Первый министр кивнул.

— Сожалею, Ваше Величество, но как раз сахар, по моим данным, в России уже начали производить. И вы не поверите, Ваше Величество, но его там делают из свёклы. Единственное, что какао-бобы можно не возить в Россию. Но подобные меры могут привести к тому, что Россия ограничит импорт пеньки, критически нужной для нашего флота. Да и Голландия нас заменит, привезут русским все то, что они попросят, — не выказывая виду, но возликовав, что, наконец, разговор переходит в более деловое русло, сказал первый министр.

— Из свёклы сахар… Никогда не думал, что русские могут быть такими выдумщиками. Но самое главное, что они могут свои придумки внедрять. Вы же сами, если помните, ещё несколько лет тому назад говорили мне о том, что русские способны только перенимать уже готовое, но не создавать своё новое, — сказав это, король даже отложил недоеденный шоколад, вперил свои глаза в министра. — Что вообще происходит, Роберт? Что мы упустили?

— Боюсь, Ваше Величество, что всё… Мы упустили в отношении России практически всё, — Первый министр пожал плечами.

Он не боялся признавать ошибок. Занимая кресло первого министра Великобритании уже больше двадцати пяти лет, Роберт Уолпол прекрасно освоился в этом кресле. Он понимал, что в нынешних условиях является для короля важнейшей опорой.

— Я ценю вас, Роберт. И особенно за то, что вы тот, кто не поверил в мою смерть, и кто дождался меня. Вы не дали парламенту и моему сыну даже начать подготовку к государственному перевороту. Поэтому я не буду с вас спрашивать за то, что мы сильно прогадали с Россией. А спрошу вас о другом, мой друг… Что нам делать с Россией? Тем более в свете событий, связанных с моими русскими родственниками, — сказал Георг II.

Первый министр поморщился. Ведь только недавно он предоставлял королю не просто доклад, это была целая научная работа, которую можно было бы назвать: «Что нам делать с Россией».

— Если мы, торговые партнёры и почти союзники Российской империи, будем слишком активно строить ей козни, то найдутся те, кто пойдёт на сближение с русскими. В свете будущей войны, где нам, скорее всего, придётся вступить в бой с французами, да и с пруссаками тоже, без России ну никак не обойтись, — сказал Роберт Уолпол.

Он сам по этому поводу переживал, что нельзя урезонить Россию настолько, чтобы сделать её покорной. Скоро война. Об этом знали все стороны, которые в этой войне собираются принимать участие.

И впервые в истории, если только не считать Северную войну со Швецией, именно Россия будет определять военно-политические блоки, которые могут сложиться в европейском противостоянии.

— Но это же определённо невозможно допускать, что русские финансируют датскую программу восстановления и создания флота, — король поморщился и поёрзал на стуле.

Геморрой всё же сказывался о себе каждую минуту подобных посиделок. А грузный вес не позволял быть сильно активным. Да и хватит этой активности, как думал король.

Буквально несколько месяцев назад он прибыл в Лондон. В город, который уже ликовал от слухов, что король погиб, утонул в пучине морской, — подлый ганноверец на английском престоле. Англичане настолько ревновали своего короля ганноверовской династии, к тому самому Ганноверу, что начинали ненавидеть и подозревать в предательстве Англии.

Действительно, некоторое время сведений от короля не поступало, кроме того, что его корабль, когда он возвращался из Ганновера в Англию, попал в шторм.

Ох и покрутило тогда Его Величество, сколь плохо было ему!.. И когда шторм прекратился и нужно было бы понимать, где находится корабль и как дальше плыть, английского монарха крутило не меньше. Но в этот раз уже от понимания того, что его собственный, абсолютно нелюбимый сын всё-таки добьётся своего, объединит уже всю оппозицию вокруг своей персоны и совершит государственный переворот.

Тот случай, когда отец не просто ненавидел своего сына, а если бы государственная система в Англии была хотя бы немного иной, то, вполне возможно, король казнил бы собственного наследника. Никому об этом не говорил, но Георг II даже тайком завидовал Петру I, который, вроде бы как по слухам, убил собственного сына за участие в оппозиции.

— А что это за история, когда французы, находясь практически в состоянии войны с русскими, умудряются продавать им и свои старые корабли, и даже строят для русских новые? — спрашивал король, показывая тем самым, что первый министр далеко не единственный его источник информации.

— Ваше Величество, вот это меня и поражает больше всего. Несмотря на то, что русские провозгласили свою доктрину внешних отношений, они словно бы ею и не пользуются. Или не так… Они прикрываются ею, пугают, действуют очень изощрённо, по-византийски. Коварство их не знает границ, — сказал министр.

— Вы принялись изучать историю Восточной Римской империи?

— Нет, Ваше Величество, я принялся изучать историю русской державы. И раз уж они считают, что ведут свою государственность из империи ромеев, то почему бы мне не почитать, что же это за такая империя была, — сказал первый министр.

— Признаться, мой друг, для меня также стало открытием, что русские умеют быть такими гибкими. Ведь действительно, они провозгласили Францию чуть ли не своим врагом, намекая на то, что если французский король не пойдёт хоть на какие-то уступки, то Россия может вплоть до начала открытых боевых действий давить на Францию. И сделано это было тонко, через намёки и знаки… — Георг отложил откушенное пирожное и пристально посмотрел на своего первого министра. — Кто этот русский канцлер? Как столь молодой человек умудряется быть везде и сделать столько для России? Может, стоит спросить нашу святую англиканскую церковь, не появился ли в мире антихрист, что ведёт Россию на войну с христианским миром?

Очень удачное видение проблемы России. Министр оценил. А ведь действительно, если станет уже слишком плохо и Англии будет абсолютно невыгодна внешняя политика Российской империи, то можно объявлять канцлера этой страны дьяволом.

Впрочем, в голову Роберта Уолпола тут же пришла мысль, что далеко не факт, что дело лишь в некоем выскочке Норове. Тем более, что если в России уже задаётся серьёзный вектор преобразований и развития промышленности, о чём только недавно читал доклад первый министр, то скоро будет неважно, какой канцлер управляет этим государством. Любой будет видеть улучшение ситуации и будет продолжать проводить реформы.

— И всё равно, Роберт, мы должны присутствовать в Балтике. По крайней мере, обязаны иметь стабильный проход через Датские проливы. И мне уже становится безразличным, как на это отреагирует Россия, — прожёвывая пирожное с шоколадным муссом, сказал король.

— Ваше Величество, этого делать нельзя. Нам придётся отложить вопрос включения Дании в английскую сферу влияния для того, чтобы выбить её из лап русского медведя. Но это следует делать лишь только после очередной Великой войны. По крайней мере, в европейской политике Россия достаточно сдержанна, если, конечно же, не считать того, что в ближайшее время Швецию ждёт катастрофический разгром от русских. А если мы будем ещё брать в расчёт гибкость русских, которые ведут себя словно голландцы времён испанской войны, то с ними и вовсе будет сложно совладать. Они же легко заключают договоры с нашими врагами, — выдавал расклады первый министр.

Сравнение поступков русских с тем, как вели себя голландцы во время Нидерландской буржуазной революции и войны за независимость с Испанией, произвело впечатление на английского короля. Ведь он эту историю знает куда как лучше, чем древнеримскую.

Тогда голландцы умудрялись одновременно сражаться в море и на земле с испанцами, но при этом производили большое количество оружия, пеньки, парусов, даже строили корабли, которые продавали испанцам. И это стало ярким показателем того, что есть такая свободная торговля и что прибыль порой дороже даже государственности. Не для всех, а только для тех, кто активно служит Золотому Тельцу.