. Я сказку делаю былью. Громкие слова? Так тише не умею, — отвечал я Миниху.

И лишь только когда я взял всю ответственность на себя, при этом отстаивал свою точку зрения и приводил множество аргументов, Миних махнул рукой.

— Рассчитываю на то, что от вас не последуют обиды, но, Александр Лукич, если бы ранее, будучи ещё унтер-лейтенантом, рассказали мне вот такую небылицу, что вы сейчас изложили на бумаге, я бы счёл вас человеком, лишённого ума. Но, странным образом, многое, за что вы беретесь, своим итогом имеет пользу для моего нового Отечества. Так что прошу держать меня в ведении подготовки данной кампании. Несомненно, если будет нужно, то я вам подскажу, но в целом это война ваша. Лавров турецкой кампании мне пока достаточно, — выдал тогда тираду Христофор Антонович Миних.

А сейчас. Начинался бой. Нет, экзамен на зрелость мою, как наставника и популяризатора новых тактик. А еще экзамен сдают сейчас Саватеев и Миргородский, два бригадира. Пусть стараются, я уже подписал им повышение чина. Нужна лишь малость… Взять Стокгольм.

— Бах-бах-бах! — зазвучали «демидовки».

Музыка сражения начала играть без того, чтобы музыканты настраивали свои инструменты. Может, потому что инструменты все были в исправности, а музыканты стали уже отличными профессионалами?

Ранее, вперёд, в белоснежных маскхалатах, на лыжах выдвинулись стрелки. Лыжная подготовка стала обязательной и велась интенсивно с первым выпавшим в этом году снегом. Вот и посмотрим, насколько эффективны отряды лыжных стрелков. Да! Организую после соревнования по биатлону. В прошлой жизни любил этот вид спорта.

Так что три сотни стрелков, будущих возможных спортсменов-биатлонистов, даже если и отрабатывали стоя, оставались малозаметными целями для врагов. А если и замечали и к стрелкам отправляли те не более, чем полтысячи конных, то на лыжах можно отойти и продолжить обстрел. А в остальном же враги неизменно использовали линейную тактику и явно не могли приспособиться к отражению атаки русских снайперов.

Тут же я заметил, как в нашем тылу проверенные в боях башкиры снимают тёплые чехлы со своих коней и готовятся к вступлению в бой. И они могли бы и самостоятельно рассеять шведов. В этом я уже не сомневался: лучших степняков, которые специализируются на победах над европейцам этим шведам не одолеть; как и русских стрелков, проверенных бойцов, хладнокровно и профессионально отрабатывающих каждый свой манёвр. Столько сражений за последнее время, столько часов обучения с повышением в десять раз интенсивности учебных стрельб и маневров!

Непонятно, на что рассчитывали шведы. Возможно, они просто не знали, что силы, которые идут к столице, достаточно внушительные. С другой стороны, шведская армия после прошлогоднего разгрома так и не успела восполниться, а те рекруты, которые пришли на замену подготовленным солдатам и офицерам, явно не были столь мотивированными и выученными, чтобы иметь возможность нам противостоять.

Шведская линия, выдвинутая вперёд, как только начала шагать, тут же была расстроена. Сложно идти, когда в тебя летит картечь, когда по флангам расстреливают стрелки, а при этом нет возможности достать ни до русских пушек, ни до русских солдат.

Артиллерия шведов была оттянута назад. Угадывался план, по которому шведы собирались вести сражение. Они хотели заманить нас в ловушку, первоначально выдвинув пехотную линию, а после вывести нашу контратаку на артиллерийский огонь своих пушек.

Не вышло. Наша пехота не двигалась вперёд. Стояла и ждала шведов. А зачем двигаться, если артиллеристы отрабатывают цели и в значительной степени уменьшают количество врага, а в этом им помогают стрелки?

Я посмотрел, как башкиры заходят на правый фланг. Приказов не давал, я же только наблюдатель, но был уверен, что сейчас Алкалин и его богатуры отойдут на версту или чуть больше в сторону, а потом сбоку обрушатся на шведские порядки. Фланги наших врагов защищать было невозможно, и в данном случае, если бы даже не наши козыри, то шведам не светила победа уже потому, что своим численным превосходством мы просто бы их окружили.

Удар башкиров был ошеломляющим. Подкованные шипованными подковами кони не скользили на льду, в отличие от шведских солдат и офицеров. Они явно не готовились к этому сражению, но вышли вперёд, вероятно, чтобы нас не остановить, скорее — задержать.

Уверен, что теперь спешным маршем к столице движется часть войск, которая должна была противостоять фельдмаршалу Ласси. Вот только даже если бежать, всё равно это четыре-пять дней пути, за которые мы обязательно преодолеем ледяные просторы и выйдем на материк. Мы успеем.

Я давал время на сражение не более трёх часов, но всё закончилось в течение часа. Шведы побежали. У них не было другого выхода. И я даже приказал лишь только рассеивать неорганизованного врага, чтобы у него было меньше шансов добраться до столицы своей родины. Нечего тратить время на беглецов.

Без серьёзной организации, без обеспечения эти шведские солдаты обречены замёрзнуть на льду Ботнического залива.

— Выдвигаемся! — сказал я, когда сражение ещё не утихло, но всё уже было понятно.

Терять время больше не хотел. Сегодняшняя остановка была вынужденной, чтобы подтянулись все подразделения, чтобы иметь возможность немного согреться, но дальше мы шли на пределе своих возможностей.

Два дня… Два изнурительных дня нам понадобилось, чтобы подойти к шведскому побережью. Отсюда было уже рукой подать до Вестероса, а там вёрст тридцать — и Стокгольм. И когда я решил во главе большого отряда сразу же проверить: а есть ли оборона столицы Швеции, понял… Все закончено. Мы, я, перемудрил. Не то государство нынче — Шведское королевств — с ним можно было даже проще поступить, а не использовать такие большие ресурсы.

— Ваше высокопревосходительство, шведские барабанщики подошли с белым флагом, — сообщил мне Кашин, когда мы были ещё на марше и приближались к Стокгольму.

— Пусть садятся к нам в обоз. Останавливаться не будем. Наше ещё одно неоспоримое преимущество — это скорость, — сказал я.

Как и предполагалось, шведы запросили перемирия и предварительных переговоров. Нечего с ними разговаривать. В любом случае они пытались затянуть время, чтобы дождаться подхода каких-то своих соединений.

А потом… Сам себе противоречил, стал говорить со шведами. Но когда вопрос стоит о безоговорочной капитуляции и только лишь несколько моих обещаний на словах, почему и не поговорить?

— Господа, я рад видеть вас. Что же вас привело ко мне? — явно издеваясь, спрашивал я делегацию шведского риксдага.

— Мы готовы заключить с вами мир, — с высоко поднятым подбородком отвечал мне один из депутатов. — Я представляю партию, которая всегда была против войны с Россией. Мы можем стать союзниками.

— Да неужели? Но у нас обязательства перед другими нашими союзниками, датчанами. И, насколько я уже знаю, они подходят к Стокгольму с юга. Вам остаётся, господа, только выбрать, чьи же войска войдут в вашу столицу! — предельно жёстко говорил я. — Сразу говорю: русский солдат, наверняка, более дисциплинированный.

Стоящие передо мной, сидящем, шведские аристократы понурили головы. Для Швеции эта операция, как и в целом, война, стала катастрофой. Уже понятно, что фельдмаршал Ласси сидит на хвосте тех подразделений шведской армии, которые спешно отступают к своей столице. Мы уже здесь, перерезаем шведам путь к Стокгольму и сами угрожаем этому городу.

— Подписывайте капитуляцию, господа! И тогда я посмотрю, какие территории у вас забрать, ну а что вам оставить, и как нам с вами сосуществовать, когда вы признаете Российскую империю своим старшим братом, — сказал я, выходя из шатра.

А нечего больше говорить. Если они умные, а я всё-таки надеюсь на благоразумие этих людей, то поймут, что вассалитет от России — это ещё не самое страшное, что с ними может случиться. Может быть это даже спасение для них.