Я посмотрел на свою жену, лежащую полностью нагой и улыбающейся во сне. Юля была красоткой. Такой женщиной, относиться к которой равнодушно нельзя. Это как отвернуться и проигнорировать северное сияние, или не выглянуть в окно, когда пошел первый снег. Смотрю на нее и смотреть хочется.
Не выдержал, да и чего мне сдерживать себя? Начал поглаживать неизменно молодое тело своей супруги. Беременность и роды нисколько не испортили её красоту. Если бы такое случилось, то привязанности и любви хватило бы на то, чтобы я не замечал даже какие-нибудь погрешности во внешности моей жены.
Да и она молодец: поняла, что пышные формы в женщинах меня привлекают чуть меньше, чем та стройность и изящество, которые Юля сохранила и, казалось, даже приумножила.
— Саша! — улыбаясь сказочной улыбкой, произнесла Юля, открывая глаза. — Сам нарвался. Держись теперь!
Она тут же принялась с энтузиазмом исполнять свой супружеский долг. Месяцы воздержания на войне стоили того, чтобы в итоге получить такой сладкий приз, такие эмоции, ураган страстей.
Лишь только ещё через полчаса усилием воли я всё-таки поднялся, встал и начал проводить комплекс упражнений. Определённая кардио-тренировка уже была проведена.
А через пятнадцать минут я, несмотря на то, что выпал первый снег… Вот… оказывается первый снег уступает по любопытству любое явление, связанное с женой.
Я выбежал во двор нашего большого дома и присоединился к отряду Ивана Кашина, стал наравне с солдатами тренироваться. За последний месяц подобный распорядок каждого утра стал уже законом. Просыпался, любил свою жену, затем тренировался, потом принимал ванну и удалялся на работу.
Сам требовал того, чтобы не позднее девяти часов все служащие являлись на свои рабочие места, ну и, конечно же, подавал собственный пример, какой должна быть трудовая дисциплина.
Пока что было немало опоздунов. И таких людей к обеду уже знали многие, ведь имена не самых рачительных служащих вывешивали на так называемой доске позора. Жаль фотографий не было. Но достаточно имен. А я подумал о том, чтобы шаржи заказать на каждого. Или перебор?
Но сегодня я недолгое время провёл на своём рабочем месте, так как моё присутствие было обязательно на очередном Государственном Совете. Решался очень важный вопрос, да, наверное, и не один, но для меня важнейшим было принятие стратегического плана развития Российской империи.
Ни в одной стране не было практики стратегического планирования. Между тем, я прекрасно осознавал, что без видения того, к чему должна прийти страна через четыре или пять лет, развиваться крайне сложно. Это будет хаотичное развитие, бессистемное, неконтролируемое государством.
При этом я нисколько не умалял частную инициативу. Государство должно выполнить стратегический план развития, а если к этому плану ещё присовокупиться кто-либо инициативный из торговцев или промышленников, так почему бы и нет. Больше — лучше. Пока такое правило работает.
— Итого, в ходе четырёхлетнего плана развития Российской империи предполагается построить сорок два завода и фабрики, — заканчивал свой долгий и нудный доклад Пётр Иванович Шувалов.
— Будет ли этого достаточно, чтобы обеспечить превосходство нашей армии перед иными европейскими державами? — задала далеко не глупый вопрос Елизавета Петровна.
Я догадываюсь, что именно повлияло на процесс самообучения престолоблюстительницы. Когда на тебя в той или иной степени давит личность ещё ничего не осознающего императора, конкуренцию составляет мать монарха, нужно соответствовать и быть хотя бы немного компетентным.
Так что Елизавета Петровна не только прочитала пока ещё засекреченную книгу по экономии, изданную малым тиражом в типографии Академии наук, но и, насколько я знал, немало консультировалась со своим другом, Петром Ивановичем Шуваловым. Нужно будет подготовить еще ряд статей по экономике.
Оно и хорошо. Пусть государыня будет в курсе того, к чему я хочу привести Россию.
Но на вопрос Елизаветы ответил я:
— По нынешним временам России нужно нарастить армию не более чем на пятьдесят тысяч штыков, из которых половина будет стрелками с винтовками, и нам необходимо за четыре года создать не менее пяти полков кирасир, пять полков драгун и помочь казакам с лошадьми, чтобы использовать их как лёгкую кавалерию. Другие усилия направить на создание флота и улучшение артиллерии, — сказал я.
— Десять тысяч добрых коней я к этому времени не подготовлю… для кирасир. Но лошадей и так преизрядно взято казаками у турок. Будет им еще давать, — высказался герцог Бирон.
Кроме того, что он являлся председателем Государственного Совета, герцог получил ещё одно назначение — он главный поставщик лошадей в армию.
Если раньше герцог получал деньги на содержание своих заводов только лишь через постель императрицы, то теперь финансовые вливания в эту отрасль официальные и регулярные, через казну. Пока никак не получается выйти в коннозаводческой деятельности на самоокупаемость, тем более, что стоимость коней сильно упала.
Так что Эрнст Иоганн Бирон, насколько я знал по линии главы Тайной канцелярии, высказывался вполне лояльно к своему положению. Амбиции умерил. Остался благодарен, что не поперли прочь. И герцогство Курляндия за ним остается.
— Государыня, господа… Не будет нам развития, без того, кабы не примем преобразования в крепостничестве… — сделал я очередную попытку.
Все посмотрели на меня уже и со злостью. Ничего, я пробью эту стену недопонимания. Ну нет будущего у промышленности, полностью основанной на крепостном труде. Нет… табу… слушать не хотят. Вот так, вроде бы и побаиваются, но в деле крепостничества.
Ничего, я еще проведу консультации и приму решения. Нужно реформировать. Пусть не отменить крепостное право, но дать возможность крестьянам заниматься предпринимательством, промышленность — обязательно. Практика середины следующего века дает надежду, что из крепостных миллионщики могут появиться. Но только пусть имеют возможность освобождаться.
На первых порах пусть так… Выучился? Инженер? Имеешь право выкупиться. Заработал сто тысяч рублей, ну пусть пятьдесят — обязательно выкупайся. Таких будет не много, но, как я надеялся со временем все больше окажется и предпринимателей и купцов.
— Когда со шведами заключим договор? — спрашивала Елизавета, явно желая перебить повестку совещания. — Того просят уже и англичане.
Знал я о такой просьбе. Но тут же вопрос, скорее, о том, как мы согласуем, наконец, линии разграничения с Данией. Без этой страны начинать активные действия против Швеции я не собирался. По крайней мере, до Нового года. Если же Дания продолжит высказывать свои сомнения и нерешительность, будем поступать без оглядки на нее. И отношение к Шлезвигу и Гольштейну пересмотреть можно.
Жаль, но тогда потеряется очень важная внешнеполитическая конфигурация, при которой я хотел бы возвышения Дании до той степени силы, на которую так или иначе придётся обращать внимание и голландцам, и англичанам в своём противостоянии.
К сожалению, пока ещё слишком рано заявлять о России как о поистине морской державе, способной повлиять на борьбу за лидерство среди главных игроков в мировом океане. Да и не нужно нам это делать напрямую. Хороша внешняя политика тогда, когда можно дёргать за ниточки другие страны, при этом гордо надувать щёки, но между тем иметь возможность показать силу.
— Вопросы со Швецией на согласовании у министра войны Христофора Антоновича Миниха, — я кивнул в сторону скучающего фельдмаршала русских войск.
Наконец и фельдмаршал Миних присутствовал на Государственном Совете. Но явно эти посиделки были ему не по душе.
Вообще-то план активизации войны со Швецией был уже давно готов. Авантюрный, скажем так, в моём духе. Я бы никогда даже и не подумал подобное совершить, но ведь есть опыт будущих поколений, ну или людей из альтернативной реальности. Я имею ввиду русско-шведскую войну начала XIX века.
Если тогда получилось у русских армий пройти по льду Финского и Ботнического заливов, то почему бы не сделать это в моей реальности? Тем более, когда я ещё прошлой зимой посылал команду, чтобы они прошли изрядное расстояние по льду и просверлили, выяснили толщину.
