— Это инструмент, — ответила я, удивленная его внезапной стыдливостью.

Все мы, подопечные Бреннана, жили вместе годами, и каждый готовился к своей миссии. Мы пользовались одной ванной, спали в одной хижине друг напротив друга каждую ночь, делили пространство и терпели бесчеловечные методы нашего наставника, который тренировал нас железной рукой.

Нам повторяли до изнеможения, что эти тела принадлежат не нам, а Ордену. Они были оружием на его службе; нас выставляли напоказ и тренировали до тех пор, пока мы все это не приняли.

Алекс, однако, продолжал отказываться смотреть на меня.

— Я помогу, — примирительно предложил Элиан. — Давай. Если там есть отметина, мы можем приготовить что-нибудь, чтобы попытаться стереть её заранее.

Я подумывала продолжить спор с Алексом, но глаза наполнились слезами, хотя это явно не имело к нему никакого отношения.

Я подобрала полотенце и протянула зеркало Элиану.

— Я изучаю новый состав, о котором нам рассказывали на «Гриме», чтобы помочь коже лучше заживать. Если у тебя что-то есть, я могу его приготовить. Время у нас есть.

В тот вечер Элиан помог мне убедиться, что на следующем медосмотре не найдут никаких других сюрпризов. Он не переставал болтать, пока не добрался до затылка, и я сама повернулась, чтобы лучше разглядеть через два зеркала три шва, стягивающих воспаленную плоть.

— Что случилось? — Алия, — ответила я.

Ему потребовалось время, чтобы решиться на следующий вопрос: — Что с ней будет?

Холодок пробежал по спине. Я пожала плечами. — Что бы это ни было, надеюсь, это будет быстро. — Я закрыла глаза. Взяла чистую одежду и начала одеваться.

Элиан вышел из ванной, не чувствуя ни раздражения, ни неловкости, ни стыда.

Мы не видели Алию некоторое время. Когда она появилась, то сделала это без единого слова, без единого взгляда. Я так и не узнала, что они с ней сделали, но была уверена: это было достаточно плохо, чтобы не хотеть этого знать.

Ничего, что оставило бы физический след, ничего, что испортило бы другой актив. В те годы мы усвоили, что самые жестокие формы пыток часто не оставляют следов.

Глава 2

Я не любила встречаться в столовой.

На занятиях нас было меньше, но там могли появиться почти все Вороны одновременно, и это было, по меньшей мере, тревожно. Я провела в Ордене годы, и всё же так и не привыкла к этому морю одинаковых лиц. Можно было увидеть двух одинаковых людей, сидящих за одним столом, хотя дружба между претендентами на один проект возникала редко.

В то утро в этих четырех стенах были еще три Леона, другой Элиан, не мой, несколько Алексов… наверное, пятнадцать Лир.

Нас было больше всего, так как это была самая важная миссия, сопряженная с наибольшими рисками. Вероятность провала была очень высока, и на Воронах не экономили.

Были различия; мелкие детали, помогавшие мне различать соперниц. Алия всегда носила хвост; но делала это намеренно. Ничто в её поведении не было случайным. Она хотела, чтобы мы знали, кто она, чтобы её личность не стиралась, и чтобы мы узнавали её каждый раз, когда она входила в комнату. Опасная привычка для Ордена; но такой уж была Алия.

Во время завтрака Бреннан подошел к нашему столу. Я видела его впервые после инцидента и всё еще чувствовала вкус слез в горле, когда он угрожал отречься от меня. Я выпрямилась.

— Флаконы, — сказал он нам вместо приветствия.

Мы четверо повиновались и выпили на его глазах. Он должен был убедиться, что его подопечные следуют строгому режиму приема ядов, который он прописал; комбинация из трех ядов, ставшая адом поначалу: пурпурный гриб, плющ мертвецов и токсин серебряного паука.

В некоторые дни было труднее. В некоторые дни яд, хоть и в том же количестве, был более концентрированным, или наше тело было более восприимчиво к нему. Суть в том, что время от времени мы страдали от симптомов. Пурпурный гриб дезориентировал нас, от плюща мертвецов нас выворачивало наизнанку, а от токсина серебряного паука болели и немели мышцы.

Мы трое проглотили его, поморщившись. Леон запихнул в рот слишком большой кусок хлеба, чтобы поскорее избавиться от горького привкуса, который оставлял на небе пурпурный гриб.

Бреннан посмотрел на него с осуждением.

Если однажды шпионы Львов и придворные убийцы изменят свои методы, нам придется начинать всё сначала: митридатизм с другими ядами. Я надеялась, что это случится очень, очень нескоро. Начинать всегда было ужасно.

— Твои оценки по Гриму упали, — сказал он Леону. — Также по Убеждению и Манипуляции и по Истории.

Леон быстро проглотил то, что оставалось во рту. — Зато я стал лучше в Стрельбе из лука.

— Улучшение настолько жалкое, что вполне может быть случайностью, — жестко возразил он. — У тебя неделя, чтобы это исправить. Алекс, ты, напротив, стал лучше в Фехтовании и Рукопашном бою. Смотри, чтобы эти оценки не упали, — добавил он с той же суровостью.

Тот кивнул, не ожидая похвалы. Элиан несколько мгновений смотрел на нашего наставника. В конце концов Бреннан ничего не сказал.

Он повернулся ко мне. И всё мое тело напряглось.

— У тебя будет шанс искупить вину, Лира. Не упусти его.

Я кивнула. Не осмелилась спросить, снова попросить прощения или сказать хоть слово.

Бреннан развернулся и снова оставил нас одних. Леон издал громкий вздох, Алекс взялся за приборы, чтобы начать есть, а Элиан приветливо улыбнулся мне.

После завтрака мы с Элианом отправились на общий урок Грима. Там нас учили использовать доступные ресурсы для создания убедительного образа.

Наш дар был основой для подмены, но грим тоже был важен: необходимое дополнение, помогавшее нам стать лучше. Он совершенствовал маску и костюм. Помогал применять на практике всё, что мы узнавали о человеке, которого нам предстояло заменить.

Это также было бы полезным навыком для всех тех, кого не выберут в их первоначальные программы: способность создать правдоподобный образ в любой ситуации.

Элиан посмотрел на меня, собираясь что-то сказать, пока мы оба работали с куском искусственной плоти, который на наших руках должен был имитировать ожог. Однако он так и не открыл рот. Увидел во мне что-то, что, должно быть, показалось ему забавным, и громко расхохотался, насторожив парня с лицом Алекса. Тот нахмурился, глядя на нас.

— Посмотри на него, — сказала я. — Я думала, этот хмурый взгляд — фирменный знак только нашего Алекса. — Я повернулась, чтобы рассмотреть Элиана. — А тебя что так развеселило? Ты что, буквально посмеялся мне в лицо?

Элиан вскинул бровь. — Серьезно? Тебе что, пять лет?

Я слегка улыбнулась, потому что невозможно было не улыбнуться, когда Элиан дарил тебе такое очаровательное выражение лица, но не поняла. Мой друг был красив. У него не было классической привлекательности Алекса; он был другим: более милым, простодушным. У него были каштановые волосы и голубые глаза, а лицо делало его на пару лет моложе, чем он был на самом деле.

Я уже собиралась настоять на ответе, когда одна девушка выбежала из класса без объяснений. Это была одна из моих. Лира Тауни. Она закрыла лицо руками и умчалась, громко хлопнув дверью, и никто ничего не сказал. Преподавательница бросила на нас осторожный взгляд, а затем вышла из класса следом за ней.

— Эй, вот теперь тебе точно стоит это вытереть, — сказал мне Элиан. — Когда она вернется, ей будет не до шуток. — О чем ты говоришь?

Элиан склонил голову набок. Он полностью бросил то, чем занимался, и подошел ко мне ближе с гримасой, которая меня встревожила. Взял меня за щеку и провел большим пальцем над моей губой.

Я увидела кровь так же, как видел её он, густую и блестящую на подушечке его пальца.

Голос прервал нить наших мыслей. — Эй, у тебя тоже кровь.

Мы оба повернулись к ученику, который открыл рот, рядом ниже. — У Тауни шла кровь из носа, когда она уходила? — спросил Элиан быстрее меня.

Тот кивнул. Он всё еще внимательно смотрел на меня. — Гораздо сильнее, чем у неё.