Логикой занимался и другой видный представитель школы Оригена – Григорий Назианский, составивший конспект «Органона» Аристотеля.
В V в. изучение философии и логики Аристотеля процветало в Сирии у несторианских христиан, в особенности в школе в Эдессе. Самым ранним представителем сирийского аристотелизма был Проб, написавший комментарии на сочинения Аристотеля «Об истолковании», «Первая Аналитика» и «Софистические опровержения». Стали появляться и переводы древнегреческих философских сочинений. Но в 489 г. школа в Эдессе была закрыта по приказу императора, стремившегося искоренить несторианскую ересь.
Позже в Сирии ревностно стали заниматься изучением Аристотеля монофизиты.
В первой половине VI в. изучение произведений Аристотеля в Сирии возобновил Сергий из Ресаины, переводчик сочинений Аристотеля на сирийский язык. Епископ Яков из Эдессы перевел с греческого на сирийский «Категории» Аристотеля. Впоследствии сирийские ученые познакомили с греческой философией и логикой мусульманский Восток.
Понимание философии как служанки теологии легло в основу схоластики, которая пришла на смену патристике после того, как развитие учений церкви завершилось установлением системы догматов. Но основной тезис схоластики «философия – служанка теологии» следует понимать не в смысле полного поглощения философии теологией или полного подчинения ей, а в смысле ограничения свободы философской мысли, которой была поставлена задача обосновывать и защищать основные догмы религии (бытие бога, бессмертие души и т. п.) и не выступать с критикой всех прочих догматов.
Рассмотрим сначала историю схоластической логики в Византии и Сирии.
Иоанн Дамаскин (VIII в. н. э.) был первым автором, который использовал аристотелевскую логику и метафизику для систематизации христианского вероучения. В его сочинении «Источник знания» содержится краткое изложение аристотелевской логики и онтологии, затем следуют опровержение ересей и, наконец, подробное систематическое изложение ортодоксального учения церкви Иоанн Дамаскин не ставит своей задачей сказать что-либо новое, он стремится лишь возможно лучше упорядочить имеющийся материал, представив его в стройной систематической форме. Он смотрит на церковное учение как на завершенное целое, не требующее дальнейшего развития. По его мнению, в теологии, логике и философии все уже сказано, остается лишь привести это в систему, причем философия и прежде всего логика должны играть служебную роль по отношению к теологии, являясь орудием ее обоснования и защиты, а также более совершенного расположения материала при изложении богословских учений.
Таким образом, у Иоанна Дамаскина отчетливо выступает основной принцип всей схоластики. Как на христианском Востоке, так и на Западе в схоластической литературе его авторитет стоял очень высоко и его влияние было большим и длительным.
Логическая часть «Диалектики» Иоанна Дамаскина заключала в себе изложение учений Аристотеля о категориях и Порфирия о пяти терминах (первые 48 глав), учений Аристотеля о суждении (49-я глава) и о категорическом силлогизме (50-я глава).
Из работ по логике на греческом языке, написанных в эпоху феодализма, кроме сочинения Иоанна Дамаскина, можно отметить прежде всего комментарии Иоанна Филопона на аристотелевские «Категории» и «Аналитики» и комментарии Стефана Александрийского на сочинение Аристотеля «Об истолковании».
Следует отметить деятельность во второй половине IX в. патриарха Константинопольского Фотия, автора обширного сочинения «Библиотека», содержавшего в себе многочисленные выдержки из произведений разных философов с оценкой их учений. Фотий выступает здесь как противник Платона, которого он упрекает в том, что тот противоречит самому себе и высказывает научно не обоснованные, фантастические взгляды.
Фотий отдает предпочтение Аристотелю. Ученик же Фотия архиепископ Аретас, напротив, ставил Платона выше Аристотеля (до нас дошло его сочинение о категориях Аристотеля).
В X-XI вв. в Византии в логике продолжает господствовать линия Иоанна Дамаскина, в связи с чем наблюдается сильное увлечение логикой Аристотеля, причем из нее выхолащивается все живое и ценное.
Из византийских работ по логике наиболее значительными являются сочинения Михаила Псёлла (XI в.), который был многосторонним ученым. Псёлл преподавал в Академии, которая была открыта Константином Мономахом в середине XI в. в целях изучения философии Платона. Он отдавал предпочтение Платону перед Аристотелем.
Псёлл написал комментарии на логический трактат Порфирия и на сочинения Аристотеля «Об истолковании» и «Категории». Главным его сочинением по логике был сжатый очерк логики, носивший заглавие «Обзор логики Аристотеля», в пяти книгах (часто этот очерк называют просто «Синопсис»). В этой работе Михаил Псёлл излагал содержание «Исагоге» Порфирия и сочинений Аристотеля «Об истолковании», «Категории», «Первая Аналитика», «Топика», причем учения, которые Аристотель развил в «Топике», излагаются в том виде, как они были обработаны Боэцием, – туда включены (в качестве 25-й и 26-й глав пятой книги) разделы о сигнификации и суппозиции, содержание которых восходит не к Аристотелю, а к стоикам.
Логика М. Псёлла высоко оценивалась в эпоху феодализма, и почитатели называли ее «искусством искусств и наукой наук».
В «Синопсисе» Михаила Псёлла впервые вводятся символические обозначения: для разных видов суждений – гласные буквы, для разных модусов силлогизма – особые слова, в которых гласные обозначают, какие суждения входят в тот или иной модус. А именно: греческая буква «альфа» (а) служит обозначением общеутвердительного суждения, буква «йота» (i) – частноутвердительного, буква «эпсилон» (е) – общеотрицательного и буква «омикрон» (о) – частноотрицательного суждений. В соответствии с этим составлены и символические наименования модусов. Для аристотелевских модусов первой фигуры категорического силлогизма в «Синопсисе» Псёлла даны слова: [FIXME].
Запоминание символических наименований модусов облегчается тем, что эти четыре слова образуют имеющую смысл фразу (в отличие от появившихся позже латинских названий модусов категорического силлогизма), они означают: «Буквы написал грифелем грамотей». Подобным образом подобрана символика и для других фигур.
Принадлежность «Синопсиса» Михаилу Псёллу и вместе с тем его приоритет в вопросе введения в логику символических мнемонических обозначений для разных видов суждений и разных модусов категорического силлогизма доказывает Прантль. Противоположный взгляд представлен В. Розе, Шарлем Тюро и Р. Стаплером. Дело в том, что на мюнхенской рукописи, датируемой XIV в., стоит надпись: «Синопсис мудрейшего Михаила Псёлла», а в московской и оксфордской рукописях сказано: «Из диалектики магистра Петра Испанского. Изложение (ер(at)veto) Схолария».
На этом основании было выдвинуто предположение, что греческий текст «Синопсиса» является переводом логики жившего в XIII в. Петра Испанского, выполненным Георгием Схоларием, жившим в XV в. В этом случае дата написания греческого текста «Синопсиса» отодвигается с XI на XV в. При этом отмечается, что и латинский оригинал «Синопсиса» – очерк логики Петра Испанского «Summulae logicales» («Краткое изложение основ логики») – имел предшественников в отношении введения в логику мнемонических обозначений в лице Вильгельма Шервуда и Ламберта.
Главным аргументом тех, кто полагает, что сочинение Петра Испанского было переведено с латинского на греческий, является указание на наличие значительных противоречий между содержанием «Синопсиса» и другими логическими сочинениями Михаила Псёлла. Однако этот аргумент неубедителен, поскольку вообще изменение взглядов автора в сочинениях, написанных в разное время, есть явление вполне закономерное. Для защиты той точки зрения, что оригиналом является латинский, а не греческий текст, было выдвинуто также предположение, что переводчиком был не Георгий Схоларий, а Максим Плаунд, живший во второй половине XIII – начале XIV в. Но и это предположение неубедительно. Мы полагаем, что слово «[FIXME]» в надписи московской и оксфордской рукописей следует понимать как «пояснительное замечание», а не как «перевод», и в таком случае эта надпись говорит лишь о высказанной Схоларием догадке, будто содержание «Синопсиса» взято из логики Петра Испанского.
