– Кто здесь? – крикнул беглец, сжимая рукоять охотничьего ножа.

– Далеко ли собрался, внучек? – голос деда прозвучал над самым ухом.

Саид вздрогнул и обернулся, готовый метнуть нож в цель. Но увидел лишь слабое покачивание веток.

– Я спрашиваю: далеко ли собрался? – голос звучал уже с другой стороны.

В следующее мгновение приклад ружья со всего маху ударил по запястью. Нож вылетел и с легким звоном ударился о ствол дерева. В белокурый затылок беглеца уперлись два ствола тридцать второго калибра.

– Дед, пойми меня как боец бойца, эти одиннадцать несчастных пацанов погибли сегодня по своей глупости. Не надо было травить меня, – затараторил Саид.

Ледяной ужас шевельнулся в душе Кондакова:

– Я бы мог убить тебя прямо сейчас, как бешеного пса, – Филипп Васильевич говорил отрешенным, каменным голосом, – но, боюсь, семьи тех ребят не простят мне этого. А как бы ты поступил? Правильно. Пуля в затылок – слишком легкая смерть для такого выродка. Я отдам тебя родственникам тех, кого ты, не моргнув глазом, убил. Вставай. Держи руки за спиной.

– Дед, ты воин и я воин. Неужели ты не поймешь и не отпустишь меня? Неужели ты не понимаешь, что я позор на твою седую голову? Люди, расправясь со мной, примутся за тебя. Ведь ты же меня воспитал таким.

– Во-первых: я – воин, а ты просто подлый человек. Во-вторых: моя жизнь встречает свой закат, и я хочу уйти из этого мира без камней в душе. В третьих: чему быть, того не миновать.

– Перед тем, как ты отдашь меня в лапы смерти, скажи: откуда знаешь, что это я их убил?

– Ты очень глупый человек, Саид. Казню себя за то, что не успел предотвратить. Расскажи, как умер твой отец, Шухрат Омаров.

– Дед, ты дьявол. Откуда тебе все известно?

– Подушка, твоя подушка, Саид. Она была вся в рвоте. И, почему-то лежала не на твоей кровати, а на окне рядом с постелью отца. Я только одного не понял, зачем? Поэтому и ушел в тайгу – думается легче.

– А сейчас понял, зачем?

– Да. В тебе живет зверь, и многие поступки ты сам не можешь объяснить.

– Многое же ты надумал. А хочешь, я скажу тебе. Как можно уважать человека, который боится вернуться на свою Родину. Который единственного сына обрек на прозябание в дыре. Как вообще можно жить чужим среди чужих. Видите ли: убьют родственники. Трус. Если бы не его трусость, разве надо мной измывались бы сверстники не моей крови. Он шарахался от собственной тени. Вместо того, чтобы отвезти меня в теплую страну с голубыми куполами мечетей, с прозрачной водой в арыках, где я встретил бы лучшую в мире восточную жену.

– Заткнись, Саид, жить тебе осталось совсем немного. А сейчас помолчи. Я устал от твоей болтовни.

Километра полтора они шли в полном молчании. Скоро должна была показаться дорога. Саид лихорадочно соображал. Умилостивить сурового стража невозможно. Бить на жалость глупо. Напасть самому, улучшив момент, но как? В этом костистом старике чувствовалась не просто сила, а какая-то страшная, нечеловеческая мощь. На помощь пришли восточные гены – попробовать перехитрить.

– Дед, живот крутит, пусти под кустик. Приведешь обдерьмованного. Хоть смерть в чистых штанах дай встретить.

– Садись на пень, чтоб я видел и сверкай к лесу задом, а ко мне – передом.

Не дойдя двух шагов до положенного пня, Саид схватился за живот и повалился на землю, потому что именно в этом месте обнаружил камень величиной с кулак.

– А ну встать, гаденыш подколодный! – Филипп Васильевич, взяв ружье наперевес, приблизился. Омаров чутким слухом определил, что курок дед взводить не стал.

– Встаю, встаю. Медвежья болезнь от страха чуть на месте не случилась.

В следующий миг беглец, резко развернувшись, отвел ствол левой рукой, а правой метнул камень в лицо деду. И, рванув с места, побежал, петляя между деревьев. Сзади грохнул выстрел. В полуметре срезало ветку.

«…Хорошо я ему угодил. Теперь уйду. Да не просто уйду…» – Саид, еще до конца не веря удаче, бежал и бежал, задыхаясь то ли от движения, то ли от пузырившегося в крови адреналина.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru