– Добрый день, отец, – «включив» китайский язык, Ли шагнул родителю навстречу, и они пожали друг дружке руки.

– Добрый день, многоуважаемый Хуэй Личжи, – поклонился я, тоже перейдя на китайский. – Огромное вам спасибо за приют, машину и еду.

– Друзья моего сына – мои друзья, – благожелательно кивнул хозяин жилплощади. – Не пригорит? – с улыбкой кивнул на плиту.

– Пригорит, если я не помешаю, – улыбнулся я в ответ.

Одобрительно хмыкнув, старший Хуэй кивнул сыну садиться, уселся на свободный стул сам и спросил:

– Мука, молоко и яйца?

– Русская классика, – ответил я, переложил готовый блин на тарелку и налил новую порцию теста под внимательным взглядом мастера кулинарии.

– Сын говорил, что ты из деревни? – спросил он.

– Да, господин Хуэй, – распределив тесто, обернулся я. – Из маленькой деревни в провинции Сычуань, близ города Гуанъань. Там живет меньше двух тысяч человек. Если вы не против, я бы хотел пригласить Ли съездить со мной туда на ближайших каникулах.

– Ли достаточно взрослый, чтобы решать сам, – ответил Хуэй. – Позволишь мне немного постоять у плиты? Давненько я этого не делал.

– Мой прадед говорил, что наблюдать за работой настоящего мастера – величайшее удовольствие, – отвесил я комплимент отцу Ли, перевернул блинчик и протянул лопатку успевшему снять пиджак и закатать рукава шеф-повару.

Какая общая черта имеется у почти всех пожилых богатеев? Конечно же скука – бизнес-процессы отлажены и требуют лишь определенных, давным-давно приевшихся действий и решений, дамы и попойки наскучили и попросту вредны для здоровья, многие хобби опробованы и исчерпаны, и состоявшийся человек остается один на один со временем, которое некуда девать. Рутина – всегда рутина, и неважно, в каких декорациях и с какими деньгами ты проводишь жизнь: все равно рано или поздно тебя начнет грызть Ее Величество Скука. Сколько тысяч долларов стоило старшему Хуэю перенести себя из Тайланда сюда? Сколько часов он провел в самолете и машинах? И все это – чтобы познакомиться с другом сына и пожарить в нашей компании блинов за разговорами, которые ничего самому старику полезного не дадут.

– Ли говорил, что твой прадед работал переводчиком на самом верху? – спросил Личжи, вооружившись лопаткой и заняв мое место.

Уверен, помощники старшего Хуэя уже давным-давно раскопали обо мне и нашей семье все, что только можно – люди такого уровня попросту обязаны знать, с кем общаются их отпрыски.

– Да, уважаемый господин Хуэй. Его зовут Ван Ксу, и ему выпала честь переводить для самого Мао.

– И Сталина, – добавил Ли.

– Удивительный человек, – похвалил прадеда Личжи.

– Я обязательно передам ему ваши слова, – пообещал я.

Блин занял место в тарелке, сковорода наполнилась новой порцией теста, а я залюбовался движениями старшего Хуэя – сколько миллионов блинов нужно испечь, чтобы уподобиться идеально функционирующему роботу? Ни единой лишней капельки, ни миллиметра лишнего движения рук.

– Как твои руки, Ван? – спросил он.

– Деревня дала мне не совсем те мозоли, что нужны для ракетки, – ответил я. – Но я смогу доиграть турнир.

– Ван уже в четвертьфинала, – похвастался Ли.

– Я жду видео с таким же нетерпением, как и все остальные, – обернувшись, подмигнул старик. – У тебя настоящий талант, Ван.

– Огромное спасибо за такие слова, уважаемый господин Хуэй, – благодарно поклонился я.

– Расскажи о своей деревне, – попросил он.

Что ж, это – тоже общее для многих место: чем старше человек, тем больше его тянет к земле. Точнее – не столько к самому земледелию, а к тоске о жизни, которой он никогда не жил. Для городских жителей – это деревня или другие страны, для жителей деревенских – город. Рассказывать об изнуряющем труде и бытовых проблемах сейчас не надо, лучше сосредоточиться на «пасторалях».

– Там очень красиво, – принялся я рассказывать. – Наша семья выращивает в основном чеснок – наши поля тянутся до самого горизонта, а канавы с водой полны вьюнов. Когда наполняешь ими ведро, они издают тихий свист. Мама и мои бабушки мастерски их готовят.

– Однажды мне довелось их готовить, и, признаюсь честно, мне не удалось избавиться от затхлого запаха, – перевернул блин Личжи.

– Главное – отмыть их от слизи, – поделился я хитростью.

– Знание о деле не всегда гарантирует успех, – поделился мудростью старший Хуэй.

– Прадедушка говорил точно так же, – поставил я его вровень с Ван Ксу. – Могу ли я пригласить к нам в гости и вас? Моим родным будет очень приятно познакомиться с отцом моего первого городского друга.

– Если дела позволят – я с радостью познакомлюсь с твоим прадедушкой, – дал предварительное согласие Личжи.

Попьет самогонки, сходит в баньку, полюбуется красотами – хороший отдых получится, душевный.

– Я рад, что Ли подружился с правильно воспитанным юношей, – отвесил мне комплимент старик. – Это – большая редкость в наши дни.

– Слова такого человека как вы очень много для меня значат, уважаемый господин Хуэй, – благодарно поклонился я.

– Принимайтесь за работу, – отдал нам тарелку с блинами Личжи. – И, если ты не против, Ван, давай выбросим эту гадость, – указал на упаковку творожного сыра «Филадельфия». – Боюсь, она совсем не сочетается с блинами.

Прогибаться не хочется.

– Если вы не против, уважаемый господин Хуэй, я бы хотел попробовать – раньше не было такой возможности.

Угадал – старик усмехнулся и благосклонно кивнул:

– Только набив шишек можно по-настоящему убедиться в правоте старших.

Поладим.

По итогам первых двух геймов счет был 1-1. Оппонент-таец оказался весьма крепким игроком, и мне в кои-то веки пришлось постараться, пока я не научился его «считывать». Третий гейм для Таксина Хонгсавана выдался неудачным – он проигрывал почти в сухую.

Подбросив мяч, я ударил по нему ракеткой, отправив в правый угол корта. Соперник бодро добежал до туда и отбил, порадовав меня необходимостью проделать три больших прыжка, чтобы не позволить тайцу сравнять счет. Таксин оказался не промах, и реализовал свое преимущество левши, отправив мяч обратно одноручным форхендом. Ничего страшного – траектория очень удачно подарила мне возможность исполнить защитный, укороченный удар, заставивший соперника пробежаться поближе к сетке и от безысходности отбить мяч корявеньким слайсом, что успевшего добежать до сетки меня более чем устроило.

– 40-15!

Заработанное очко заставило наполовину заполненные народом трибуны засвистеть и зааплодировать. Поразительно, но на них очень много моих интернет-фанатов, и перед игрой мне пришлось наделать три десятка селфи, пообещав оставшимся без внимания проделать то же самое после матча. Я набираю популярность с пугающей быстротой. Загруженное два дня назад видео с проходом в полуфинал прямо в перемотанном пластырем кеде к следующему утру набрало полсотни тысяч просмотров, а принимать заявки в друзья мне пришлось весь день с перерывом на победу в четвертьфинале. Видео с него, само собой, тоже было загружено в сеть. Короче – первый миллион совокупных просмотров на Yoku уже не за горами, а размер френдлиста внушает надежду на неплохое положение в университетской иерархии после начала учебы.

Неплохо себя чувствуют и соцсетки Ли, и я начинаю переживать о том, что свалившаяся сетевая популярность вскружит ему голову, и он начнет создавать себе и мне проблемы из-за этого. Себе – из-за ощущения себя «буфером» для доступа ко мне, мне – завистью и интригами по этому поводу. К счастью, пока даже звоночков подобного не возникает – он даже личные сообщения открывает только для тех, кого знает лично. Будем следить и надеяться, что пронесет.

Все эти мысли успели пронестись в голове за тот короткий миг, пока помощник вручал мне новый мячик. Подаем и делаем вид, что бежим влево. А нет, не делаем – соперник к актуальному гейму тоже кое-что обо мне узнал, и на хитрость не поддался, рассчитывая, что я уже не стану продолжать движение. Хорошо, что я изначально готовился к обоим вариантам, а нынешний мне нравится даже больше, потому что дает мне возможность на полную воспользоваться ростом и длиной рук, пробив в прыжке мощный смэш.