Чёрт, какой у неё взгляд… — подумал я, слегка опешив. — Прям скальпелем режет. Такое ощущение, что она чувствует не только мою руку на своём бедре, но и все те идиотские мысли, что недавно крутились у меня в голове про стиралку и прочее. А я ведь совершенно случайно…

Я спокойно встретил её взгляд и так же спокойно, без суеты, продолжил массаж, медленно возвращая руки на «законное место».

— Всё в порядке? — спросил я. — Здесь тоже капитально забито. Не дай бог, приводящую потянешь, потом неделями на лёд выйти не сможешь.

Она лишь коротко кивнула, и я спокойно продолжал массаж. Но далее она не закрывала глаза. Она наблюдала. Её взгляд скользил по моим рукам, по моему лицу, будто что-то выискивая…

Но что? Подвох? Насмешку? Признаки того, что я помню и думаю о вчерашнем? Но я сегодня был чист. Вернее, не чист, а… отстранённо-любопытствующ. Как учёный перед редким экземпляром.

Мы закончили. Я сделал последние пассы по её стопам — долго, почти медитативно. Потом встал у изголовья, положил руки на её плечи для финального разминания трапеций.

— Всё, — сказал я через несколько минут. — Можешь идти. Но с ногой — аккуратней. Если будет ныть, лучше сделать перерыв в тренировках.

Она медленно села. Полотенце соскользнуло, но она на это даже не обратила внимания. Она сидела, свесив ноги, опустив голову. Белая коса спадала на грудь, скрывая её лицо.

Тишина.

Потом она спрыгнула со стола и посмотрела на меня. Прямо. В её глазах была сложная, недетская усталость и что-то ещё, чего я не мог расшифровать.

— Спасибо, — произнесла она. Одно слово. Но в нём был целый мир.

— Не за что, — ответил я. — Это моя работа.

Она кивнула и начала одеваться. Быстро, эффективно, но без той лихорадочной поспешности, с которой раздевалась.

Когда она была готова, она стояла уже не ледяной крепостью, а просто очень уставшим человеком, который несёт груз, неподъёмный для других.

На пороге она обернулась. Не полностью, только полуоборотом головы.

— Алексей.

— Да?

— Ты… знаешь своё дело.

Это прозвучало не как комплимент, а как высший вердикт. В её мире, где всё измеряется результатом и компетенцией, это стоило больше, чем все стоны Ирины и влажные взгляды Светы вместе взятые.

И она ушла.

Я остался один в кабинете, пропитанном запахом лаванды, и выдохнул, но затем взгляд, упавший на часы, отрезвил меня. Отведённое время кончилось.

Скоро… чёрт. — пронеслось в голове. — Вот и настал черёд Ирины. Интересно, что эта огненная бестия мне приготовила? И к чему мне нужно было готовиться самому? Я совсем ведь не готовился… мне было не до этого.

Хм, ну ведь она явно поняла, что я вчера не кончил, и значит, сегодня она планирует довести дело до конца, но вот каким способом?

Я плюхнулся на стул, чувствуя странную опустошённость. Не физическую — ментальную. После игры в молчаливые шахматы с Алисой, прямой и грубый напор Ирины казался почти… простым. Предсказуемо-непредсказуемым, как гроза после того, как ты взял и пёрнул, такое ведь не ожидаешь…

Млять, а у меня, если честно, даже мысль об этом не вызывает привычной паники. Скорее, усталое любопытство. А вот что действительно заставляет нервничать, так это последующий визит к Татьяне…

Мля, я ведь и так уже перешёл черту, чёрт возьми! Блин, если она узнает, что я тут вытворял вчера и буду вытворять сейчас с Ириной, меня же пиздой накроет! И ладно бы в прямом смысле, а вот в метафорическом это уже проблема…

Передышка. Нужна была передышка. Хотя бы на пять минут, чтобы мозг перезагрузился, но идти в комнату персонала не хочется. Туда, где стоит кофемашина и где может оказаться Света с её тёплой улыбкой и бордовой тетрадью, полной анальных сценариев. Нет уж, спасибо. Одно мета-безумие за раз.

Я прибрался, подготовил всё к приходу следующей клиентки и сел на стул, уставившись в стену. Мысли возвращались к Алисе. К тому, как её тело, такое сильное и выточенное, дрогнуло под нажимом боли. К тому, как она, вся в поту и напряжении, всё же выдала тот самый звук…

Эх, — подумал я с какой-то извращённой ностальгией. — Вот она, настоящая работа. Выявил проблему, устранил, клиент доволен. Никаких подтекстов. Ну, почти. А что дальше? Опять входить в роль то ли любовника-любителя, то ли секс-игрушки по требованию? Блин, да я уже, кажется, начинаю тосковать по простой старой доброй дрочке. Теперь у меня даже слишком много женского внимания, которого я так жаждал…

Я вздохнул, потянулся, заставив хрустеть позвонки.

Время пришло.

А я, как оказалось, сегодня был в том самом редком состоянии, когда тебе уже интересно, на что способен этот безумный день. Не страшно, не панически возбуждённо, а именно интересно. Как перед новой серией долбанутого сериала, от которого вроде и тошнит, а оторваться не можешь.

Ну что ж, рыжая, — мысленно обратился я к пустоте. — Выходи на арену. Покажи, что у тебя там приготовлено. А я посмотрю… и решу, участвовать ли в твоём шоу. Или просто отсижусь в суфлёрской будке, делая вид, что массирую.

Я встал, поправил футболку и сделал глубокий вдох. Пахло лавандой, болью и предвкушением очередного цирка.

Дверь в кабинет была закрыта. Снаружи — тишина. Но я уже знал, что эта тишина обманчива. Она была всего лишь антрактом. И сейчас занавес вот-вот дрогнет.

Мысли, которые только что казались такими философски-отстранёнными, вдруг накрыли меня новой, липкой волной тревоги.

Блин, а если у нас всё куда-то не туда зайдёт? — заёрзал я внутренне. — Она ведь ясно сказала: «В этот раз для тебя». А раз она настроена меня удовлетворить. То как именно, млять? Руками? Ртом? Пиз…

Чёрт, да какая разница! Проблема-то в другом! — я украдкой глянул на часы. — Потом будет встреча с Татьяной! Встреча с Татьяной!

Эти слова отдались в животе холодной тяжестью.

А вдруг… вдруг из-за этого всего, из-за страха, что она что-то заметит или почувствует… у меня не встанет с Ириной? — паническая мысль пронзила мозг, как раскалённая спица. — Представляю… Ирина там старается, а дружок висит, как смоченный бинт! Позор на всю жизнь!

Ну… ладно, может, я Ирине всё-таки смогу отказать, но вот будет хуже… если даже Татьяна просто потребует отлизать, то потом по-любому ведь захочет «убедиться», что я возбудился от её вкуснятины… А там в штанишках у меня тишина и пустота… Млять, это будет крах. Полный и окончательный. Меня вышвырнут отсюда не как развратника, а как импотента! Татьяна точно не захочет иметь дело с сломанной игрушкой…

Нужно что-то придумать. Если, предположим, с Ириной у меня встанет, то, может, не давать ей доводить до конца? Сделать вид, что увлёкся массажем? Заговорить о спортивных травмах? Мля, бред какой-то…

Я закусил губу, чувствуя, как по спине бегут предательские мурашки. Возбуждение, которое должно было быть приятным предвкушением, теперь смешалось с приступом беспокойства такой силы, что я чуть не застонал.

Эх, вот оно, моё бремя — бояться не того, что тебя используют, а того, что не сможешь качественно использоваться. Что со мной не так?

И тут, словно сама судьба решила прекратить мои метания, раздался стук. Не чёткий и ледяной, как у Алисы. И не робкий. Это был знакомый, наглый, ритмичный стук-притоп. Как будто кто-то стучал не костяшками, а каблучком в такт какой-то внутренней, похабной мелодии.

Сердце ёкнуло и упало куда-то в ботинки, а потом резко рвануло в горло. Время вышло…

— Входите, — сказал я, и голос слегка охрип.

Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался, словно порыв жаркого ветра, её смех. Ирина стояла на пороге, облокотившись о косяк, и смотрела на меня глазами, в которых плясали целые россыпи озорных зелёных чертиков.

— Привет. Ну что… соскучился? — протянула она, медленно входя и закрывая дверь за собой. На этот раз щелчок замка прозвучал особенно громко и окончательно. — Я вот дождаться не могла. Вспоминала вчерашнее… и предвкушала сегодняшнее.